Обреченный трон
Шрифт:
Джеральдина сняла туфли и бросила на нас укоризненный взгляд, который заставил нас последовать ее примеру, прежде чем мы углубились в дом по узкому коридору.
Запах готовящейся еды становился все сильнее, чем дальше мы продвигались, а звук смеха вызвал улыбку на моих губах. Это место было не просто домом, как тот, в котором мы выросли, — это настоящий дом. И я обнаружил, что мне очень нравится мысль о том, что моя мама здесь.
— Не дразни меня, Китти, — донесся до нас раскатистый голос Хэмиша Граса из-за открытой двери в конце коридора. — У меня от тебя
Я сморщил нос, гадая, трахает ли отец Джеральдины кого-то из своих сотрудников, а потом удивляясь, какого хрена Джеральдина все еще идет прямо к двери, из-за которой доносится звук.
— Ты испортишь предвкушение, — раздался мамин голос, и я нахмурился еще больше.
— Ты же знаешь, что я не могу ждать, я такой нетерпеливый дикобраз, — простонал Хэмиш.
— Тогда открой рот, — сказала мама с тихим смехом, и я зарычал, проходя мимо Джеральдины с намерением оторвать голову ее отцу. Моя мама приехала сюда, чтобы спастись от развратных стариков, а не стать жертвой еще одного.
Я распахнул перед собой дверь и громко зарычал, когда мой взгляд упал на маму, стоявшую возле печи, и на Хэмиша Граса, который сидел на стуле возле деревянного обеденного стола, накрытого на пятерых. Он был крупным мужчиной, плотным, с блестящей лысиной, черными пышными усами и густыми бакенбардами, которые, безусловно, можно было сбрить. Хотя ему каким-то образом удавалось выглядеть так, словно «мне все по барабану».
Он откинулся на стуле и открыл рот, а мама бросила ему кусочек хлеба, который он поймал зубами, как собака, и широко ухмылялся, жуя.
Пока я пытался понять, что за херню я наблюдаю, мама повернулась, посмотрев на меня и с восторженным визгом бросилась через всю комнату, чтобы обнять меня.
Я опомнился слишком поздно и обнял ее в ответ, улыбаясь, когда она крепко прижала меня к себе, и пытаясь привыкнуть к разнице в ее облике с тех пор, как она освободилась от контроля отца. Моя грудь сжалась при мысли о всех годах, которые мы упустили. Мне не хватало любви, пока он скрывал ее от меня, и мое сердце сжалось от одной мысли об этом.
Рядом со мной появился Ксавьер, и она отпустила меня, чтобы обнять его, а затем разразилась тирадой: «Посмотрите, какие вы оба большие», «О, и такие мускулистые», «Мои крошечные детки уже больше меня», «Ох, посмотрите, как прекрасно ты переливаешься на свету, Ксавьер» и так далее. Мы просто упивались этим, ухмыляясь, позволяя ей суетиться, и нам чертовски нравилось это, даже когда мы притворно застонали и преуменьшили ее комплименты.
Она прекрасно выглядит. Чертовски хорошо. Ее цвет лица стал более насыщенным, глаза яркими и полными жизни, а длинные темные волосы волнами рассыпались по спине. Я никогда не видел ее похожей ни на что, кроме пластикового совершенства, которого ожидал отец, и это только заставило меня осознать, как мало у нас было шансов узнать женщину, которой она была на самом деле. Здесь она чувствовала себя как дома, в зеленом фартуке поверх платья-свитера, с парой пушистых носков на ногах и улыбкой, большей, чем я когда-либо видел на ней.
Пока мы завладели ее вниманием, Хэмиш и Джеральдина занялись подачей огромной кастрюли тушеного мяса с булочками, маслом и бутылками вина с самодельной этикеткой, на
Мама пригласила нас сесть за круглый деревянный стол, и мы все сами наполнили свои тарелки, ни одного слуги не было видно. И по тому, как легко Хэмиш управлялся на кухне, у меня сложилось впечатление, что так здесь и было. Очевидно, что у него нет недостатка в средствах на персонал, но он, похоже, доволен тем, что его дом принадлежит его семье, и я понял, что мне самому это по душе.
— Спасибо тебе за этот славный и великолепный обед, Китти Кэт, — сказал Хэмиш, тепло улыбаясь моей маме, которая заняла место рядом с ним и гордо подняла голову.
— Ты знаешь, что я смогла приготовить это только потому, что ты научил меня, Хэмми, — поддразнила она, игриво шлепнув его по руке и взмахнув ресницами, после чего повернулась, чтобы посмотреть, как мы с Ксавьером поглощаем нашу еду.
Это совсем не похоже на то претенциозное дерьмо, которое мы всегда ели с отцом. Эта еда была теплой, полезной и полной любви, и я с благодарностью улыбнулась маме через стол.
— Это потрясающе, — честно сказал я ей.
— Чертовски идеально, — согласился Ксавьер, и она засияла, а затем принялась за свою еду.
Мы оставались там весь вечер, поглощая еду и слушая обо всех забавных вещах, которые мама и «Хэмми» затеяли с тех пор, как она приехала к нему.
Они работали над составлением списка Фейри, недовольных правлением отца, которое Хэмиш постоянно называл «ля восстание», не объясняя, зачем ему понадобилось добавлять «ля».
Мама очень здорово помогла выяснить, кто был врагами моего отца, потому как она провела годы рядом с ним, участвовала в мероприятиях вместе с ним и видела, какие отношения у него были со многими влиятельными Фейри. Отцу нравилось слушать звук собственного голоса, поэтому он также выбалтывал ей о Фэйри, которые ему не нравились, и у нее было достаточно боеприпасов, чтобы использовать их против него, когда Хэмиш приблизится к ним.
Они тщательно скрывали участие моей мамы во всем, не позволяя никому знать, что она жива, кроме него, и я обнаружил, что очень привязался к этому человеку, который абсолютно ничем нам не обязан, но при этом принял ее, когда ей нужна была помощь, не задаваясь вопросом о ее лояльности.
Повстанцы создавали сети по всему королевству, помогая скрывать преследуемые Ордена и доставлять их в безопасное место, и у них даже появились задумки по освобождению Тиберийских Крыс, которых мой отец заточил в своих центрах Небулярной Инквизиции.
Джеральдина рассказывала об Ослах и о том, что они до сих пор тайно встречаются, и они вдвоем говорили о том, что на глазах растет сильное восстание, готовое выступить против моего отца, как только мы будем готовы нанести удар. То есть, да, они намеревались поддержать Вега в борьбе за трон, но их также устраивала идея, что я и другие Наследники останутся Советниками. Им придется смириться с тем, что Вега не будут носить короны, когда придет время восхождения новых правителей королевства. Ведь чтобы занять трон, им придется доказать, что они сильнее нас, а я с трудом верю, что этот день когда-нибудь настанет.