Оборванные нити. Том 1
Шрифт:
— Подождите, пока подсохнут, — сказал он медрегистратору, — упакуйте в бумагу, только спичками не забудьте проложить, а то в прошлый раз вы этого не сделали, и стекла оказались непригодными для исследования. Отправьте их вместе с кусочками органов на гистологию, пусть сделают окраску по Павловскому, вдруг внутри клеток эпителия обнаружатся вирусные включения. Пробирки стерильные хотя бы есть? Или тоже никто не позаботился?
Медрегистратор молча подала ему несколько пробирок. Сергей взял кусочки легких, мягких мозговых оболочек и содержимое кишечника.
— Это — на бактериологию. Всем спасибо. Все свободны.
Откуда у него появилась эта странная манера заканчивать вскрытие такими словами, Сергей Саблин и сам сказать не мог бы. Откуда-то они появились в его голове очень давно, еще когда он занимался вскрытиями,
Вернувшись из секционной в ординаторскую, Сергей посидел минут пятнадцать, выпил чаю с сухариком, вышел, накинув теплую зимнюю куртку, на крыльцо покурить, после чего отправился к Куприянову. Никаких изменений, позволяющих определенно высказаться о причине наступления смерти, он не обнаружил, о чем и доложил заведующему отделением экспертизы трупов.
— Всеволод Маркович, что написать в свидетельстве о смерти? У меня никаких идей, — честно признался он.
— Значит, криминала точно нет? — переспросил завотделением. — Уверен?
— На все сто, — заверил его Сергей. — Причина смерти совершенно точно не насильственная. Но какая — это будет ясно только после того, как придет гистология и бактериология.
— Ну и ничего страшного, — добродушно улыбнулся Всеволод Маркович. — Сейчас вводится новая Международная классификация болезней, Десятый пересмотр, и там есть совершенно замечательный раздел: «Другие и неуточненные причины смерти». Код R99. Вот нам в самый раз, мы этим кодом теперь всех гнилых кодировать будем. И этот код можно использовать при оформлении предварительных свидетельств о смерти. Для окончательного свидетельства он, само собой, не прокатит, а для предварительного — очень даже сгодится. Вот и воспользуйся. Выпиши предварительное свидетельство, а вместо причины смерти напиши: «Причина смерти временно не установлена» и этим кодом закодируй. Потом, когда гистология и бактериология придут, сформулируешь причину смерти и выпишешь окончательное свидетельство взамен предварительного.
Сергей молча кивнул и пошел к себе. Возня вокруг формулировок причин смерти шла давно и всем уже изрядно надоела. Свидетельство о смерти, в котором указывалась ее причина, выдавалось в морге родственникам умершего, которые несли документ в ЗАГС и на его основании получали официальную бумагу — гербовое свидетельство. Естественно, что в гербовом документе причина смерти стояла точно такая же, как и в свидетельстве. Но вся беда была в том, что человека надо было как-то хоронить, желательно в течение нескольких дней после смерти, а уточненный окончательный диагноз становился известен только после завершения всех исследований. Не верьте тому, что показывают в кино и пишут в книгах, думал Сергей, шагая в сторону ординаторской, там труп вскрыли и через полчаса выдали причину смерти, причем в ее окончательном варианте. Никому даже в голову не приходит, что есть масса исследований, которые необходимо провести: гистологическое, судебно-химическое, серологическое, бактериологическое… И результаты этих исследований будут готовы не через час и даже не завтра, а хорошо если через неделю. Чаще — через две. А судебно-медицинский эксперт должен будет с ними ознакомиться, обдумать, если нужно — почитать литературу, проконсультироваться у знающих специалистов, если случай сложный, и только потом сформулировать причину смерти и выписать окончательное свидетельство. Могут родственники столько ждать? А сам усопший? Понятно, что для регистрации смерти в ЗАГСе берется предварительное свидетельство, диагноз из него плавно перекочевывает в гербовое свидетельство, без которого на кладбище или в крематории даже разговаривать не станут, а что же делать, если через три-четыре недели выяснится, что причина смерти совсем другая? Из-за этого возникали постоянные недоразумения, конфликты, склоки и скандалы.
