Обнаженная натура

Гамильтон Лорел Кей

— Эта женщина пойдет с нами плечом к плечу в этот дом, а вы останетесь здесь, в холодке отсиживаться.

— У меня сейчас нет подготовки, — ответил Шоу. Его лицо будто не могло решить про себя, краснеть ему или бледнеть.

— Когда-то была. И вы отлично знаете, что нельзя вот так морочить бойцам голову перед самой операцией.

А Каннибал проник сквозь толпу зеленых мундиров и сказал тихо и тоже отчетливо:

— Оттого, что вы будете хамить Аните, ваша жена не вернется к вам.

— А это не ваше дело!

— Вы сделали это нашим делом, когда намекнули, будто мы не делаем свою работу, а трахаемся с федеральным маршалом.

Лейтенант Граймс стал протискиваться к нам, но он не успел предотвратить следующие несколько мгновений:

— Рокко, не лезь ко мне, — предупредил Шоу.

— Да, я знаю, экстрасенсов вы тоже боитесь, но не так ненавидите, как оборотней, потому что не с кем-то из нас сбежала ваша жена.

Вот оно что. Вот почему Шоу возненавидел меня еще до первого взгляда. Каннибал не должен был такое говорить начальнику своего начальника, но… я не могла не быть благодарной за защиту моей чести, даже если это он свою защищал. Так или этак, а приятно было, что я не одинока.

Глава тридцать восьмая

По профессии Грегори Миннс был вышибалой в баре, но Виктор открытым текстом нам объяснил, что он у них в клане выполняет силовые функции. И намекнул, что участвует в некоторых не слишком легальных операциях его отца. Почти все крысолюды, что охраняют Жан-Клода, если и не имеют трений с полицией, то лишь потому, что ни разу не попались, — так что не мне придираться.

Я последнее время, когда нет повода придираться, не придираюсь. Взрослею, наверное.

Вел нас человек с металлическим щитом, в котором было небольшое окошко. Еще был у нас один с тараном, а остальные в полном снаряжении, с оружием наготове. Каждый из нас — Олаф, Эдуард, Бернардо и я — были приданы какому-нибудь из членов группы: нам полагалось идти туда, куда они пойдут, и делать то, что они будут делать. В пригороде тяжело найти точку для снайпера, но они у нас были — в соседних с Миннсом домах, откуда вывели жильцов. Он не мог не знать, что мы здесь, но при таком количестве народу и при таких сложных процедурах это было лучшее, что мы могли сделать. Однако в таком многолюдье есть свой плюс: дом все время был у нас под надзором, и мы знали, что Миннс не сбежал. Никто не видел, чтобы он уходил, — значит, он на месте. Вот расставить всех по местам — это требовало времени, какового у нас был наибольший дефицит, и мне трудно было на эту тему сохранять спокойствие. Не то чтобы меня тянуло злобствовать, но хотелось начать нетерпеливо расхаживать, а этого я не могла себе позволить. Один из тех моментов, когда начинаешь интересом рассматривать вопрос о курении, или вообще чем-нибудь, что можно делать, пока ждешь. Солнце на моих глазах опускалось все ниже и ниже, а я старалась держать под контролем собственный пульс. Не хотелось мне брать Витторио и его пособников в полной темноте. Я признала про себя, пусть даже не вслух, что ощущение у меня под ложечкой — это и есть страх. Надо же. Какой-то серийный убийца присылает мне по почте голову — и я уже боюсь. Можете себе представить?

А мы ждали, пока кто-то из членов группы займет свое место где-то вдали, и я попыталась еще раз объяснить, как нам дорого время. Меня приставили к Хуперу, то есть я оказалась в первых рядах. Не знаю, как они решали, кого куда.

— Хупер, они ваших людей убили средь бела дня. Когда наступит ночь, им станут помогать вампиры, и это будет хуже. Намного хуже.

— Насколько? — спросил он.

— Если будем и дальше дурака валять, то узнаем.

— Я не могу нарушать приказ, Блейк.

Я кивнула:

— Знаю, что это не твоя вина, но это на тебя и на твоих людей падает риск.

— На моих и на твоих, — ответил он.

Я кивнула.

— Не знаю, мои ли они, но, ты прав. На вас и на нас.

— Я слыхал, что у маршалов противоестественного отдела нет четкой командной структуры.

Я засмеялась:

— Можно и так сформулировать.

В ответ я заработала улыбку:

— Как же вы тогда решаете, кто что делает?

— Тед у нас самый опытный, и я ему почти всегда доверяю командовать. Иногда он доверяет это мне. С Отто и Бернардо я тоже работала, поэтому мы примерно знаем взаимные сильные и слабые стороны. — Я пожала плечами. — В основном мы работаем сами но себе. Иногда нас суют в какую-нибудь командную структуру в полиции, тогда мы работаем с нею, но как правило, мы действуем в одиночку.

— Как Одинокий Рейнджер, — сказал он и сам поднял руку: — Я помню, ты говорила Пауку, что Одинокий Рейнджер был техасским рейнджером.

Я улыбнулась.

— Да, но в противоестественном отделе очень распространена ментальность одинокого стрелка. Мы так давно и долго работаем одиночками, что не очень хорошо сыгрываемся с другими.

Мальчик, который выглядел слишком молодо для этой работы, даже по-моему, с большими голубыми глазами и волосами, полностью скрытыми шлемом, будто надеялся, что короткая стрижка придаст ему полицейский вид, сказал:

— А ходят слухи, что вы лично хорошо сыгрываетесь с кем угодно.

— Джорджи! — сказал Хупер. Вид у него был смущенный.

— Так это не у одного Шоу такие тараканы? — спросила я.

Хупер под всем своим снаряжением сумел пожать плечами.

Наверное, меня достало напряжение ожидания плюс сознание, что, когда это напряжение кончится, тут же навалится следующее.

— И что именно ты слышал, Джорджи? — спросила я.

Он как-то неловко замялся. Одно дело — намекать, другое дело — высказаться открыто, прямо мне в лицо.

— Ну, Джорджи-Порджи? Если есть тебе что сказать, говори. А нет — заткнись на фиг.

Остальные слушали и смотрели, ожидая, что будет дальше. Каннибал был в оцеплении и не мог защитить мою честь, а Хупер, очевидно, готов был защищать ее только от чужих. Эдуард стоял молча, предоставляя мне воевать за себя самой. Он знал, что я большая девочка.

У Джорджи лицо закаменело, и я поняла, что сейчас он скажет. Наверное, не надо было смеяться над его именем. А, ладно.

— Я слыхал, что ты трахаешься со своим мастером города.

— И?

Злое лицо попыталось нахмуриться, оставаясь злым.

— Что — и? — спросил он.

— И — что? — ответила я.

Ему пояснил Бернардо:

— Джорджи, она говорит, что да, трахается с мастером города. И что с того?

— Я слыхал, что и тебя она тоже оприходовала, — ответил Джорджи.

Бернардо засмеялся:

— Друг, я с того самого первого раза, как мы с ней работали, пытаюсь залезть ей в штаны.

Я только могла покачать головой. Олаф посмотрел на него неодобрительно. Эдуард попытался сделать безучастное лицо, и у него получилось. Но все мужики смотрели теперь на Бернардо.