Обноженный
Шрифт:
— Так ты ж у нас шустрый! Вот и попрыгаешь. С косой вокруг кустиков.
«Естественная монополия» на волоках складывается… естественно. Работают-то местные. Соседи, родственники. Конкурировать с роднёй?! Ты сегодня у шурина клиента увёл, ночь жена в подушку проплакала: ей проигравшие в… конкурентной борьбе — все свои… эмоции высказали. Завтра тебе на стол такие помои подадут…
— Кушай дерьмо, миленький. Нет? А чего ж ты сам гадости людям делаешь?
Пришлых артельщиков… Да их и на двор не пустят! Ни корма, ни крова, «лесу им — ни прута».
Конкуренция есть не между артелями на волоках, а между
Похоже, поэтому восточный ход и процветает. Устье Каспли западнее — на границе трёх земель: Смоленской, Полоцкой и Новгородской. На границе всегда не слава богу: или война, или разбой. А восточный ход идёт через Торопец аж до Ловати только по Смоленским землям. Под одним хозяином, пока он в разуме, ходить безопаснее.
— Левые — суши вёсла, правые — навались. Поворачиваем, Хмость.
С довольно широкого Днепра входим в ещё более широкое болото. Из воды торчат какие-то палки, кусты… Полоса чистой воды постепенно сужается, и вёрст через пять идём уже по нормальному руслу.
— И долго нам так ещё?
— Греби боярич. Сам на вёсла напросился. Ещё сто вёрст. С гаком.
Гребу. «Эх раз, ещё раз, ещё много-много раз» — наше исконно-посконное занятие.
Можно, для забавы, пересчитать гребки в вёрсты. Ежели, к примеру, считать гребок за 4 метра хода, то получается… много. А ежели за 10 метров — то меньше. Но всё равно — дофига. Ежели считать гребок в 2 секунды, то получаем на сотню вёрст часов 14. Непрерывной… гребли. Штатный вопрос: кто такой «гр»? Штатный ответ: гражданин. Который исполняет свой гражданский долг: выгребает. Или — угрёбывает.
Вроде бы, можно к ночи до волока дойти. Но считать надо, наверное, вдвое. И интересно: велик ли «гак»?
Течение слабенькое, вниз почти не сносит. Это радует. Но дальше речка станет поуже, придётся убрать вёсла и идти на шестах. По этим… лукам речным. Это тревожит.
Шесты у нас запасены — пойдём в два шеста. Это хорошо — остальные уставать не будут. Можно сменами, без остановок на берегу…
Но очень хочется знать: а велик ли там, в конце — «гак»?
Нудное, однообразное занятие. Весло опустил, «навалился». Хотя правильнее — «отвалился». Весло тянут более всего спиной, откидываясь, «отваливаясь» назад. Весло поднял, перекинул вперёд, снова упёрся. Точнее — «утянулся».
Говорят, где-то во Вьетнаме на Меконге есть какой-то народ, который гребёт не руками, а ногами. Может мне какой «ногогрёб» спрогрессировать?
Совершенно потерянное время. Ни поговорить, ни почитать, даже — не подумать толком.
Мономах в своём «Поучении» пишет:
«Если и на коне едучи не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеете сказать, то «Господи помилуй» взывайте беспрестанно втайне, ибо эта молитва всех лучше, — нежели думать безлепицу, ездя».
Умный мужик был, много по Руси мотался, знал, что от «бездумья» люди дохнут.
Не он один. Артур Кларк, «Лунная пыль»: «скука убивает не менее гарантированно, чем неисправный воздухопровод. Только медленнее».
Мне взывать беспрестанно: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй… — задалбывает. Лучше я какую «безлепицу» подумаю.
Например, об этом, совершенно повсеместном, «загребущем» занятии. Почему попаданцы академической греблей не занимаются — не знаю. А мне бы чего тут… уелбантурить? Банки-сидения на колёсиках? Поломают же… но попробуем. Выносные уключины… Аналогично. Рассадка… Загребные, которые на правом весле, должны быть на 5 % мощнее левых, баковых. Это чтобы лодка не вихляла. Но как «поймать» 5 %? Да и надо ли? У нас и так — сплошное вихляние. То поворот русла, то мель, то коряга… Кормщик уже не сидит — стоит, чтобы лучше под носом видеть. Под носом лодки, естественно.
Ага, а вот теперь ему ничего не видно — Курт вылез. Вылез на нос лодки и оттуда зевнул в лицо кормщику. И кормщик у нас стал сидящий. Хорошо, что не ныряющий.
— Курт, слезь. Иди ко мне под лавку.
Умная зверюга. Ежели бы у нас князья-люди были бы такие же умные как князь-волки — на Руси давно бы коммунизм наступил. Потому как «по способностям» — он сам работает. В удовольствие. А по потребностям — я даю. А больше ему не надо.
Волчицу-то ему ещё рано, а корм, кров и развлечения у меня есть. Исполняет сотню команд, лазает по деревьям, ловит мышей… А главное — понимает. Меня понимает! Хоть кто-нибудь здесь меня понимает!
Я в эту зиму свисток «молчаливый» сделал. Ну это ж все знают! Ультразвуком свистит. Я — не слышу, и никто не слышит. Только собаки воют, кони шарахаются… и Курт прибегает. Ты куда прибежал, волчара? Ноги мне босые греть? А что я этими ногами при гребле в днище упираюсь — не подумал? Поломаю тебе чего-нибудь. Рядом ложись.
Интересно: а можно собак к гребле приспособить? Индейцы на них вьюки вьючили, эскимосы в упряжки запрягали, ацтеки и корейцы просто кушали… Может какое колесо уелбантурить? Типа беличьего. Как на яхте «Беда» капитана Врунгеля?
Что-то мои спутники притихли. То болтали-балагурили, а то скисли. Мне-то пофиг — я же генномодифицированный. Сухану — тоже. Он же хвостиком ходит — натренировался, за мной бегаючи. А вот Николай… брюшко наел. Сегодня точно похудеет. И Терентий похудеет. Так-то он отъелся, окреп с тех пор, как я его купил. А вот мышцы… а зачем боярскому тиуну мышцы? Дворне морды бить? Так это не труд, а забава. Ручки мягонькие, кожа нежненькая. Сегодня волдырями кровавыми пойдёт. Ивашко отдуваться перестал, по берегам посматривать начал. Он сегодня не только похудеет, но и запор свой победит. Согнуться-разогнуться часами… такой эффективный массаж всех внутренностей получается! Ряха сперва всё случаи из жизни рассказывал, а теперь притих. Мичура покрепче оказался, но тоже — только отфыркивается, когда пот глаза заливает. Выдохлись ребятки мои с отвычки. Слабаки.
Можно возгордиться, можно пяткой себя в грудь постучать: во какой я выносливый! А можно подумать: загоню людей — дела не сделаю.
— Эй, кормщик! Приглядывай место на берегу, станем на полчасика.
— С чего это? Нам ещё гребсти да гребсти.
— Давай, дядя, к берегу. Волки с борта писать не умеют.
Вот так правильно: не по усталости людей, а по нужде божьей скотины. Никому никакой обиды.
Если лошадь под подкову в копыто камешек поймала — она ж тебе не скажет. Она просто будет хромать. Так и многие люди. А потом что? На хромой кобыле — далеко не уедешь, с больными людьми — серьёзного дела не сделаешь.