Через неделю Саблин получил амбулаторную карту умершей Ксюши Усовой. С делопроизводством в учреждениях Минздрава никогда не было идеально, вот и в этом случае Сергей сначала лично проследил за тем, чтобы официальный запрос в поликлинику был оформлен должным образом, зарегистрирован
— Ну что вы, в самом деле, Сергей Михайлович, — проныла заведующая канцелярией, — ведь конец года, все давно разошлись, сегодня же короткий день перед праздником, далась вам эта карта! Что вы с ней будете делать? Отнесете к себе в ординаторскую, где она будет лежать до конца праздников, да? А мы из-за этого…
Она безнадежно махнула рукой и принялась поочередно открывать дверцы многочисленных шкафов, стоящих вдоль стен.
— Домой отнесу, — четко и внятно произнес Сергей. — И до третьего января успею прочитать и проанализировать. Если бы речь шла о смерти вашей внучки, я думаю, вы плюнули бы в лицо тому, кто мешал установлению диагноза. Вам бы тогда совсем не показалось удивительным, что кто-то собирается все праздничные дни сидеть над документами и искать причину смерти ребенка. Нет?
Завканцелярией залилась румянцем негодования, но промолчала, а через несколько минут протянула Саблину плотный запечатанный конверт с картой.
В этом году 31 декабря пришлось на среду, и новогодние праздники получались длиннее обычного. Дома Сергей застал сонное царство: жена, дочка и теща мирно спали в преддверии праздничной ночи. Он разделся в прихожей, стараясь не шуметь, и на цыпочках прокрался на кухню, где на столе стоял противень, накрытый чистым полотенцем. Пироги. Интересно, с чем? Приподняв край полотенца, он нагнулся и принюхался: треугольные, скорее всего, с капустой, а вот длинненькие определенно с вареньем. Хорошо. Пироги Сергей любил, а теща была в деле выпечки большой мастерицей.
Он налил себе чаю, сделал бутерброд, присел у свободного края стола и вскрыл принесенный с работы конверт. Амбулаторная карта была не очень большой, записи в ней касались только обычного патронажного наблюдения, периодических осмотров участкового педиатра да информации о профилактических прививках. Девочка родилась в срок, здоровой, росла и развивалась соответственно возрасту, ничем не болела. Родилась она вне брака, жила с матерью и бабушкой. Отец в обменной карте из роддома не упоминался. На профилактические прививки реакции не отмечалось. Последняя из профилактических прививок — третья вакцинация с учетом прививочного календаря — АКДС (Адсорбированная-коклюшно-дифтерийно-столбнячная) + полиомиелит, а за два дня до смерти ребенку была сделана внекалендарная прививка против гриппа — как обычно, в декабре в Москве начиналась очередная эпидемия. «…Сделана прививка вакцины против гриппа (серия…, пр-во…, доза 0,25), через 30 минут реакции нет…». Далее в амбулаторной карте имелся только посмертный эпикриз: «…20.12.97 г., со слов бабушки, ребенок был беспокоен, дали ребенку пустырник около 12 часов. Ребенок стал более спокойный, но вялый, его уложили спать. После 19 часов бабушка обнаружила, что ребенок не дышит, вызвали «СП». Вызов зарегистрирован в 19.43, обслужен в 20.05. Диагноз: Синдром внезапной смерти. Тело направлено на судебно-медицинскую экспертизу…»
Бутерброд как-то быстро закончился, а голод все еще продолжал утробно урчать где-то в эпигастральной области, и Сергей, продолжая задумчиво глядеть в исписанные довольно приличным для медика, почти хорошо читаемым почерком страницы карты, протянул руку к противню и стянул пирожок. Потом второй. Потом третий. Он с утра ничего не ел и просто утолял голод, даже не чувствуя вкуса и не понимая, какая начинка попадает ему на язык. Четвертый пирожок стащить не удалось, в кухню вошла заспанная Лена, кутаясь в махровый халат, в котором она спала на диване, укрывшись пледом.