Оборотень
Шрифт:
Сережа все же взял Катин номер. И даже Витины подсказки не потребовались. Чему тот был несказанно рад. Свахой Витя планировал становиться в последнюю очередь. В своей бы личной жизни для начала стоило разобраться. То, что происходило между ним и Ирой – это было безумие. Приятное безумие. Надолго ли? Тут определенных ответов не было. Но расставить все точки над i было нужно уже сегодня. Однако подходящий момент все никак не наставал.
Волк внутри рвал и метал. Требовал решительных действий. Но как тут можно было обсуждать что-то настолько личное, когда вокруг постоянно суетятся медсестры, и то и дело к кому-то приходят в гости родители. Понимала это, видимо, и Ира. После Сережиного ухода она была на редкость молчаливой. Витя даже начал опасаться, не случилось ли чего. Однако, мысленно послав себя в задницу с такими умозаключениями, Витя разумно решил дождаться вечера. Возможно даже время после официального отбоя.
Что, в общем-то, и случилось. Когда уже откровенно сонная дежурная медсестра прошлась по палатам и для виду загнала нерадивых подростков по койкам, Витя решил действовать. Аккуратно выглянув в коридор и удостоверившись, что медсестра преспокойненько сидит у себя в кабинете, тот прокрался в женскую палату, где, как и ожидалось, никто не спал.
– Ир… – неуверенно начал он. – Можно с тобой поговорить?
Та скромно улыбнулась и под довольный Катин взгляд вышла вместе с Витей в коридор.
– Я уже думала, что ты не зайдешь, – слегка смущенно сказала она.
– Ну, как же я… меня же завтра выписывают… – если бы нутро Вити умело говорить, то наверняка задало бы вопрос «Какого черта ты нас позоришь?». – Пойдем под крышу?
– Не, – засияла глазами Ира. – Есть вариант получше. Пойдем со мной.
Они вышли на лестничную клетку. Витя страшно волновался. Больничные стены словно начали сдавливать его голову, и создавалось ощущение, будто из каждого угла сейчас выскочит какая-нибудь врачиха и надает обоим по шапке. Однако все было тихо.
– На шестом этаже есть крыло, – объяснила Ира. – Оно типа на ремонте, правда я не знаю, что там подразумевается под ремонтом, но суть в том, что оно полностью пустое. Никто из персонала туда не ходит, я проверяла. Так что мы можем в спокойной обстановке посидеть и в относительном комфорте.
Витя лишь только молча кивнул. Соглашаться и молчать сейчас было лучшим вариантом. Все равно он раскис как кисейная барышня и вряд ли мог сделать что-то рациональное.
Дойдя до места назначения, подростки нырнули в палату, которая была в середине крыла. Почему-то они оба, не сговариваясь, решили, что в середине будет расположиться логичнее всего. Внутри было темно. Света тут не было, но он был и не нужен. Они уселись на первую койку, которую смогли нащупать. Рядом. Очень-очень близко.
Витя силился что-то сказать, но слова будто застряли в горле. Но Ира спасла положение:
– Мне очень понравилось твое стихотворение… Это было прекрасно.
– Ну, не так уж и прекрасно, просто… Просто я писал это все во время сильных эмоций, – поддержав разговор, Витя почувствовал себя более уверенно. Да, стоит только начать.
– Ты посвящал их девушке, которую любил? – спросила Ира.
В ее голосе не было какой-то ревности или злости. Она все понимала. Как никто другой.
– Да, я даже не знаю, любил ли, – и это было правдой. – Мы дружили, а потом я понял, что она мне очень нравится и совершил глупость – признался. Большая ошибка была. Надо было держать в себе.
– Я так же думаю про своего первого парня… Это было так глупо, а я была четырнадцатилетней наивной дурочкой. Но, когда мы расстались, то я даже вздохнула с облегчением.
Ира так спокойно говорила обо всем. Будто Витя был для нее уже кем-то близким.
– А та девушка, она красивая? – продолжила она.
– Да, очень, – вздохнул Витя. – Но нет пределов совершенству, правильно?
– Ну, не могу не согласиться, – кокетливо согласилась Ира.
Набравшись смелости, Витя все же поцеловал ее. Сейчас или уже никогда. Прекрасные несколько мгновений.
– Вить, – спустя пару секунд тишины заговорила Ира. – Тот волк… Только скажи сейчас честно… Это ведь был не волк, правильно?
Витя чуть не поперхнулся. Не хватало еще того, чтобы Ира как-то догадалась о том, что природа не так однозначна, как пишут в анналах биологии.
– Ты о чем? – переспросил он.
– В ту ночь, перед тем как отключиться… Когда он атаковал наш автомобиль… Я была готова поклясться, что волк прыгал на двух ногах. Я мало что видела, была сонной, но этот жуткий оскал… Это отвратительная морда… Мне до сих снится этот ужас. Я не могу так. Я просыпаюсь по ночам в жуткой истерике, чуть не крича. Из-за этого чудовища я потеряла все. Я не могу поверить, что животное могло сотворить такое…
Ира тряслась всем телом. Витя крепко обнял ее. Будто обнимал в последний раз.
– Я думала, что схожу с ума. Но потом появился ты. Ты выжил. Ты смог побороть монстра. Ты стал для меня будто маяком надежды. Что не все потеряно. Что найдется кто-то, кто даст отпор этому отродью… Поэтому скажи сейчас честно – что ты имел в виду, когда сказал, что не уверен, что это волк?
Витя не мог припомнить, чтобы он хоть когда-то чувствовал себя так мерзко. Он чувствовал себя виноватым буквально во всем – начиная от того, что он выжил, а ее отец – нет. И заканчивая тем, что он, человек, который стал для Иры маяком, сам рискует опуститься во тьму. И также убивать. Чьих-то отцов. Чьих-то детей. Просто дорогих людей. Да одного факта убийства человека, пусть даже и одинокого, уже хватало с головой! Витя готов был раскаяться. Признаться абсолютно во всем. И пусть Ира его возненавидит – она имеет на это полное право! Но это было бы неправильно. Может, Витя и поступил эгоистично, но мысль о том, что контроль возможен, заставила его соврать:
– Послушай, – начал он как можно мягче. – Я был напуган. Я не уверен в том, что видел. Но страх может заставить человека видеть то, что может не быть в действительности. Это нормально. Случилась страшная трагедия, но, Ир, ты не должна поддаваться панике. Все, что сейчас в твоих силах – это жить так, чтобы твой отец мог бы гордиться тобой. И не нужно придумывать себе в голове какое-то абстрактное Зло. Время не залечит эту рану, но если ты будешь накручивать, то она даже затянуться нормально не сможет… Блин, я совершенно не знаю, что говорить, прости, если несу ерунду…