Обнаженная жара
Шрифт:
Девушке хотелось плакать, но, вместо этого, она выпрямилась и выкрикивала свои гневные тирады, тяжело дыша, как будто только что пробежала стометровку. Или проснулась от повторяющегося кошмара.
— Холли, я понимаю, это тяжело, но мне придется задать тебе несколько вопросов.
Холли Фландерс оставалась подозреваемой в убийстве, однако Никки говорила со спокойным сочувствием. Если Кэссиди Таун в самом деле приходилось ей матерью, Никки, как никто, сочувствовала дочери убитой. Если, конечно, та не убивала мать.
— А что, у меня есть выбор?
— Твоя
— Нет, одного из приемных родителей. Фландерс — приличное имя. Всяко лучше, чем Мейдофф. [37] Представляете, что бы обо мне тогда думали люди?
Детектив Хит попыталась вернуться к делу.
— Ты знаешь, кто твой отец? — Когда Холли покачала головой, Никки продолжила: — А мать знала?
— Думаю, она со многими путалась. — Холли скривилась, признавая, что это относится и к ней. — Фамильная черта, верно? Если и знала, то мне не говорила.
37
Бернард Мейдофф (р. 1938) — американский бизнесмен, создатель крупнейшей в истории финансовой пирамиды. За свою аферу был приговорен судом Нью-Йорка к 150 годам тюремного заключения.
— И ты не догадывалась?
Никки добивалась ответа, потому что давняя связь могла оказаться мотивом. Холли пожала плечами, но на лице читалось: «Не стану отвечать».
Рук тоже разгадал этот взгляд.
— Видишь ли, я, как и ты, не знал отца.
Никки не сдержала удивления. Холли чуть наклонилась к журналисту, впервые заинтересовавшись разговором.
— Честное слово. И я по себе знаю, как вся жизнь вертится вокруг этого недостающего фрагмента. Это на всем сказывается. Так что, Холли, я не могу поверить, чтобы нормальный человек, тем более такой напористый, как ты, хотя бы не попытался что-нибудь выяснить.
Никки почувствовала, что разговор перешел в новую фазу. Теперь Холли Фландерс обращалась непосредственно к Руку.
— Я кое-что подсчитала. Сами понимаете.
— Девять месяцев от даты рождения? — невесело усмехнулся журналист.
— Точно. Насколько я понимаю, это был май восемьдесят седьмого. Ма… она тогда еще не вела колонку, но уже работала на «Ledger» и весь тот месяц провела в Вашингтоне, раскапывая историю политика, которого застукали на яхте с дамочкой, не являющейся его женой.
— Гари Харт, — подсказал Рук.
— Может, и так. Словом, я догадываюсь, что она залетела в той поездке. А через девять месяцев — та-там! — От ее саркастического тона разрывалось сердце.
Хит записала в блокноте: «Вашингтон, май 1987».
— Теперь вернемся к настоящему. — Она засунула ручку в спиральное крепление страниц. — Часто ли ты контактировала с матерью?
— Говорю же, она притворялась, будто меня не существует.
— Но ты пыталась восстановить связь?
— Ну да, пыталась, с самого детства. Пыталась, когда бросила школу и поняла, что скатываюсь на дно. Ну я и решила: ладно же, пошло все к черту.
— Так почему же ты сейчас снова решила с ней связаться? — Холли промолчала. — Мы нашли в компьютере письма с угрозами. Зачем это?
Холли замялась, но все же ответила:
— Я беременна. И мне нужны деньги. Письма возвращались ко мне, поэтому я пришла сама. Знаете, что она сказала? — Губы у нее задрожали, но девушка сдержалась. — «Делай аборт». Мол, зря она тогда не сделала.
— Тогда ты и купила пистолет?
Если Холли играла на эмоциях, Никки могла побить ее деловым подходом. Пусть знает, что перед ней здесь не присяжные и сочувствие не отменяет фактов.
— Я хотела ее убить. Однажды ночью вскрыла замок и вошла к ней в квартиру.
— С оружием, — подсказала Хит.
Холли кивнула.
— Она спала. Я стояла над кроватью, прицелившись прямо в нее. Я едва не выстрелила… — Девушку передернуло. — Потом я ушла. — И тут Холли в первый раз улыбнулась. — Хорошо, что не поторопилась.
Едва Холли увели, Рук развернулся к Никки:
— Есть!
— Не может быть!
— Может. У меня есть решение! — Журналист едва сдерживался. — Или, по крайней мере, версия.
Хит собрала папки и записи и вышла. Рук тащился за ней до самого рабочего бокса. Чем быстрее она шла, тем быстрее он говорил:
— Я видел, как ты сделала заметку насчет Вашингтона. Ты тоже так думаешь, да?
— Не уговаривай меня подписываться на твои непропеченные, недоваренные теории, Рук. Я не занимаюсь предположениями, помнишь? Я ищу доказательства.
— Да, но к чему ведут теории?
— К беде.
Никки ворвалась в отдел. Рук следовал за ней.
— Нет, — возразил он. — Теории — это семена, из которых вырастают большие деревья, и они… Черт возьми! Писательские привычки, вечно застреваю на метафорах! Одним словом, теории ведут к доказательствам. Это точка А на карте с кладом.
— Да здравствуют теории! — равнодушно буркнула Хит, усаживаясь за стол.
Рук подкатил кресло и сел рядом.
— Следи за моей мыслью. Где была Кэссиди Таун, когда забеременела?
— Мы пока не установили…
Рук перебил:
— В Вашингтоне. И занималась… чем?
— Собирала материал для статьи.
— О политике, вляпавшемся в скандал! А кто навел нас на след Холли Фландерс? — Рук хлопнул себя по бедру. — Политик, вляпавшийся в скандал. Честер Ладлоу — тот, кто нам нужен!
— Рук, я обожаю, когда у тебя на лице написано: «Ребята, я разгадал загадку сфинкса!» — и все же я бы воздержалась от этой теории.
Он постучал пальцами по блокноту.
— Тогда зачем же ты это записала?
— Чтобы проверить, — объяснила Никки. — Если окажется, что отец Холли Фландерс имеет отношение к делу, я хочу знать, кто из находившихся в то время в Вашингтоне контактировал с Кэссиди Таун.
— Спорим, Честер Ладлоу там был. Он еще не получил поста, но отпрыск политической династии наверняка у кого-нибудь набирался опыта.