Оборотень
Шрифт:
– Стараюсь вспомнить их вкус, - Глория говорила и вела себя непринужденно, стараясь, чтобы ее состояние не стало преградой в общении между ними, чтобы не чувствовалась ее полная зависимость от человека, сидящего напротив, Тима Терояна. Она хотела выглядеть нормальной девушкой или, по крайней мере, играть эту роль достойно, и ей это удавалось. Тероян приятно поразился ее самообладанию. Он подумал, что перед ним действительно сильный человек, с характером, не привыкший покоряться судьбе, а вчерашний срыв, возможно, явился пиком слабости, свойственной всем людям, поскольку не так уж много времени прошло между ним и предыдущим шоком. В ее нынешнем положении мало кто смог бы вести себя так: не замыкаясь в скорлупе наедине со своими болями, а открыто идя навстречу неизвестности. Глория взглянула на него, словно спрашивая: все ли правильно?
– и он чуть заметно наклонил голову. Уже и непонятно было - кто от кого заряжается жизненной энергией она ли от него или он от нее? Но ее поведение пришлось по душе и Карпатовым. Окончание ужина прошло на другой ноте, более ровной, без касания опасных тем в поисках выхода из лабиринта. Олега даже понесло на какие-то еврейские анекдоты, не совсем приличные, отчего Маша постоянно делала ему укоризненные замечания - но все без толку: Абрам и Сара уже прочно воцарились за столом. А Глория вежливо смеялась, хотя мысли ее, как виделось Терояну, текут все же в другом направлении. Потом Маша увела ее на кухню, где готовился пирог, а Тим и Олег пошли в кабинет, тотчас же принявшись за сигареты.
– Пусть они поболтают. Маша ее враз расколет, - пошутил Карпатов, выпуская серию колец.
– В моей супруге пропадает замечательный следователь.
– Лишь бы она не переусердствовала, - заметил Тероян, чувствуя какое-то свое вероломство по отношению к девушке. Нахмурившись, он раздумывал, не вернуть ли Глорию обратно, чтобы она находилась под его присмотром?
– Да не бойся ты, - угадал его мысли Олег.
– Маша работает на женской интуиции, без спецсредств. Так что твоя девушка не пострадает.
"Моя девушка, - подумал Тим.
– Сказано неплохо".
– Ты занимаешься маньяком-Квазимодо?
– спросил он. Теперь пришла очередь нахмуриться Олегу. Он не любил, когда кто-либо вмешивался в его служебные дела.
– Расследование ведется в моем отделе, - неохотно ответил он.
– Ты все-таки думаешь, что здесь есть какая-то связь?
– Да. У меня не выходит из головы тот снимок, так напугавший девушку. Расскажи поподробнее.
– Не имею права. А вдруг Квазимодо - это ты и есть?
– Тогда обещаю, что признаюсь тебе первому. И тебе дадут генерала.
– Ну, если только так... Ладно. Вот тебе чисто газетная информация. Тринадцать изрезанных детей за последние пять месяцев. И мальчики, и девочки в возрасте от шести до двенадцати лет. Всех находили в массиве Лосиного Острова, а это огромная территория, тянется от Мытищ до Щелковской. Туда, кстати, входит и твой район, где ты встретил девушку.
– И где живет на Медвежьих Озерах доктор Саддак Хашиги.
– Верно. Детей находили либо на дорогах, либо возле населенных пунктов. Блуждающих, бредущих неведомо куда, в полном беспамятстве. Я бы даже сказал - без тени разума в глазах. Словно этот разум был просто-напросто изъят. Но - никаких следов сексуального насилия. Маньяка нельзя назвать половым извращенцем. Его это не интересует. Он делает длинные надрезы на лице ребенка, от губ - к ушным раковинам, через всю щеку.
– Раны линейные?
– Да. Рваных не было ни одной. То есть он орудует не каким-нибудь ржавым кухонным ножом, а бритвой или скальпелем.
– Скобки?
– Нет, ни скобок, ни швов не накладывает. Но раны не инфицированные, заражения нет. Заживают сами.
