Обнаженная натура
Шрифт:
— Она сообразила, кто я такая, — ответила я негромко.
Вампирша Сара разразилась воплями:
— Нет, пожалуйста, не надо! Он меня заставил! Это как человека просто, будто я человек, он меня подчинил, Господи, клянусь вам, я этого не делала! Я не хотела. Боже мой, боже мой, боже мой! Ты Истребительница! Господи, господи, ты же убьешь нас всех!
— Может быть, вам стоит выйти. Я постараюсь ее успокоить, — сказал Рокко.
Ему пришлось перекрикивать ее вопли.
Я оставила его успокаивать истеричку-вампира и вернулась в зал. Там я застала тихий, но горячий спор Хупера с Олафом — в уголке, подальше от задержанных. Все равно охраны оставалось еще достаточно. Проходя мимо, я заметила, что они на меня смотрят — враждебно или перепуганно. Либо они слышали вопли Сары, либо кто-то еще догадался. Впрочем, была еще одна возможность.
Я подошла поближе к двоим и услышала обрывок:
— Вы мерзавец! Никто вам не позволял угрожать задержанным!
— Это не была угроза, — ответил Олаф своим густым голосом. — Я всего лишь рассказывал, что их всех ждет.
— Они и так рассказывают нам все, что знают, Джеффрис. Их незачем запугивать.
Они оба посмотрели на меня и подвинулись, давая мне место.
— Что ты сказал девушке?
— Откуда вы знаете, что девушке? — спросил Хупер.
— Я больше знаю: я могу сказать, которой из них. Вон той маленькой с каштановыми волосами, волнистыми и длинными.
Хупер прищурился на меня:
— Как вы это узнали?
— У Отто есть любимый тип.
— Он с ней говорил тихо, но старался, чтобы другие тоже слышали. Сказал, что он вырежет ей сердце, когда она будет еще жива. Обещал, что сделает это после наступления темноты, чтобы она была в сознании.
Таким злым я Хупера еще не видела. У него мелко дрожали руки, он подавлял желание сжать их в кулаки.
Я вздохнула, заговорила тихо:
— Ты им сказал, кто я?
— Я сообщил, что мы — охотники на вампиров, и что с нами — Истребительница и Смерть.
— Что Блейк — Истребительница, я знаю. А кто такой Смерть? Вы?
— Тед, — ответила я и посмотрела на Олафа неприязненно. — Ты хотел их напугать. Хочешь видеть страх на лицах, да?
Он смотрел на меня и молчал.
— А какое прозвище у вас, Джеффрис?
— У меня его нет.
— Он не оставляет выживших, — пояснила я.
Хупер посмотрел на меня, на него, снова на меня.
— Минутку. Вы хотите сказать, что все эти вампиры будут казнены?
— Это вампиры, связанные с серийным убийцей, которого мы посланы уничтожить, — сказал Олаф. — Они вполне предусмотрены имеющимся ордером.
— Люди у заграждения напали на полицейских, но когда они сказали, что вампир их подчинил, мы им поверили.
— Этим вампирам я тоже верю, — ответила я.
— Это не существенно, — пояснил Олаф. — Они взяли людей в заложники, угрожали жизни людей и состоят в доказанном сообществе с мастером-вампиром, на которого выписан действующий ордер на ликвидацию. Они лишились своих прав. Всех своих прав.
Хупер секунду смотрел на Олафа, потом перевел взгляд на меня.
— Он говорит правду?
Я в ответ кивнула.
— Никто сегодня не погиб, — сказал он. — Я хочу, чтобы это так и осталось.
— Ты — коп. Ты спасаешь жизнь. Мы — истребители, Хупер. Мы ее отнимаем.
— Ты хочешь сказать, что тебе убить этих людей ничего не стоит?
— Они не люди, — напомнил Олаф.
— В глазах закона — люди.
Я покачала головой:
— Нет, потому что, будь они в глазах закона людьми, у меня был бы другой выход. Закон в его нынешней формулировке исключений не делает. Отто прав: по закону они лишили себя права на жизнь.
— Но они были под властью вампира, как та толпа людей!
— Да, но закон не признает такой возможности. Закон не верит, что вампир может подчинить себе другого вампира. Он защищает от власти вампира только людей.
— Ты хочешь сказать, что у этих вампиров нет выхода?
— Отсюда их отвезут в морг, прикуют к каталкам с освященными предметами — а может, хватит этих цепей, не знаю. Но их отвезут в морг, как-то привяжут и они будут ждать рассвета. Когда они впадут в дневной сон, мы их убьем. Всех.
— Закон не оговаривает, что мы должны ждать до рассвета, — сказал Олаф.
Я не могла скрыть гримасу отвращения.
— Никто не делает этого добровольно, когда они в сознании. Только если нет другого выхода.
— Если мы их отработаем как можно скорее, то можем выдвинуться на помощь Санчесу и другим практиционерам.
— Они выходили на связь, — сообщил Хупер.
— Что случилось? — спросила я.
— Дом оказался пуст. Все разгромлено, а Беринг — мы предполагаем, что это Беринг — найден убитым. Причем он уже довольно давно мертв.
— Значит, дохлый номер, извините за невольный каламбур.
— Я думал, они должны только экстрасенсорно разведать обстановку и ждать нас, — сказал Олаф.
— Они ничего в доме не ощутили, радировали нам и лейтенант разрешил. — Хупер обернулся ко мне: — Если окажется, что эти вампиры говорят правду, вы сможете задержать казнь?
— У нас есть некоторая свобода выбора в сроках исполнения ордера, — ответила я.
— Каннибал может прочесть их память.
— Ему придется экстрасенсорно открыть себя вампирам. Это совсем не то, что баловаться с мозгами людей.
— Не существенно, почему они сделали то, что сделали, — прозвучал низкий голос Олафа. — Согласно закону, они будут казнены независимо от причин.
— Нам полагается защищать всех граждан этого города. — Хупер показал на вампиров через плечо. — Насколько мне помнится, они таковыми считаются.
— Не знаю, что вам сказать, сержант. Их не примет ни одна тюрьма, а оставить их на несколько суток прикованных к освященным каталкам нельзя — это считается жестоким и необычным наказанием. Поэтому они должны быть казнены своевременно.