Обольщение в красном
Шрифт:
Герцог уселся в кресло. Гудейл, лысеющий адвокат, вел себя с ним как школьник, а потому остался стоять.
– Расскажите Саммерхейзу об этой фабрике, – приказал Каслфорд.
– Милорд продал эти мастерские мистеру Скеффли в октябре 1816 года, – промолвил Гудейл.
– Это ему известно, – проронил Каслфорд. – Расскажите ему о том, как я купил фабрику.
Гудейл прокашлялся, готовясь к рассказу.
– Фабрика перешла во владение милорда в качестве уплаты карточного долга в размере семи тысяч фунтов стерлингов, – начал он. – Мы с этим джентльменом провели
– Именно поэтому я ничего и не помнил об этом, – вставил Каслфорд.
– Милорд просто подписал документы, когда я принес их ему. Вместе с остальными бумагами, которые подготовил тогда для подписи, – добавил Гудейл.
– Была пятница, – многозначительно проговорил Каслфорд. – Известно, что по вторникам от Гудейла толку нет.
Гудейл вспыхнул.
– Я еще раз прошу у вас прощения, милорд, но мне необходимо встречаться с адвокатами, а они очень бережно относятся к своему времени.
– Я просто хотел сказать, что если бы вы принесли мне эти документы во вторник, я бы вспомнил, как подписывал их, – произнес герцог специально для Себастьяна.
– И когда же была совершена эта сделка, мистер Гудейл? – поинтересовался лорд Себастьян.
– В тот же, 1816-й год, только пораньше, – ответил поверенный.
Значит, после войны.
– Гудейл, теперь вы можете идти, – сказал хозяин.
Поверенный немедленно удалился.
– Прошу прощения за невольные подозрения, – сказал Себастьян.
– Извинения принимаются, – кивнул Каслфорд. – Я не стану вызывать тебя на дуэль и не убью тебя.
– Ему понадобилось немало времени, чтобы найти нужную информацию, – заметил Себастьян.
– Да нет, не так уж много. Она была у него вечером того же дня, когда ты приходил ко мне. Но я не передавал ее тебе, потому что мои вторники были заняты делами.
– Разумеется. В конце концов, в неделе не так уж много вторников, – слегка улыбнувшись, промолвил Себастьян. – Но ты скажешь мне, кто заплатил тебе доле пороховой фабрикой? Это очень важно.
Каслфорд задумчиво посмотрел на графин с бренди, однако передумал пить.
– Так уж случилось, что это касалось другого дела, которым я занимался по вторникам. Но мне не понравилось, что кто-то пытается скрыть свои грязные делишки за моим именем. Без сомнения, он решил, что, когда все улики укажут на меня, следствие закончится. Подобные умозаключения несправедливы, однако они позволяют почувствовать, как чудесно быть герцогом. И все же нехорошо использовать в качестве преимущества то, что служит преимуществом другому человеку, особенно если ты не герцог. – Каслфорд сдержал зевок. – Пожалуйста, сядь, а то ты напоминаешь мне моего старого наставника, который вечно возвышался надо мной.
Себастьян сел. – Его имя? – спросил он.
– Тебя действительно очень не любят в Совете по боеприпасам и вещевому снабжению. Тебе это известно? Говоря о тебе, они используют весьма сильные выражения. От слов Оукса у меня уши горят, а Малгрейв вообще тебе не доверяет.
– Ты провел два последних вторника за разговорами со старшими офицерами Совета по боеприпасам? – удивился Себастьян.
– Кое-что не имело смысла, и я решил, что они помогут мне во всем разобраться. И я пришел к выводу, что мне нравится, когда во вторник я могу многое понять.
– Вот что с тобой делает трезвость.
– Отсюда и хандра. – Упершись локтями в колени, Каслфорд наклонился вперед и очень трезвым взглядом посмотрел на Себастьяна. – Так вот… Похоже… правда, я этого совсем не помню… что я получил такую своеобразную оплату карточного долга от Персиваля Кеннингтона.
– От Кеннингтона?! – оторопел Себастьян.
– Странно, не правда ли? Кто бы мог подумать, что он дойдет до такого, то есть до торговли? И, судя по словам Гудейла, он не одинок. Потому что его друг Саймс-Уилверт тоже вовлечен в это. Двое солидных сыновей баронов в буквальном смысле слова упираются плечами в точильные камни, чтобы производить порох ради большого случая.
Каслфорд был удовлетворен: его слова поразили Себастьяна. Ему и в голову ни разу не пришло, что Петтигру и Эвершем – двое знакомых ему людей. Черт возьми, о чем они только думали? Получаемая ими финансовая выгода не стоила такого риска. А теперь они живут, зная, что их поступки стали причиной смерти невинных людей… Господи, он же хотел преподнести Моргану подарок и позволить ему рассудить это дело по справедливости, и вот теперь выясняется, что в нем замешаны его ближайшие друзья…
– Ну вот, Саммерхейз, ты хотел быть ангелом-мстителем, а вместо этого ступил на путь дьявола. – Каслфорд внимательно смотрел на Себастьяна. И в его взгляде не было насмешки. Нет, это были глаза друга, которого он знал в давние времена, с которым они понимали друг друга без слов и который не без причины попросил Гудейла уйти.
– Так зачем же ты все-таки разговаривал с офицерами Совета по боеприпасам?
– Чтобы выразить им мое глубочайшее недовольство, – ответил Каслфорд. – Всем известно, что эти двое – глупцы. Ты бы стал покупать у них порох? Черт, да я бы ни крупинки у них не купил, вздумай они продать его мне. Черт возьми, мне наплевать на то, что они, скрываясь, назвали компанию именами то ли своих тетушек, то ли любимых лошадей. Но члены Совета были обязаны знать, что они – владельцы мастерских. И все же они имели с ними дело. – Он снова откинулся на спинку кресла. – Непонятно только почему.
Каслфорд не сказал больше ничего. Но последнее предложение выразило его мнение. В нем чувствовалась забота старого друга. Потому что они оба понимали: ни Кеннингтон, ни Саймс-Уилверт не могли самостоятельно установить контакты с Советом. Кто-то сделал это от их имени.
Женщина понимает, когда голова мужчины занята не ею. Особенно когда они лежат в постели.
Одрианна чувствовала, что хоть поцелуи и ласки Себастьяна были, как всегда, полны страсти, его внимание поглощено чем-то другим.