Обман
Шрифт:
Эмили не была расположена вести пустопорожние разговоры, а потому сразу перешла к делу. Отпечатки пальцев Хегарти, объявила она ему, обнаружены на машине убитого по имени Хайтам Кураши. Сама машина была найдена на месте преступления. Не потрудится ли мистер Хегарти объяснить, как отпечатки его пальцев оказались на этой машине?
Хегарти скрестил руки на груди. В этот момент татуировки на бицепсах проявились во всей красе.
— Я могу позвонить адвокату, если сочту нужным, — заявил он. Когда он говорил, свет от висящей под потолком лампы отражался на свисавшем с губы кольце.
— Можете, — согласилась Эмили. —
— Я не сказал, что он мне уже потребовался. Я не сказал, что хочу, чтобы он присутствовал. Я лишь напомнил, что могу позвонить адвокату, если захочу.
— Так что вы решили?
Он быстро облизал губы — язык мелькнул, как у ящерицы.
— Я могу сообщить все, что вас интересует, и я сам хочу сделать это. Но вы должны дать мне гарантию, что мое имя не попадет в прессу.
51
Юридическая процедура, посредством которой задержанный или арестованный предупреждается о его правах: он вправе говорить все, что ему угодно, но все, что он скажет, может быть использовано против него в качестве доказательства по делу.
— Не в моих правилах что-нибудь гарантировать хоть кому-нибудь, — поморщилась Эмили, садясь напротив него. — А учитывая тот факт, что отпечатки ваших пальцев были обнаружены на месте преступления, вы вряд ли можете диктовать свои условия.
— Тогда я не буду говорить.
— Мистер Хегарти, — вступила в разговор Барбара, — мы получили свидетельство об идентификации отпечатков ваших пальцев из Лондона. Я полагаю, вам известно, что это значит: вы можете быть арестованы.
— Я никогда никого и пальцем не трогал, — ощетинился Хегарти. — Ни в Лондоне, ни где-нибудь еще. Я не уголовник. То, что я делал, касалось двух взрослых людей, и раз один из них платил, то это никак нельзя считать насилием. К тому же тогда я был почти ребенком. Если полиция будет уделять больше внимания предотвращению настоящих преступлений и отстанет от парней, желающих заработать несколько честных фунтов своим телом, как делают шахтеры или проходчики тоннелей, тогда, возможно, в этой стране жить станет более комфортно.
Эмили не пожелала вступать в спор о том, что физический труд и проституция не совсем одно и то же.
— Послушайте, адвокат не может сделать так, чтобы ваше имя не попало в газеты, так что в данном случае он вам не помощник. Да и я не могу гарантировать, что какой-нибудь ловкач из «Стандарта» не подстережет вас, сидя в засаде возле вашего дома. Но чем быстрее вы выберетесь отсюда, тем меньше шансов, что это случится.
Обдумывая ее слова, он снова облизал пересохшие губы. Его бицепсы напряглись, и фаллосы, украшенные тычинками, вызывающе распрямились. Наконец он решился.
— Похоже, здесь вы правы. Но дело в том, что существует еще один человек. Он и я… мы вместе уже некоторое время. Четыре года, если быть точным. Я не хотел бы, чтобы он знал… ну… что я собираюсь рассказать вам. Хотя он уже что-то подозревает, я не хочу посвящать его…
Эмили бросила беглый взгляд на доску для записей, которую по пути в камеру захватила в приемной.
— У
— Ай, да какое там дело! Я же не могу сказать Джерри, что вы зацепили меня из-за картинок. Ему и так не нравится, что я выпускаю эти пазлы. Он постоянно донимает меня разговорами о том, что у меня грязный бизнес. И если он узнает, что у меня неприятности с копами…
— Насколько мне известно, ваше предприятие находится в промышленной зоне Балфорда, — не обращая внимания на его слова, продолжала Эмили, — по соседству с горчичной фабрикой Малика, на которой работал мистер Кураши. Мы, как вы понимаете, по ходу расследования опросим всех хозяев мастерских в промышленной зоне. Вам это надо, мистер Хегарти?
Хегарти шумно выдохнул воздух, который набрал в легкие, намереваясь протестовать. Он отлично понял, что именно она хотела сказать.
— Да, — пробормотал он. — Я согласен.
— Отлично. Тогда начнем. — Эмили включила кассетник. — Начнем с того, как вы познакомились с мистером Кураши. Мы ведь имеем основания полагать, что вы знали его, верно?
— Да, я знал этого человека, — подтвердил Хегарти.
Они встретились на рыночной площади в Клактоне. Клифф часто наведывался туда по делам, связанным с работой. Покупал кое-что, а между делом занимался тем, что называл «немного поразвлечься».
— Немного поразвлечься и отдохнуть душой, вы понимаете, что я имею в виду. Ведь когда вы все время имеете дело с одним и тем же парнем, это действует на вас как успокоительное. Поразвлечься, внести разнообразие в наскучившее существование, понимаете? Именно так все и было.
Он заметил Кураши, когда тот рассматривал шарфы от «Гермеса», в действительности поддельные, но поначалу не остановил на нем взгляда — «я не любитель темного мяса», — и только когда этот азиат поднял голову и посмотрел на него…
— Я видел его прежде возле фабрики Малика, — продолжал Хегарти, — но я никогда не встречался с ним и не думал о нем. Но когда он посмотрел на меня, я сразу понял, что к чему. Это был взгляд гомика, и тут не могло быть ошибок. Поэтому я пошел в туалет. Он следом. Вот так это и началось.
Настоящая любовь, подумала Барбара.
Он поначалу подумал, что их связь будет так, эпизодом, объяснял Хегарти, именно это ему и было нужно: они встречались, когда он приходил на рыночную площадь. Но Кураши это не устраивало. Кураши хотел, чтобы между ними были постоянные — пусть незаконные — отношения, и в конце концов Клифф вынужден был пойти на уступки.
— Он рассказал мне о своей помолвке с дочерью Малика. Он был нужен ей, чтобы прикрыть добрачную связь. Она была нужна ему по той же причине.
— Прикрыть добрачную связь, — перебила его Барбара. — Вы хотите сказать, что дочь Малика лесбиянка?
— Она беременна, — ответил Хегарти. — Так, по крайней мере, Хайт мне сказал.
Ну и дела, мысленно покачала головой Барбара.
— Мистер Кураши был уверен, что она беременна? — спросила она, чтобы внести полную ясность.
— Он говорил, эта цыпочка сама сказала ему об этом. Сразу, как только они встретились. А его обрадовало, что ему не нужно трахаться с ней. По его словам, это очень скучно. Поэтому лучше для всех представить новорожденного его ребенком. Если младенец окажется мальчиком, то ему вообще лафа: он уже никогда не притронется к жене.