Оборона Порт-Артура. Русско-японская война 1904–1905
Шрифт:
Но Рейс не нашел среди офицеров единомышленников. Его никто не поддержал. Выступавшие после него генералы и адмиралы считали необходимым продолжать оборону. Генерал-майор Горбатовский заявил: «Мы очень слабы, резервов нет, но держаться необходимо и притом держаться на передовой линии» {166}. Его поддержал генерал-майор Надеин. Генерал-майор Никитин подверг критике аргументы Рейса и заявил, что прошло уже два месяца, как противник подошел к фортам и не может продвинуться дальше, и что если русские отойдут даже на вторую линию, [209] японцы поведут против нее инженерные работы, так как штурмовать они не способны. Дальше Никитин сказал, что на второй линии можно держаться месяц, снаряды еще есть и личный состав крепости может сражаться.
Генерал Фок заявил, что все позиции крепости, кроме Китайской стенки, ничего не стоят и поэтому
Комендант крепости генерал-лейтенант Смирнов заявил, что о сдаче крепости не может быть и речи до тех пор, пока есть продовольствие, которого может хватить примерно на полтора месяца.
Высказывания большинства офицеров за дальнейшую борьбу отразили общее настроение гарнизона крепости. Что касается капитулянтов, то они никакой поддержкой среди действующих войск [210] не пользовались. Наоборот, известно много случаев, когда солдаты и матросы заявляли, что они опасаются как бы генералы не отдали Порт-Артур японцам. Это было верное предчувствие, но оказать противодействие внутренним врагам солдаты не могли: предатели держали всю власть в своих руках и действовали замаскированно, обманом.
Стессель был уверен, что на военном совете многие в той или иной форме выскажутся за капитуляцию, но он ошибся. Поскольку Стессель не нашел единомышленников, кроме своих старых соучастников Рейса и Фока, в заключительном слове он сказал, что, пока будет возможно, нужно держаться. Говоря так, Стессель обманывал офицеров, ибо еще накануне, 28 декабря, он написал, а после совета 29 декабря сразу же отправил царю телеграмму, подготовляя его к сдаче крепости: «Крепость продержится лишь несколько дней, у нас снарядов почти нет. Приму меры, чтобы не допустить резни на улицах. Цынга очень валит гарнизон. У меня под ружьем теперь 10–11 тысяч, и они нездоровые» {167}.
Телеграмма была отправлена с капитаном 2 ранга Елисеевым, который на шлюпке под парусами доставил ее в Чифу.
После решения военного совета Стессель не имел права посылать такую телеграмму, так как она противоречила решению совета. Он доносил неправду, сообщая, что снарядов почти нет{168} и что под ружьем только 10 тысяч нездоровых солдат.
В телеграмме Стессель умолчал о том, что на позициях находилось еще несколько тысяч крепостных, полевых и морских артиллеристов, которые могли, в крайнем случае, защищаться и штыками; могли пойти на позицию тысячи выздоравливающих и до тысячи нестроевых солдат и денщиков.
В докладе коменданта крепости генерал-лейтенанта Смирнова об обороне Порт-Артура приведены данные о личном составе крепости, резко отличные от указанных Стесселем в телеграмме царю. Смирнов писал:
«Наши силы и средства ко дню сдачи были следующие: на верках крепости штыков (стрелков и моряков) 12 1/2 тысяч, артиллеристов (крепостных, полевых и морских) 5 тысяч, инженерных войск 1/2 тысячи, нестроевых 1 тысяча. Итого 19 тысяч» {169}.
По определению следственной комиссии ко дню сдачи Порт-Артура на верках крепости и в резерве насчитывалось около 28000 стрелков, артиллеристов, сапер, моряков, нестроевых и пр. [211]
Эти данные более верны. Они подтверждаются тем, что после сдачи крепости на сборный пункт военнопленных явилось свыше 25 тысяч русских солдат и офицеров.
