Оборотень (Приквел к Крестной дочери)

Черненькая Яна

— Это было днем?

— Да, — закивал головой малец. — Потом ночью убили семью Эрнандес. Они так кричали, но все боялись выходить. Потом Антонио уехал. А потом… потом… — Пако опустил голову.

— И все ночью?

— Да.

— Значит, единственный случай нападения днем был в присутствии Антонио. Понятно. И староста сказал именно оборотень, а не медведь?

— Да.

— А нам говорил, что гигантский медведь. Интересно. Со старостой вашим мы еще обсудим, почему он ничего про оборотня не упомянул. Чувствую, отправится сеньор Антонио прямиком в подвалы Ордена. Но это позже. Так, братья, время потихоньку идет к вечеру. Марко, отнеси Пако в подпол, пусть там посидит, пока мы

убираться будем. Голову ему прикрой, нечего… лишнее смотреть. Диего и Себастьян, собираете дрова по деревне, обустраиваете огненный круг перед крыльцом этого дома. Раз у Пако тут есть убежище, то пусть прячется. Должен же кто-то выжить, случись что. Марко, мы с тобой пока займемся погребальным костром, — Ренато показал пальцем на нечто вроде небольшой площадки между домами, — вон там. Иначе задохнемся в этой вони. Судя по всему, тела лежат уже не первый день. Это хорошо, значит, не придется иметь дело со стаей оборотней. Медведь. Надо ж такому случиться. В первый раз слышу о подобном. А еще думал, что меня уже ничто не удивит, — он покачал головой. — Диего, Тано, закончите со своим заданием, присоединяйтесь.

Братья креста возились до самой темноты. Обустраивали место ночевки, стаскивали и сжигали мертвецов. Успели не все, но по большей части поселение очистили. Уже к сумеркам Ренато прочел быструю погребальную молитву и чиркнул огнивом. Жадное пламя взметнулось к небу. Отвратительный запах усилился, потом сменился на не менее тошнотворный, но с нотками дыма.

В сгустившихся сумерках братья поспешно ополоснулись по очереди в ручье на окраине деревни. Сменили одежду. Старую бросили в костер. Все равно ее уже не отстирать. Дестриэ сопровождали своих хозяев — у лошадей чутье получше человеческого. Медведя услышат раньше. Но обошлось. Пако оставили в подполе, прикрыв люк волчьей шкурой. Раз оборотень его за все это время не обнаружил, значит, пусть малый сидит в своем укрытии.

Себастьяну казалось, что несмотря на купание, запах гнилой плоти впитался в его кожу. Теперь вместо посещения таверны с выпивкой и девицами больше хотелось попасть в баню* (*Да, да, в средние века, примерно до эпохи Возрождения, бани были вполне распространенным явлением в Европе — наследие Рима. Прим. авт.) и просидеть там весь день, смывая с себя эту мерзость.

Перед домом теперь было огорожено дровами большое пространство, достаточное, чтобы разместить людей и лошадей. Кучу древесины и хвороста инквизиторы занесли в дом, чтобы был запас на всю ночь.

Подожгли дрова. Из подпола извлекли головку сыра для ужина. Себастьян отдал Пако свой плащ, чтоб тому не было холодно ночевать в убежище. Брат Ренато написал записку на специальной тонкой бумаге, привязал ее к лапе почтового голубя из Кастилио-де-ла-Корте. Каждый крест был обязан брать на задание хотя бы одного из таких. Прикрепив записку, Ренато спустил клетку с птицей в подпол к Пако, проинструктировав, как следует поступить «в случае чего». Помощь из Кастель-Рива должна подоспеть дня через три-четыре. Но Ренато решил, что не следует запрашивать ее раньше времени. Четверо опытных боевых инквизиторов против одного оборотня, пусть и очень крупного, казались вполне достаточным отрядом. Да и про четверых дестриэ не следовало забывать.

Мальчишка вел себя молодцом. У самого зуб на зуб от страха не попадал, но не ныл и все делал, что говорят. Себастьян решил, что после этой истории замолвит за него словечко в Ордене. Малому теперь все равно некуда податься, а братство — не самое плохое место.

