Обнаженная натура
Шрифт:
— Да. А как ты узнала?
— Они самые старые. Ты же знаешь, что старики помнят прошлое лучше настоящего?
Он кивнул.
— Я думаю, что у некоторых вампиров так же. У тех, которые не преуспели, а просто выжили. Вот они тоже оглядываются на славные дни.
— И твой бойфренд-вампир тоже так?
Я подавила желание спросить «который?» и не стала собачиться.
— Нет, но он же мастер города.
— Хочешь сказать, что он доволен своим положением.
— Ага.
— У Генри часы, которые стоят дороже этой машины. Он вполне процветает, так почему же самые живые у него воспоминания о временах, когда женщины ходили в локонах и длинных платьях, а он — в жилете, в костюме с кармашком для часов и в цилиндре?
— Он любил ту женщину? — спросила я.
Рокко задумался, потом ответил:
— Да. — Он снова посмотрел на меня. — Раньше, Анита, я никогда не умел улавливать образы любви. Отлично ловил насилие, кровь, ненависть, всякое темное. А сегодня легко воспринимал образы мирной жизни, а всякие резкости — приходилось напрягаться. Ты со мной что-то сделала, когда я тебя читал?
— Не нарочно, — ответила я, — но я знаю за собой способность влиять на вампирские силы.
— Я не вампир, — возразил он.
— Мы одни, Рокко, и ты хотел говорить со мной наедине, так что не будем врать. Я знаю, и ты знаешь, и твои люди знают, что ты питаешься собранными воспоминаниями.
— Они не знают.
— У тебя кличка — Каннибал. Они знают. На каком-то уровне — знают. — Я откинулась на спинку сиденья. Мы сворачивали на Стрип, и вдруг я поняла, куда все девались — сюда. Улица перед рассветом выглядела так же, как в полночь. — Я думала, что город, который никогда не спит — это Нью-Йорк.
Рокко рассмеялся.
— Я там никогда не был, но Стрип спать не любит. — Он снова глянул на меня, тут же отвернулся к ярким огням и рекламам улицы. — Ты же тоже питалась моей памятью.
— Ты мне показал, как это делается.
— И ты, питаясь моей памятью, поняла, как это против меня обратить. Как-то так?
— Очевидно.
— Ты где остановилась?
— В «Нью-Тадже».
— Это отель Макса, — сказал он неодобрительным тоном.
— Макс знает, что, если с нами что-нибудь случится, это будет большая неприятность. И охраняет мир, охраняя нас.
— Твой бойфренд в вампирском мире настолько большая шишка?
— На жизнь не жалуемся, — ответила я.
— Это не отвечает на мой вопрос.
— Не отвечает, — согласилась я.
— Ну, ладно.
Мы стояли у светофора перед «Белладжио». Невдалеке высился нью-йоркский горизонт, сбоку — Эйфелева башня. Как будто весь мир уменьшили и втиснули в одну улицу.
— Задай тот вопрос, который хочешь задать, Рокко.
Я вполне готова была, что он возмутится, но он остался спокоен. Потом сказал:
— Ты такая же, как я. Ты питаешься своей силой.
— Поднимая мертвых? Вряд ли.
— Нет, сила связана как-то с сексом или любовью. Я питаюсь насилием, памятью о нем. А ты — более мирными эмоциями. Так?
Я подумала про себя над ответом. Наверное, я устала, потому что ответила правду:
— Да.
— И я теперь буду видеть более мирные вещи?
— Не знаю. Вроде как мы слегка обменялись силами.
Я посмотрела на пиратский корабль, на пожар, и это было что-то нереальное, сюрреальное даже, как в бессвязном сне.
— Ты когда-нибудь раньше обменивалась так силой?
— Я могу действовать как линза для паранормальных способностей, поднимая мертвых.
— Это как?
— Я объединяю силу с другими аниматорами, и мы вместе можем поднять больше мертвецов, или более старых.
— Интересно.
— Ага. Я об этом несколько лет назад писала. Статья в «Аниматоре».
— Пришли мне ссылку, прочту. Может быть, практиционеры тоже это могут.
— Ваши способности не очень похожи друг на друга.
— Наши с тобой тоже.
— Мы с тобой оба — живые вампиры, Каннибал. Это нас объединяет.
Он посмотрел на меня — более долгим взглядом.
— Пока что на экстрасенсорных вампиров закон не распространяется.
— О них недостаточно известно, чтобы законодательно регулировать.
Он улыбнулся:
— Да и слишком многие политики попали бы под пресс закона.
— Вероятно.
Он снова глянул на меня:
— Ты кого-нибудь таких знаешь?
— Нет, просто я цинична.
— Не то слово.
— Спасибо за комплимент. Для копа это высшая похвала.
У меня осталось чувство, что свой вопрос он так и не задал. Я ждала в залитом неоном молчании, подчеркнутом пунктиром темных точек между фонарями, будто всюду, где не горел свет, ночь становилась гуще. И настроение у меня мрачнело.
Оп заехал на большую круговую дорожку возле «Нью-Таджа». Тут я сообразила, что надо было позвонить, чтобы нас встретили. Я-то думала, что меня Эдуард и ребята завезут, и они меня прикроют. А сейчас я осталась одна.
— Тебя проводить?
Я улыбнулась ему, берясь за ручку двери:
— Я уже большая девочка.
— У этого вампира на тебя стоит не на шутку.
— Ты все вопросы задал, для которых тебе нужно было уединение?
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты бестактна?
— Только это и говорят.
Он снова засмеялся, но слегка нервно.
— У тебя когда-нибудь бывало искушение подкормиться больше, чем следует?
В дверях нарисовался швейцар, или служитель парковки, или кто-то так — я махнула рукой, чтобы был свободен.