Обратный отсчет
Шрифт:
С тяжелым сердцем Хантер проводил взглядом стартующую куйбышевскую «тушку».
Вернувшись к машине, велел «автопилоту» отвезти его на железнодорожный вокзал. И только уже имея на руках билет, отыскал работающий телефон-автомат, набрал номер полковника Худайбердыева и сдал Монстра вчистую, рассказав о предписании и о том, что добираться обратно ему придется по земле, да еще и печально известным маршрутом: Термез — Хайратон — Саланг — Кабул…
Обычно сдержанный, полковник впервые за время их знакомства матерно выругался в трубку, посулив Михалкину массу не самых приятных минут. Простившись с Худайбердыевым, Сашка повесил трубку, отпустил «автопилота» и поплелся на платформу.
Купейный вагон поезда «Ташкент — Термез» оказался новеньким и сравнительно чистым, немецкого производства. Работал кондиционер, занавески на окнах хрустели от крахмала, шторки, заслоняющие купе от солнца, оказались в исправности, а взгляд сдобной молоденькой проводницы-метиски обещал старшему лейтенанту не только пустой чаек.
Путешественнику, однако, было не до нее — простенькие уловки южной красотки не возымели желаемого результата. Не желая в эти минуты никого ни видеть, ни слышать, он забрался на свою полку и залег, отвернувшись к стене. Перед глазами, как наяву, стояла Галка, его Афродита, в итальянском бикини на берегу горной речки…
В Термез прибыли ранним утром. Здесь уже ощущалось «предчувствие гражданской войны». Небольшой город был битком набит людьми в форме, чаще всего в «эксперименталке», в те времена в Союзе широко не распространенной. В комендатуре, куда старлей явился со всеми документами, почему-то перенаправили к пограничникам: на «кордоне» предстояло сделать отметку в загранпаспорте и дождаться какой-нибудь машины, направлявшейся на афганскую сторону. Передвигаться пешим порядком по «Мосту Дружбы» запрещалось всем, кроме пограничных нарядов и военных железнодорожников.
Ждать пришлось недолго — вскоре появилась машина медслужбы, оборудованная для перевозки выздоровевших раненых из Термезского госпиталя на перевалбазу в Хайратоне. Таможенники по-быстрому проверили людей и «шишигу», и Хантер без проблем пересек государственную границу, а вместе с ней — реку Амударью.
На перевалбазе старшего лейтенанта Петренко встретили с изумлением: замполит, сам-один, в «союзной» форме, без продовольственного аттестата и табельного оружия… У персонала базы все это вызвало любопытство, посыпались «шпильки» в Хантеров адрес — мол, все они, замполиты, бестолковые: ничего серьезного им поручить нельзя. Старлей послал куда следовало одного чудака на букву «м», второго, а затем, плюнув на все, занялся делом.
А с этим все оказалось непросто. Принимать технику — пять не совсем новых БМП-2, переданных его бригаде, от щедрого полка морской пехоты Черноморского флота — должен вездесущий Генка Щуп — дока по части подобных операций. Однако Щуп, прибыв в Хайратон, вместо сдачи-приемки машин и вооружения пустился в загул с морпехами, сопровождавшими «бээмпэшки» из Севастополя.
Догулялся он до такого, что печень, не выдержав запредельных перегрузок, вышла из строя. Щуп угодил в госпиталь с какой-то атипичной формой острого гепатита. Остальная команда, состоявшая из восьми человек — знакомого Хантеру старшего техника четвертой роты прапорщика Бросимова и семерых механиков-водителей, — еще неделю назад должна была принять «бээмпэшки», но из-за отсутствия старшего колонны не могла справиться с массой формальностей. Среди механиков старший лейтенант с удивлением и радостью обнаружил Шаймиева — своего давнего приятеля по кличке Шаман.