Стессель решил капитулировать еще до того, как он собрал военный совет. Это впоследствии было подтверждено материалами следствия по делу о сдаче Порт-Артура. В пункте 10 предъявленных Стесселю обвинений записано:
«Состоя начальником укрепленного Квантунского района и старшим начальником в осажденной японскими войсками крепости [212] Порт-Артур, с подчинением ему коменданта ее, он задумал сдать крепость японцам, для чего, вопреки мнению военного совета, состоявшегося 16 декабря{170} 1904 г., на котором громадное большинство членов его высказалось за продолжение упорного сопротивления, к чему представлялась полная возможность, и не созвав, в нарушение 62 ст. полож. об управл. креп. (приказ по военному ведомству 1901 г., № 358), нового военного совета, между 3–4 часами пополудни 19 декабря 1904 г. отправил к командовавшему японскою армиею генералу Ноги парламентера с предложением вступить в переговоры о сдаче крепости Порт-Артур, не исчерпав всех средств обороны, так как численность
Между тем на переднем крае обороны продолжались упорные бои. Организация была вновь изменена. Расположение русской пехоты к этому времени было следующее: первый отдел Восточного фронта имел до 1200 человек, которые занимали позиции на Сигнальной горе у бухты Тахэ и далее редут Тахэ, форт № 1 и окопы между этими пунктами до батарей литера А; второй отдел Восточного фронта имел также до 1200 человек, которые были расположены на укреплении № 2, батарее литера Б, Куропаткинском люнете и на Китайской стенке примерно до Малого Орлиного гнезда; третий отдел имел свыше 2 тысяч человек, оборонявших Китайскую стенку против капонира № 2 — впереди Заредутной батареи — левее и позади форта № III — правее укрепления № 3 и от Курганной батареи до железной дороги, а также Большое Орлиное гнездо, Скалистый кряж, Курганную батарею и укрепление № 3. В резерве Восточного фронта состояло до 200 человек, а всего на позициях Восточного фронта — около 5 тысяч солдат и офицеров.
Войска Северного и Западного фронтов в основном стояли на позициях, занятых ими после боев у горы Высокой. Здесь было до 7 тысяч человек вместе с резервом, насчитывавшим 600 штыков. В общем резерве крепости было четыре роты моряков — это был так называемый комендантский резерв.
30 декабря японцы весь день обстреливали Порт-Артур из тяжелой артиллерии. Утром 31-го они взорвали горны под укреплением № 3 и разрушили бруствер наружного ската; вторым взрывом был уничтожен почти весь гарнизон укрепления. Заняв развалины [213] и установив на них пулеметы, противник открыл огонь по Китайской стенке и Курганной батарее; сюда же перенесла огонь и артиллерия. Крайне тяжелое положение создалось на Курганной батарее, понесшей большой урон в людях. Генерал Горбатовский, особенно проявивший себя в последние дни обороны, срочно выделил было на помощь курганцам охотничью команду, но об этом узнал Фок. Он немедленно приказал Горбатовскому возвратить команду в безопасное место: «Люди нам дороги, а мы их зря губим. Я приказывал не увеличивать гарнизон укрепления...» {172}. Около полудня японские солдаты атаковали Китайскую стенку в районе форта № III. Завязались ожесточенные бои, которые продолжались весь день. Командующий отделом подполковник Гандурин в четвертом часу пополудни сообщил Горбатовскому, что если артиллерия противника не уничтожит всех людей, то до вечера у Китайской стенки можно будет держаться. Генерал сообщил об этом в штаб сухопутной обороны и немедленно получил ответ от начальника штаба Рейса: «Начальник района {173}, — говорилось в телефонограмме, — разрешает очистить Китайскую [214] стенку до Большого Орлиного и Скалистого кряжа и отойти на вторую позицию» {174}.
Горбатовский не просил разрешения оставлять Китайскую стенку, но Фок решительно осуществлял свои планы и ни с чем и ни с кем не считался. На запрос коменданта генерала Смирнова, почему очищается первая линия обороны, Фок ответил, что оставления Китайской стенки якобы потребовал Горбатовский и Стессель разрешил это сделать. Это была ложь, так как Горбатовский ни к кому по этому вопросу не обращался.
С наступлением темноты поредевшие стрелковые роты, оборонявшие Китайскую стенку и Скалистый кряж, оставили свои окопы и траншеи и отошли на линию: Курганная батарея — Владимирская и Митрофановская горы — Большое Орлиное гнездо — участок Китайской стенки за фортом № II и Куропаткинский люнет; отошли в порядке и без потерь.
Наступило 1 января 1905 года, 156-й день обороны Порт-Артура. Утром генерал Фок побывал в районе Орлиных гнезд и сообщил вновь назначенному начальнику 2 отдела подполковнику Лебединскому: «...Полагаю, что сегодня ничего серьезного не будет — сегодня они только составят план для завтрашних действий» {175}. Сразу же после получения Лебединским этой телефонограммы японцы атаковали Скалистый кряж. Одновременно с Курганной батареи и с батареи литера Б донесли, что два полка неприятельской пехоты, заняв Китайскую стенку, двигаются на Заредутную батарею.