Обмануть герцога

Маккейб Аманда

— Да, — тихо сказала она. — Камерон такой милый, не понимаю, почему он к тебе так относится.

— Милый, да. Он всегда был милым, даже со мной. После нашей первой встречи мы стали почти друзьями.

Клио села на кушетку, все еще в полотенце.

— Друзьями? — удивленно спросила она.

— Вижу, ты удивлена, да и кто бы не удивился. Даже люди не столь наблюдательные, как ты, заметили напряжение между нами. Но когда мы впервые встретились в университете, все было по-другому. Я никогда не встречал прежде такого

человека. Он много путешествовал, видел новые места, встречал новых людей. Он был серьезным, я имею в виду серьезно относился к учебе и к своей семье, но и пошутить был не прочь. Я был другим. Испорченным. Гонялся за удовольствиями. Мои друзья были такими же.

Эдвард встал и потянулся за полотенцем. Его брюки намокли, амулет блестел на мокрой груди. Каменный пол вокруг ванны был весь в лужах, но он, казалось, этого не заметил. Он был далеко, в своем прошлом.

— Тогда дружба с лордом Вествудом могла оказаться для меня полезной: Но я был слишком занят — алкоголь, девицы легкого поведения, игра. Я проиграл все деньги, которые имел. И тем самым показал родителям, как мало для меня значит то, что для них было важным.

— Тебе правда было все равно?

Эдвард мрачно улыбнулся:

— Конечно, нет. Но я слишком быстро катился по наклонной и уже не мог остановиться. Я постоянно был пьян. Тогда это все и случилось.

Клио похолодела, но было уже поздно — как и Эдвард, она не могла остановить то, что должно было случиться. Если для них есть какое-то будущее, оно должно основываться на правде.

— Что случилось?

— Появилась женщина. Разве не всегда так случается? Это была совсем юная девушка, лет семнадцати — восемнадцати.

Эдвард опустился на кушетку у камина и уставился в огонь.

— Она была служанкой в таверне, куда мы с друзьями любили заходить. Она была милой и доброй, и я ей нравился. Бог знает почему.

— У тебя с ней был роман? — спросила Клио пересохшими губами.

— Роман? Я переспал с ней, если ты это имеешь в виду. Несколько раз. Точнее вспомнить не могу. Все мои отношения с женщинами в то время были такими.

— Тогда что особенного было в этой девушке?

— Она нравилась твоему зятю. Не так, как мне, разумеется. Он смотрел на нее другими глазами. Он просил меня оставить ее в покое, но я только посмеялся в ответ.

— И что случилось?

— Однажды ночью она пришла ко мне. Я, как обычно, был пьян и только что проигрался в пух и прах, поэтому пребывал в дурном настроении. А она сказала, что беременна.

— От тебя?

— Да. Я не поверил ей. Сказал, что ублюдок, которого она носит, не мой и что его отцом может быть любой из дюжины мужчин. Она расплакалась. Через два дня ее нашли повесившейся. И нашел ее Камерон.

— О…

Клио крепко обхватила себя руками, ее глаза были полны слез. Бедная девочка.

— Долгие годы она преследовала меня. Я убил ее и своего ребенка, и мне было все равно, потому что я был пьян. В тот день, когда Камерон нашел ее тело, он разбил мне нос, хотя вправе был сделать и кое-что похуже.

Клио покачала головой:

— Он не мог наказать тебя так, как ты наказал себя сам. Это было ужасно, но сейчас ты совсем не пьешь и не соблазняешь служанок.

— Только девиц из хороших семей. — На губах Эдварда появилась слабая улыбка. — Предварительно их похитив, разумеется.

— Эта девица практически заставила тебя соблазнить ее. А что до похищения… мне это все еще не нравится, но я знаю, что ты поступил так, как считал нужным, чтобы защитить меня. Ты работаешь на Общество любителей древностей и, как я слышала, щедро жертвуешь на благотворительность.

— Лучше поздно, чем никогда, а?

— Конечно. Ничто не потеряно, пока ты жив.

Эдвард рассмеялся:

— Кто бы мог подумать, что ты такая оптимистка.

— Я думаю, что мы все чему-то учимся. Твои уроки были гораздо более жестокими, чем мои. Но они заставили тебя начать новую жизнь.

— Не только…

— Что ты имеешь в виду?

Неужели его прошлое таит еще какие-то ужасные секреты, подумала Клио и поежилась.

— Помнишь игру, которую затеяла леди Ривертон? Она называлась «Истина».

— Да.

— Вот моя истина, Клио. После смерти той девушки я продолжал вести прежний образ жизни. Больше выпивки, каждый день игра. Я даже пробовал курить опиум и говорил всем, что это для того, чтобы умерить боль в сломанном носу. Но это неправда. Я хотел довести себя до крайности. Даже родители не смогли меня остановить, хотя и пытались.

— Что же остановило тебя?

Эдвард присел на кушетку рядом с Клио и взял ее за руку:

— Муза. Разве они не приносят вдохновение?

— Что же вдохновило тебя?

— Та игра у леди Ривертон…

— Да, ты сказал, что утратил настоящую любовь…

Клио почувствовала ревность к этой незнакомой женщине.

— Нельзя утратить то, чего не имеешь. Эта женщина никогда не была моей в этом смысле этого слова.

— Где же ты нашел эту музу?

— Где же еще, как не в Британском музее?

— И как же ты нашел время посетить музей? Ты же все время пил и играл, должно быть, у тебя совсем не оставалось свободного времени.

— Так и есть. Но в один прекрасный день мои непутевые друзья решили, что было бы забавно пойти в музей и устроить там драку с маменькиными сынками, как они их называли. Я согласился, зная, что известие об этом обязательно дойдет до моих родителей. Но я получил больше, чем рассчитывал.

Клио вспомнила тот давний день. Она с родителями и сестрами отправились в музей взглянуть на новое приобретение — чернофигурную вазу. Привлеченная раскатами смеха, Клио заглянула в скульптурную галерею.