Обратная сторона Зла
Шрифт:
А Ива уже плакала навзрыд, не стесняясь и не пытаясь успокоиться. Ее никто не трогал. Лишь когда рыдания превратились в судорожные всхлипывания, Ворон мягко коснулся ее руки:
– Пойдем домой, Ива.
Она покачала головой:
– Идите. Я еще побуду здесь.
Втроем они еще долго просидели на берегу, глядя, как старый причал приобретает знакомые очертания. Ива не замечала времени. Она сидела в одной позе, словно окаменев. Но день потихоньку затухал, с моря стал задувать прохладный ветерок.
Ворон поднялся и снова, теперь уже решительно, взял ее за руку:
–
Она послушно поднялась, повернулась – и застыла в изумлении. На холме перед ними стоял Аскалон. Живой, реальный.
Ива покачнулась и опустилась на землю.
– Ничего не понимаю, - сказал Ворон.
Он обернулся на море, потом снова посмотрел на холм. Аскалон быстро спускался к ним. Но подойдя ближе, он сам на минуту застыл в изумлении:
– Виринея!
– Встреча двух покойников, - прокомментировала Виринея, не спуская с него глаз. – Вот уж чего никак не могло быть.
Аскалон подошел к Иве, помог ей подняться:
– Ива, это я. Я жив.
Она смотрела на него, но была словно во сне.
– Кажется, я напрочь потерял способность что-нибудь соображать, - сказал Ворон. – Если море отступило, то… Как же ты жив?!
Аскалон рассмеялся:
– Я все объясню. Но в двух словах этого не опишешь. Может, вернемся в Город?
– Нет уж, - ответил Ворон, - ты нам все расскажешь здесь и сейчас. Или мы умрем от любопытства, а на сегодня воскресших покойников нам, по-моему, и так достаточно.
– Хорошо, - согласился Аскалон, - здесь так здесь.
Они уселись на траве и Аскалон начал свой рассказ.
– Не буду утомлять вас лишними подробностями о том, как я собирался нанести визит отцу, о чем передумал за те несколько часов. Скажу лишь, что это были не самые лучшие часы в моей жизни. Честно сказать, я до конца не верил, что смогу поднять руку на отца. Да и ему это, судя по всему, не приходило в голову. Тем не менее, я все же сделал это. Пришел к нему в кабинет, сначала еще раз предложил ему отказаться от власти – хотя уже ясно видел, что он этого не сделает, а потом собрал всю волю в кулак (чтобы забыть, кто передо мной) – и ударил. Я уже готов был к смерти, но представьте мое изумление, когда я вижу, что отец мой падает, а змеи-то нет.
– Нет? – повторили за ним все трое.
– Да. Ни пламени, ни змеи, ни всего того, что должно быть.
– Но как же так? – спросила Виринея. – Этого же не может быть.
– Я что, похож на кучку пепла? Я жив, отец низложен и в тюрьме, море отступило – вам мало доказательств? Задачка, над которой мы столько ломали голову, оказалась до смешного проста.
– Да не тяни же! – не вытерпел Ворон.
– Дело в том, - сказал, посмотрев на него с улыбкой, Аскалон, - что Добран не отдавал брату своего оберега.
– Не отдавал? – спросила Виринея.
– Да, отец давно задумал убить брата. Он знал про его привычку снимать с шеи оберег в то время, когда он был в ванной. Этим он и решил воспользоваться. Увидев, что Добран снял оберег, он убил его – и змея умерла вместе со своим хозяином. Но отец знал, что семья, лишившаяся оберега, теряет власть, поэтому он и сказал, что Добран передал оберег ему. И он стал бы единовластным Правителем, если бы не Виринея. Ты спутала ему все планы. И самое главное – у него отобрали оберег. Единственный действующий. Он, конечно, надеялся подсунуть тебе второй. Но Совет Старейших постановил проверить действие оберега перед передачей. И ему пришлось отдать свой. Но он и тут не терял надежды. Пытался заполучить свою половину монеты назад любой ценой.
– Да уж, - многозначительно подтвердила Виринея.
– Но ты и тут его разочаровала: ни за что не соглашалась отдать оберег, а потом и вовсе сбежала.
– Так вот почему он охотился за Виринеей! – воскликнул Ворон. – Ему не нужна была она, ему был нужен оберег.
– Если бы я тогда это понял! – вздохнул Аскалон. – Я ведь чуть было своими руками не добыл для него оберег! Это просто чудо, что все закончилось хорошо. Я допустил столько ошибок! Три недели я ломал голову над тем, как уничтожить угрозу для Города, а оказывается, это сделать было так просто!
– Но вы ведь не знали, что Мертвые имели в виду Правителя и что у него нет неуязвимости, - постаралась поддержать его Ива.
– Конечно, не знал. Но я мог догадаться! Предположить! Мне же и в голову не приходило, что мой отец – самый обыкновенный человек. Вот скажите мне, почему Правителей считают сверхлюдьми, когда они такие же люди, как и все. Ведь никто – никто! – за долгие годы не усомнился в неуязвимости отца! А стоило лишь его тронуть, и все бы увидели, что его неуязвимость – это фикция. Беда в том, что люди преклоняются перед Правителями, как перед божеством. А те от этого начинают, и правда, верить, что они Боги. Даже мой отец – человек, которого я безмерно уважал, получив в свои руки власть, стал чудовищем, - Аскалон достал из-под рубашки полмонетки. – Нельзя людям делать такие подарки. Погорячились Мертвые. Не смогли предугадать, что стоит человеку получить неуязвимость, как он начинает думать, что ему все позволено. Такова человеческая природа.
Виринея опустила глаза, а Ворон спросил:
– А ты сам не боишься владеть таким предметом?
– Я владею им последний день, - ответил Аскалон. – Завтра я должен отдать его Хранителю, которого назначит Совет Старейших.
– Но почему? – вырвалось у Ивы.
Аскалон только улыбнулся. За него ответила Виринея:
– Семья, утерявшая оберег, навсегда теряет право власти. Ангелар и так очень долго скрывал, что второго оберега нет.
– Я не жалею, что перестал быть Наследником, - задумчиво сказал Аскалон. – Неделей раньше, наверное, пожалел бы, а теперь нет.
Ива взяла его за руку:
– И я рада. Мне тоже так как-то спокойнее, - она поежилась. – Холодает. Может, пойдем домой?
– Да, действительно, - согласился Аскалон. – Сегодня был такой трудный день. Надо отдохнуть.
– Что ж, идите, - сказала Виринея.
– А вы разве не пойдете с нами? – удивилась Ива.
– Нам в Город нельзя, вы же понимаете, - покачал головой Ворон. – Мы ведь до сих пор вне закона. Волшебной штучки, позволяющей гулять, где угодно, у нас теперь нет. Так что для нас будет лучше держаться подальше от Города.