Зажгли большой огненный круг, поужинали. Ренато и Марко вскоре ушли спать. Не следовало пренебрегать отдыхом. Диего и Себастьян зашли в дом, чтобы огонь не слепил глаза. Наблюдали из темноты за окрестностями,

освещенными кострами. Все было тихо, и только оторванная дверь в доме у леса все скрипела и скрипела, раскачиваясь на одной петле от малейшего ветерка.

На небе сияла почти полная луна. Вокруг нее расплывался ореол потустороннего света. От земли поднимался туман, который вскоре заволок все вокруг, поднялся до самых вершин деревьев и даже выше. В облаке тумана луна казалась призраком. Один из коней тревожно заржал, но потом успокоился. То ли приснилось, то ли показалось что-то. Диего встал. Набрал дрова, пошел подкидывать их в затухающий костер.

Себастьян насторожился. Что-то было не так. Встал, взял меч. Спустился вниз следом за товарищем. Диего укладывал дрова в огонь. Кони спокойно щипали траву. Тано сощурил глаза, чтобы свет не слепил. Тихо. Только дверь проклятая скрипит. И тут до него дошло, что не одна она скрипит. Скрежещущий навязчивый звук теперь звучал с двух сторон.

— Дие… — он опоздал всего на несколько мгновений.

Лошади встали на дыбы. Темно-коричневый неправдоподобно большой медведь перемахнул через костер, не заметив огня. В нос ударил сильный запах зверя. Удар лапы, и конь Ренато упал с перебитым позвоночником, Диего успел достать оружие, но не успел им воспользоваться, когда на его голову обрушился второй удар. Себастьян бросился вперед. Пламя отразилось на клинке, ослепив привыкшие к темноте глаза, но Тано не промазал. Меч глубоко вошел в плечо зверя. Руки дернуло, инквизитор потянул оружие на себя. Отступил на шаг назад, набирая дистанцию, еще раз замахнулся, но в этот раз медведь успел уйти с линии удара. Он двигался невероятно плавно и быстро для такой огромной туши. На крыльцо выбежали Ренато и Марко.

Втроем братья набросились на медведя. Дестриэ тоже опомнились, прижали уши и с грозным ржанием пошли в наступление. Сообразив, что остался в меньшинстве, зверь развернулся и, перемахнув через огонь, исчез в темноте. За ним следом бросился Инсендио — конь Диего. Тано и Марко хотели пуститься следом за ним, но Ренато остановил их.

— Нет. Еще не хватало, чтобы нас по одному перебили. Вас двоих я не отпущу.

Стук копыт Инсендио удалялся, но вскоре раздалось дикое ржание дестриэ, рев медведя. Это было совсем рядом, примерно на окраине деревни. Не выдержав, Себастьян бросился к Трамонтано, но Ренато так на него гаркнул, что тот застыл на месте, сжимая в руке поводья.

— Куда лезешь, сопляк?!

В ту же секунду опять раздалось ржание, которое резко оборвалось глухим ударом.

— Теперь понял? — устало произнес Ренато. — Ты стал бы следующим. Нет. Эту тварь надо ловить в логове, а не гоняться за ней в темноте.

Из темноты раздавалось шуршание, влажное чавканье, низкое урчание. Тано до боли в пальцах сжал рукоять меча.

Ренато подошел к Диего, прошептал молитву — голова бедняги превратилась в кашу из костей, крови и мозгов. Здесь уже ничем нельзя было помочь. Достав кинжал, командир креста подошел к своему жалобно ржущему дестриэ и прервал его мучения.

— Четвертый. Покойся с миром, — произнес он. И Себастьян в этот момент, наконец, понял, почему брат Ренато называет своих коней не именами, а цифрами. — Заверните Диего в плащ и отнесите в дом. Я постою здесь.

Служба в боевом кресте опасна. Себастьяну уже приходилось терять товарищей. Редко кто из братьев креста доживает до преклонного возраста. Сейчас был еще не самый плохой вариант. Один удар и все закончилось. Диего не мучился.

Тано и Марко завернули тяжелое тело в черный плащ, отнесли в дом, положили на пол. Утром Ренато отслужит заупокойную молитву и будет еще одно огненное погребение. Дай Бог, чтобы оно стало последним.