Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава
Шрифт:
— Руки убери! — прошипела, обращаясь к стене.
— Чтобы ты снова застряла? — меланхолично заметил он.
— Как добропорядочный господин, после такого ты просто обязан на мне жениться! — съехидничала в ответ и развернулась, сбрасывая со своих… эм… бедер, чужие конечности.
— Какое счастье, что я не господин, и на меня столь сомнительная честь не распространяется.
Какое счастье?! Какое счастье говорит! Да я такое счастье, что ему и не снилось! Не его счастье, к моему счастью!
Швырять в него румянами вовсе не планировала, но он как-то сам нарвался!
— Хамло
Тюбик с помадой, увы, не достиг своей цели, не долетев до упомянутого подзаборного каких-то пару сантиметров. Жаль. Я бы с радостью посмотрела, идет ли его светлой коже винный цвет.
— У меня нет времени на концерты. Либо отрезаем руку сейчас и расходимся, либо идем к моей матери. Она поможет разобраться в ситуации.
— Великолепно! И кто у нас мать?
Терзали смутные сомнения, что какая-нибудь волчица из местных лесов, это бы здорово прояснило ситуацию с воспитанием.
— Женщина, способная снять с тебя браслет.
Шикарно!
— Тебе придется найти другой способ, потому что в мои планы путешествия не вписываются!
— Планы? — злобно усмехнулся он, окинув мою комнатушку презрительным взглядом. Ой ли! Сам поди не принц! Черная шелковая рубашка, брюки из дорогого не мнущегося материала, высокие кожаные сапоги, начищенные до блеска, ремень, инкрустированный драгоценными камнями. В треугольнике расстегнутого ворота какие-то кулоны… А мышцы… Хм. Ну, ладно. Допустим, не бедняк, но это не дает ему права обращаться ко мне с презрением! — В мои, знаешь ли, планы тоже не входило создавать пару с неотесанной голодранкой из квартала неприкасаемых.
Как он меня назвал?!
— Что?! — прошипела, понимая, что свирепею. Я прямо-таки ощущала, как глаза наливаются кровью, и даже правое веко задергалось.
— Да, это не обычные браслеты, поэтому…
— Повтори, как ты меня назвал?! — перебила, не желая слушать оправдания.
Да что там, я вообще не слышала, что он сказал после фразы про неотесанную голодранку. Магия хлынула сама. Виски заломило от почти невыносимой боли, глаза заполонило тьмой. Сквозь плотную пелену магического тумана, я едва разбирала, что творится вокруг. Воздух сгустился, накапливая мощное энергетическое поле, а затем раздался оглушительный взрыв. Силовая волна отбросила незнакомца к двери (хотя такой выброс, отобравший почти все мои силы, должен был прошибить этим хамом стену!). Пользуясь замешательством, выбежала в коридор и бросилась на улицу, перепрыгивая через несколько ступенек. Эх, туфли остались дома!
Острые камни больно кусали мои голые пятки. Дорога усыпана щебнем и бежать по ней то еще удовольствие. Обернулась — никого, но все равно ускорила бег, виляя между жмущимися друг к другу деревянными домишками. По два-четыре этажа, они, хаотично разбросанные по кварталу, создавали для чужаков непроходимые лабиринты с тупиками, западнями и откровенно коварными закутками вроде того, в который я уткнулась.
Да закуток сам по себе обычный — железная сетка забора, через которую можно легко перемахнуть, два переполненных мусорных бака с непередаваемым амбре, и поросшие зеленым мхом стены заброшенного здания больницы. Все бы ничего, но в темноте ночи закуток полнился господами откровенно бандитской наружности.
— Опаньки, кто у нас тут! Иди сюда, цыпа, — осклабился первый, заметив меня.
Попятилась и ударилась в чью-то грудь. Не заметила, что за спиной уже нарисовался еще один бандюган. Присмотрелась лучше и ужаснулась.
Это не просто бандиты. Это мои знакомые бандиты и, вот незадача, я им крепко задолжала!
Невинность.
Как знакомец становится Папой квартала неприкасаемых
Да-да, кто в здравом уме согласится отдать невинность взамен двух перьев из задницы дивноптицы? Разумеется, я не планировала отдавать долг натурой. Надеялась, что успею что-нибудь придумать, лишь бы зелье помогло. Зелье помогло. А вот мне вряд ли кто сейчас поможет. В общем, эта альтернативно одаренная девица, торгующая невинностью, то есть я, стоит сейчас перед толпой кредиторов, и лихорадочно соображает, что делать.
Беспроигрышный вариант — шарахнуть по ним ментальной волной, но вот незадача, я уже сделала это с наглецом в своей хибарке. На второй такой фокус у меня не хватит сил.
— Парни, честное слово, сейчас вообще не вовремя! — протянула жалобно, надеясь, что гоблины и тролли войдут в положение. И, если тролли еще могут, то вот гоблины — вряд ли. Каждая девственница, лишенная, собственно, девственности, увеличивает их жалкие природные силы. А в квартале отверженных не действуют императорские законы, здесь довлеет право сильного. Кто сильнее, тот и Папа. — Может, подождете до завтра? И вообще, вы определились, кому конкретно я буду долг отдавать?
На мои плечи легли тяжелые ладони, кажется, огра. Огромный мужик, не обремененный интеллектом, с зеленоватым цветом кожи и избытком мышц во всех местах (даже тех, где им быть не положено). Бугрилось у него все, от чего стало особенно страшно.
Кажется, допрыгалась.
Вообще, перо дивноптицы требовалось для зелья Лихарда. И парни его достали — сдержали слово. А вот я уже вторую неделю заговаривала зубы и всячески удирала от исполнения долга.
Замешательство прошлось по рядам неприятеля тяжелым керзовым сапогом.
— Айх, ну ка отпусти! — пригрозил Зувер, глава этой шайки. Высокий тощий индивид, смесь человека и тролля. Волосатым у него было все, кроме задницы и, как ни странно, лица. — С чего решил, что это твоя добыча? Мы по-честному, жребий бросим! А там уж дальше по кругу пустим.
— Что?! Мы так не договаривались! — прорычала, шагая в сторону.
И я почти сбежала, но Зувер дернул меня за юбку и резко рванул на себя.
— Куда намылилась, ахра? Мы, может, все и разом должок получим. Тоже вариант!
Эх. Ну, где же ты, волна ментальная? Зачем только растратила на того му… жика? Сейчас во мне сил разве что на одного гоблина и то, если он в изрядном подпитии.
— Дай-ка проверим товар. Парни, придержите ее.
Когда «парни» по одному подступили ко мне, то оба получили. Один по коленной чашечке, второй по отростку между ног. Айху ударила в живот и в кадык, но огр не шелохнулся. Дернул меня, как тряпичную куклу, и завел руки за спину.
— Сцакха ррыкхная! — выругался Зувер, занося руку для удара.