Обрести надежду
Шрифт:
— А сколько ей лет? — спросил он.
— Двадцать два, — сказал Лэвендер. — То есть вполне твой размер, насколько я помню.
У Мэтта возникло недоброе предчувствие — ему предлагали какую-то липкую, скользкую штуку. Но о практической стороне жизни тоже приходилось думать.
— И когда же начнется осуществление всей этой затеи? — осторожно поинтересовался он.
— Завтра! — выпалил Лэвендер. — Надо, чтобы ты вылетел сюда уже утром.
— Но… но утром у меня сеанс у речевого терапевта.
— У речевого
Мэтт беспомощно слушал, пока Лэвендер втирал ему про завтрашний рейс — что билет уже заказан и ему просто надо притащить свою задницу в аэропорт Сан-Антонио завтра утром.
— Только не забудь прихватить черные очки и бейсболку, — напомнил Лэвендер. — А то опять начнутся эти восторженные узнавания на каждом шагу. Не надо нам этих приключений, мистер Мордобой.
— А как же Грейс?.. — растерянно пробормотал Мэтт.
— Ну а что рейс? Нормальный рейс — оглянуться не успеешь, как окажешься на съемочной площадке!
— Да я сказал «Грейс».
— Кто?
— Медсестра. Медсестра, которая за мной ухаживает.
— А что тебе эта медсестра-то?
Мэтт прикусил язычок — как-то не хотелось поверять свои сокровенные тайны Майклу Лэвендеру. Он и так знал, что Лэвендер скажет, поэтому просто отмахнулся:
— Да нет, ничего. Просто милая, вот и все.
— Ну да, милая, — согласился Лэвендер, словно ожидал таких слов. — Милая, честная, добропорядочная. Со стетоскопом хорошо управляется, но вот карьеру свою на нее тратить, по-моему, глупо. Ты лучше включи себе в мозгу поиск образа — «Таня Сент-Клэр» и «лучшая попка» и все такое — и утром мне позвони.
— Я не понял, а чем Грейс-то плоха? — спросил Мэтт.
— Да не плоха. Она просто не подходит тебе. И кассовый сбор нам весь погубит. Если уж хочешь разбивать сердца направо-налево, то делай уж это в своем «курятнике». А эта медсестричка, как бы она там тебе ни приглянулась, она… ну никак не катит. Ну не подходит она тебе, повторяю еще раз! Она не способна понять, что тебе нужно. Куда ей! Такая не станет терпеть, когда ты, нажравшись, придешь домой и начнешь выпускать пар. Нет, не станет — она просто соберет твои вещи, намотает тебе на шею твои собственные яйца и вышвырнет тебя за дверь. Думаешь, я такого не насмотрелся? Нет уж, тебе нужна цыпочка типа Тани…
Мэтт больше не мог слушать. Он выключил телефон и спрятал голову под подушку. Какие гадости вечно говорит этот Лэвендер, да и понять его практически невозможно!
29
Джоанна считала сентябрь самым романтическим месяцем года. Она и июнь любила тоже, потому что в этом месяце у нее был день рождения и День святого Антония по святцам. Но сентября, так много обещающего
Но ничего подобного как-то не наблюдалось в нынешнем сентябре и в тот сентябрьский вечер, когда Джоанна после работы гнала на своем мотоцикле в сторону дома Донни. Денек выдался до омерзения нудным и тяжелым — а все из-за того, что некем было заменить Грейс, чье двухнедельное отсутствие в отделении интенсивной терапии стало настоящей катастрофой. На Джоанну повесили целых пять пациентов, двое из которых были после операции, то есть с ног до головы обвешаны всевозможными трубками, капельницами и катетерами. Ну чистый ад! У Джоанны была одна мечта — доехать поскорее до дома Донни, принять душ и вырубиться перед телевизором.
Когда она приехала, Донни был дома и поджидал ее чуть ли не под дверью.
— Привет, куколка! Целый вечер тебя жду, — выдохнул муж с видимым облегчением.
— Я же сказала, что буду работать до восьми! — возмущенно напомнила Джоанна, протискиваясь мимо него со шлемом под мышкой. — Ой, Донни, какая чистота! Ты что, убирался? Даже прямо хвоей какой-то пахнет!
— А тебе что, не нравится, красоточка моя? — спросил Донни, теребя себя за мочку уха.
— А у тебя все в порядке? — спросила Джоанна, заметив, что Донни одет в черные брюки от костюма и белую рубашку. С чего бы это он так вырядился? — Ты что, на похоронах был? Кто умер?
Донни три раза подряд всхлипнул, в глазах его стояли слезы.
— Котик, что случилось? — озадаченно спросила Джоанна, словно и впрямь кто-то умер.
Донни выдавил из себя печальную улыбку и протянул Джоанне какую-то маленькую коробочку, в каких обычно продаются кольца.
— Вот тебе, киска моя. Поздравляю с годовщиной!
— Блин!.. — воскликнула Джоанна, в ужасе от того, что забыла про такую важную дату. — У нас же годовщина!
Она положила шлем на стол и открыла коробочку. Внутри лежало колечко из нержавеющей стали с красиво выведенной надписью «ХОХО».
— Ой, Донни!..
— Это знак верной любви, — объяснил Донни. — У меня тоже такое. Смотри. — И он повертел пальцем у нее перед носом.
— Ой, Донни!.. Какой ты… Какой ты внимательный!
— Да! — Глаза у Донни сияли. — Просто я хочу обновить клятвы.
— Что?
Донни обхватил ладонями лицо Джоанны.
— Я хочу, чтобы мы по-настоящему воссоединились, — сказал он. — Может, даже имеет смысл позвать сюда священника. Отца… как его там, не помню… Я хочу, Джо, чтобы мы снова заключили этот брак.
Когда Донни потянулся, чтобы поцеловать ее, Джоанна как-то вся зажалась, внутри у нее все будто одеревенело. К такому она была совсем не готова, а это означало, что она просто не хотела этого — иначе сама мечтала бы.