Обнаженная натура
Шрифт:
— Я просто рада, что док Лилиан догадалась: если вырезать обожженные куски, то раны заживут нормально.
— А я рад, что нашли, наконец, анестезию, действующую даже при нашем быстром метаболизме. Перенести такие операции в сознании я вряд ли согласился бы.
— Понимаю.
— Ты слыхала? Они говорят о том, чтобы вырезать у Ашера часть шрамов и посмотреть, не заживут ли раны нормально.
— Он вампир, Джейсон, а не оборотень. У вампиров ткани не нарастают тем же способом.
— Свежие раны можно лечить на любых видах мертвой плоти, в том числе и на вампирах.
— Именно свежие, Джейсон. И притом не ожоги.
— Если врачи удалят шрамы, это вполне может считаться свежей раной, и тогда его можно будет лечить.
— А если не поможет? Если выйдет, что доктор Лилиан отрежет от Ашера куски, я их не вылечу и сами они не зарастут? Будет ходить с дыркой на боку?
— Попробовать все же нужно.
Я покачала головой:
— Сейчас я только в одном уверена: мне надо успеть на самолет, и мне нужно, чтобы охранники помогли вынести оружие.
— Опять же, охранники теперь тебя боятся.
— Ага. Они думают, что я — суккуб и сожру их души.
— Ты питаешься сексом, Анита, и если не будешь питаться регулярно, умрешь. Не таково ли — в общем и целом — определение суккуба?
Я скривилась:
— Вот спасибо, Джейсон! Как мне сразу приятно стало!
Он усмехнулся, пожал плечами:
— На ком будешь в Вегасе кормиться?
— Там Криспин живет.
— На одном маленьком тигре ты не прокормишься долго.
— А я еще умею питаться гневом, помнишь?
Это я только недавно открыла. Жан-Клод такого не умеет, и никто из его линии крови не умеет. Это значит, что если бы я силу получала только от него, я не умела бы тоже. А я умею.
— Ты знаешь, объяснить это научно пока не удалось, — сказал он.
— Знаю, но это действует.
— И чьим гневом ты будешь питаться в Вегасе?
— Помилуй, Джейсон! Я ж буду тусоваться с копами и подозреваемыми. Это публика сердитая.
— Питаться от них без их разрешения — незаконно. Я даже думаю, что это тяжкое преступление.
— Если бы я питалась кровью — тогда да. Но за вампирами, которые могут питаться другими средствами, закону не уследить. Если бы я питалась от секса против воли партнера, то это подпадало бы под закон о парапсихическом или магическом изнасиловании на свидании, но я питаюсь гневом, а тут в законе пробел.
— А если это выйдет наружу? Копы и без того склоняются к мысли, что ты из нас.
Я подумала, пожала плечами.
— Честно говоря, формулировка ордера обычно такова, что с моей стороны для преследования преступников поощряется использование любых способностей, в том числе метафизических.
— Вряд ли ордер выписывается ради питания от них, — возразил он.
— Нет, конечно, — улыбнулась я, — но таковы формулировки. Юриспруденция — это только формулировка законов и их интерпретация, ничего больше.
— Что случилось с той девушкой, с которой я был знаком несколько лет назад? Которая верила в правду, справедливость и Американский Образ Действий?
— Повзрослела.
На лице Джейсона отразилось сочувствие.
— Вот не знаю, не следует ли мне за это извиниться от имени всех мужчин твоей жизни?
— Не льсти себе. Полиция тоже помогла мне закалиться.
— Гневом ты питалась всего несколько раз, и обычно это было несколько хуже, чем ardeur.
— Жан-Клод может разделить мой ardeurмежду всеми вами на время, пока меня не будет. Он это уже делал, и полицию вполне устроило.
— Да, но это мера временная, и действует лучше, если ты перед тем как следует заправишься.
— Это предложение? — спросила я.
Он радостно оскалился:
— А если да, то что?
— То это приемчик, чтобы задержать меня до пробуждения Жан-Клода. Ты считаешь, что когда он очнется, я не смогу просто так улететь.
— Я вижу, что тебе достаточно трудно сказать «нет» даже моей скромной персоне; если же наш мастер проснется и скажет: «Не уезжай» — сможешь ли ты устоять?
И я вдруг испугалась, потому что Джейсон был прав. Что бы ни происходило между мной и моими мужчинами, труднее всего сопротивляться Жан-Клоду. Как будто не мой талант некромантки не дает ему стать моим властелином, а только дистанция. Как будто чем дольше я рядом с ним, тем сильнее тают моя способность сопротивляться и моя независимость.
— Спасибо, Джейсон.
— За что? — наморщил он брови.
— Я теперь ухожу, потому что не знаю, смогу ли уйти, если он очнется и велит мне остаться. Это мне не нравится. Я — маршал США и истребитель вампиров, и я должна быть способна делать свою работу. Иначе кто я вообще такая?
— Ты — Анита Блейк, слуга-человек Жан-Клода и первый настоящий некромант за последнюю тысячу лет.
— Ага, ручной некромант Жан-Клода.
Я пошла к двери — сказать охранникам, чтобы послали кого-нибудь помочь вещи тащить.
— Ты — один из моих лучших друзей, — сказал Джейсон мне в спину. — И я беспокоюсь, как там у тебя будет в Вегасе.
Я кивнула, но не обернулась — просто чтобы зрелище одного из моих лучших друзей в голом виде не заставило меня передумать.
— Я тоже боюсь, Джейсон. Вегаса, Витторио, но я начинаю бояться и остаться здесь. — Взявшись за ручку двери, я сказала: — Когда он бодрствует, когда на меня смотрит, мне все труднее и труднее говорить «нет». Я теряю себя, Джейсон.
— Я — зверь твоего зова, Анита. Коснись меня — и обретешь силу для сопротивления вампирам.
— Проблема в том, Джейсон, что от тебя я тоже себя теряю. Не в Жан-Клоде дело — во всех вас. С одним или двумя я еще могу бороться, но с шестью — нет. Численным превосходством задавите.
Я открыла дверь и сказала охраннику в черном, что мне нужны носильщики. Возвращаться в спальню я не стала — не хотела продолжать разговор с Джейсоном, не хотела пялиться на кровать, где лежали два красавца-вампира. Не будь я так уверена, что Витторио хочет меня убить и кому-нибудь послать мою голову по почте, я бы радовалась поездке в Вегас. Какая-то нужна дистанция между мною и мужчинами моей жизни.