Обратный отсчет
Шрифт:
3. «Кроме смерти, завязанной мертвым узлом…»
Уже светало, когда одинокий БТР, натужно завывая двигателями, настойчиво продвигался по обмелевшему руслу Вари-руд, пытаясь настичь вездеход. Тот прошел здесь совсем недавно — об этом свидетельствовали свежие следы, оставленные «Захаром» на галечных наносах. Глядя в бинокль и сверяясь с картой, капитан Петренко то и дело до крови прикусывал нижнюю губу — ему становилось все хуже. Стыли уши, щеки и виски, немели губы, мир колебался и плыл перед глазами. Он старался держаться, но с каждой минутой сил оставалось все меньше.
Один из
Затем они что-то подняли на руках. Хантер взглянул в бинокль и снова похолодел: это был Стингер — старший лейтенант Толя Скрыпник в своей «союзной» форме. Таким наглядным способом «духи» давали понять — если БТР откроет огонь, первым погибнет Стингер, а если не погибнет сразу, то все равно ему не жить.
— Хантер вызывает Тайфуна! — Капитан схватился за гарнитуру радиостанции, как за спасительную соломинку. — Вижу «Захара», наблюдаю Стингера. «Духи» прикрываются им, как щитом. До Муравая километр, принимаю решение — врываюсь в кишлак, освобождаю пленного силой!
— Я Давлет, я Давлет! — неожиданно зазвучал в эфире спокойный голос полковника Худайбердыева. — Приказываю — в кишлак не входить ни при каких обстоятельствах! Вас сожгут из гранатометов! Повторяю — в кишлак не входить! Запрещаю!
— Что же делать, рафик Давлет?! — в отчаянии прохрипел Хантер, понимая, что тот прав. — Они же замучают Стингера! И «Мальвина» у них!
— Приказываю: уничтожить «Мальвину» «Малюткой»! — неожиданно распорядился Худайбердыев. — Ближе, чем на полкилометра, к Мураваю не подходить! Действуй, Шекор, действуй! — В голосе, звучавшем в шлемофоне, слышалось сочувствие. — Стингера уже не вернуть! Так будет лучше для всех… Как понял меня?
— Стой, твою мать! — прохрипел капитан, обращаясь к механику-водителю, и сорвал с себя шлемофон, чтоб не долбал ему в уши. — Наводчик-оператор, приказываю — уничтожить термобарический боеприпас [162] , находящийся на автомобиле ЗИЛ-157! Десант, в «броню»! — И сам закрыл люк на стопор.
162
Термобарические боеприпасы — вид боеприпасов, в которых используется распыление взрывчатого вещества в виде облака аэрозоля, которое затем подрывается. Крупные термобарические боеприпасы по мощности сравнимы с тактическими ядерными зарядами.
Наводчик-оператор «Малютки» произвел пуск. Толчок корпуса бронетранспортера подтвердил: противотанковая ракета благополучно сошла с направляющей. Оператор аккуратно вел ПТУР, и на конечном отрезке траектории она стремительно нырнула вниз и угодила точно в кузов «Захара».
Взрыв чудовищной силы заставил БТР, находившийся достаточно далеко от эпицентра, покачнуться.
— Прости нас, Толя! — Капитан осенил себя крестным знамением, заметив, что повязка опять промокла от крови. — Не смогли мы тебя спасти…
— Я Хантер! — снова вышел в эфир Петренко. — Докладываю: «Мальвина» уничтожена, Стингер погиб. Вечная память!
— Возвращайтесь «на базу», Хантер! — приказал Худайбердыев. — «Песняры» уже заканчивают концерт. Карабас-Барабас угодил-таки в каминхар!
— Дай-то бог… Механик, «на базу»! — утомленно приказал Хантер, равнодушно следя за тем, как кровь капает с повязки на металл полика. — Наводчик, ко мне! — прохрипел он, выползая из отделения управления на броню.
Наводчик-оператор, ровесник Александра, поднялся на башенку и огляделся. Восходящее солнце окрасило окрестные сопки в нежно-розовые тона. Они закурили, потом капитан молча пожал руку «каскадеру». На крепкой ладони спеца остались следы крови.
— Значит, «Малютки» именно для этого первоначально предназначались? — спросил Петренко, указывая на мрачную тучу пыли, заслонившую Муравай.
— Да, — кивнул тот. — Такой вариант тоже предусматривался, — указал он оттопыренным большим пальцем назад, на окраину кишлака, превратившуюся в груду мусора и догорающих обломков…
Неподалеку от Сапамхейля бронетранспортер с трудом вскарабкался на крутой глинистый берег — наверху его поджидали еще три «коробочки». На одной из них находился Тайфун. Заметив капитана Петренко, едва державшегося в люке, Павел Николаевич перепрыгнул к нему со своей «брони».
— Ранен?! — тревожно спросил он, вглядываясь в бледное лицо земляка. — Тебе в госпиталь надо, срочно!
— Нет! — категорически возразил тот. — Едем к Дыне, хочу на Найгуля взглянуть. В госпиталь потом…
Выжав все до отказа из стареньких движков, четыре бэтээра через полчаса оказались на месте боестолкновения. Капитан Денисенко разделал кавалькаду душманских джипов под орех — на дороге, в узости между двумя сопками, еще дымились сгоревшие корпуса автомобилей, валялись трупы, под ногами чавкала грязь, перемешанная с кровью. Найгуль лежал отдельно — пуля «Утеса» пробила в его груди дыру размером с кулак.
— Фрол, сделай одолжение: принеси из «брони» ту самую кроссовку с костями, — попросил Хантер сержанта, поскольку сам едва держался на ногах. — Надо выполнить кое-какие формальности…
Вскоре останки ноги Лося были у него. Капитан присел над трупом Найгуля, вставил кость в пулевое отверстие, а затем выпрямился и сильным ударом правой ноги — той самой, на которой было когда-то разорвано ахиллово сухожилие, — вогнал ее в труп главаря непримиримой оппозиции.
— Наваль где? — цепляясь за сержанта, чтобы устоять, спросил он Тайфуна, хотя ответ был известен заранее.
— Там… Жив, но ранен, — кивнул майор. — Не вздумай убить его! — вдруг встревожился он. — Ты же знаешь, как он нам нужен…
— Если б хотел убить, давно бы убил! — Хантер зигзагом, качаясь, двинулся в указанном направлении, почти не разбирая дороги. Грудь больше не болела, глаза застилал радужный туман. Приоткрывались какие-то врата, дивные голоса звали его к себе… Стряхнув наваждение, он отчаянным усилием воли заставил свои ноги передвигаться.
Наваль сидел связанный, из разбитой брови текла кровь. Нога была прострелена, серая штанина окрасилась в бурый цвет, но он, казалось, этого не замечал. Рядом скорчился Зайд, больше похожий на перепуганного волчонка, чем на воина. Несколько раненых моджахедов угрюмо нахохлились рядом, не ожидая пощады…