Несмотря на отсутствие у Петренко многих так называемых формализованных документов, подчиненные и местное руководство не бросили его на произвол судьбы: в модуле нашлась для него койка, его прикрепили к офицерской столовой. А еще через пару часов Шаман притащил старлею новенький зеленый танковый комбез [95] , чтобы тот наконец-то избавился от своего «маскарадного прикида» — желанной мишени для любого мало-мальски работящего духовского снайпера.
Срезав с комбеза танковый ромбик, на ближайшие дни Хантер перевоплотился в технаря. Ради этого пришлось выбросить из головы все, что было с ним еще совсем недавно, и переключиться на всевозможные аккумуляторные батареи, лючки, пломбы, технические описания, многостраничные ведомости комплектации и прочую бумажную белиберду. За следующие трое суток, сбив руки в кровь и облазив в БМП каждый закоулок, он, как ему казалось, узнал все об этих машинах и стал настоящим специалистом — не хуже Бросимова.
95
Комбинезон (армейский сленг).
Беспокоило только одно — отсутствие у него какого-либо оружия. Все технари, оказавшиеся под его началом, оказались вооружены и экипированы, как книжка пишет: автоматы, штык-ножи, гранаты, боезапас, каски и бронежилеты. На «бээмпэшках» также все пребывало в полной исправности — пушки, пулеметы, дымовые гранатометы 902В «Туча», на броне сохранились даже опознавательные знаки морской пехоты. При этом старший команды не имел ничего, даже пистолета Макарова, чтобы прикончить хотя бы одного «духа» и успеть застрелиться самому, если дела пойдут совсем худо.
Старлей поделился этими невеселыми мыслями с Шаманом, известным своей расторопностью и хозяйственностью, и снова занялся своими делами. А ближе к вечеру кто-то осторожно потянул его за рукав комбеза.
Хантер выпростался из утробы «бээмпэшки» и обернулся: перед ним стоял ефрейтор Шаймиева, а рядом с ним переминался с ноги на ногу солдатик-танкист, чья физиономия свидетельствовала о принадлежности к разветвленному клану «земляков». Танкист и в самом деле оказался родом из Хакассии, а служил он непосредственно на перевалбазе. Воровато озираясь, солдатик потянулся к уху офицера.
— Шаман сказал — вам оружие надо, — вполголоса проговорил он. — Есть у меня кое-что, но только для своих. — Танкист ухмыльнулся до ушей, но тут вмешался Шаймиев:
— Короче, имеется тут один автомат, только с одним «но». — Шаман умолк, покрутил носом и продолжал: — Одним словом, вы сами на него посмотрите, товарищ старший лейтенант, и решите, подойдет он вам или нет…
Идти на «смотрины» пришлось недалеко: в углу огромной, развороченной гусеницами площадки громоздилась искореженная взрывом мощного фугаса «Шилка» [96] . Фугас сработал между гусениц боевой машины, прямо под механиком-водителем. Заглянув вглубь бронированного корпуса — туда, где прежде находилось место мехвода, — Александр невольно отшатнулся — оттуда тяжело шибануло трупным смрадом.
96
«Шилка» — советская зенитная самоходная установка, вооруженная счетверенной автоматической 23-мм пушкой. В Афганской войне применялась для поддержки пехоты, так как огонь ее пушек легко разрушал саманные постройки и дувалы.
Пришлось взять себя в руки и все-таки присмотреться. Взрывная волна превратила в кашу тело неизвестного механика, размазав по внутренней поверхности брони. В дальнем углу, весь в клочьях человеческой плоти, покрытый шевелящимся слоем мух, лежал автомат АКС-74у — презираемый десантниками «окурок». Изуродованный взрывной волной магазин на сорок пять патронов валялся рядом.
Отступать было некуда. Набрав побольше воздуха, как перед прыжком в кяриз, десантник нырнул в жуткую утробу «Шилки» и вытащил автомат, взяв за цевье грязной тряпкой. Оружие находилось в самом непрезентабельном виде, однако беглый осмотр показал — механизм работает и в целом автомат вполне пригоден для стрельбы.