– Одна-две недели.
– В течение этого времени он, очевидно, где-то держит ребенка. Прежде чем выпустить. А пока приводит жертву в невменяемое состояние. Впрочем, сама такая операция уже способна лишить разума. А потом лицо превращается в смеющуюся маску, сам знаешь.
– Действительно, Квазимодо, - в раздумье произнес Тероян.
– Гюго. А где сейчас жертвы?
– Кто в клинике, а кто уже у родителей. Не откажешься же ты от своего чада, каким бы он ни стал по вине мерзавца?
– Реакция детей - истеричный смех, плачь?
– Ну да, другой нет!
– Карпатов раздавил окурок, как гусеницу.
– Я же говорю: разума нет. Они превращены в зверюшек, прости за сравнение.
– Может быть, он мстит за что-то их родителям?
– Мы проверяли эту версию. Но тогда и родители, хотя бы кто-то из них, должны знать друг друга. Нет. Во всех тринадцати случаях - последний, правда, только принят к производству, - никто никого не знает. Все совершенно случайные люди. Никакой связи. Профессии - самые различные: от кладовщика до бизнесмена. Никаких требований выкупа или угроз. Исчезновение ребенка - гробовое молчание - затем появление уродца. Что это, тяжелая форма шизофрении?
– А почему ты думаешь, что маньяк - один-единственный?
– А мы так и не думаем, - сощурился Карпатов.
– Это все газетчики. Им нужно персонифицировать зло в одном человеке. Может быть, там двое-трое... Пока мы только топчемся на месте. Честно говоря, не за что ухватить. Какой-то призрак. Тень отца Гамлета. Улики - хрен с ними, кое-какие есть, не в них дело. Главное, понять, для чего он все это вытворяет? Ведь есть же у него какая-то цель? Какая-то своя, пусть сумасшедшая, идея? Какой-то гиперсдвиг?
– А прежде, в других городах ничего схожего не было?
– Нет. Это наш, московский маньяк. Гастролер исключается. Где-то здесь у него должно быть убежище, где он мог бы держать детей, пока не заживут раны. И в это время доводить их до состояния полного помешательства.
– Удалять разум.
– Именно. Поэтому я сомневаюсь, что твоя девушка, Глория, побывала у него в руках. Она лишилась памяти лишь частично, разум ее сохранен. Следов насилия нет, тем более этих чудовищных надрезов. И кроме того, он занимается детьми, а не взрослыми девушками. А если бы она случайно стала свидетельницей его преступлений, то вряд ли бы он оставил ее в живых. Маньяк слишком осторожен.
– Но, послушай, Олег, а если он не в силах убить человека? Если он способен только на то, чтобы причинить ему физические и моральные страдания, раздавить психику? Мог он отпустить девушку после того, как убедился, что она уже не представляет для него опасности, что память ее безвозвратно утеряна? Он мог знать, что в таких случаях ее восстановление крайне сложно, почти исключено. Судя по его "операциям", человек этот имеет медицинские навыки и, я уверен, наверняка изучал психологию. Разбирается в процессах, связанных с человеческим мозгом.
Карпатов устало посмотрел на него.
– А почему бы тебе, Тим, не оставить все это дело? Пусть им занимаются профессионалы. Твоя Глория вполне здорова. Ну не помнит она прошлого, ну и хрен с ним, не такое уж оно было у всех нас прекрасное. Может быть, это счастье, что она его забыла? Пусть начнет новую жизнь. Все у нее есть: способности, красота, интеллект. И кроме того, есть еще ты. Ты поможешь. Отходите в сторону, пока не поздно.
– Это невозможно, - сказал Тероян.
– Носить в подсознании болевой шок нельзя, как бы глубоко ты его ни запрятал. Рано или поздно он вырвется наружу. Вот тогда наступит конец. Она превратится в зверя. В пантеру. А сейчас еще есть время отыскать причину ее болезни и составить нужный рецепт. Поэтому не упрямься, а дай-ка мне самому взглянуть на материалы следствия по Квазимодо. Я хочу обладать не только газетной информацией.