Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
— Ну? Что случилось?
— Я дико скучала, — прошептала она, приближаясь к лицу парня. — Пожалуйста-пожалуйста, не бросай меня больше, Тай. Прошу…
Он поцеловал ее. И в этом поцелуе отразились все их чувства: тоска, извинения, сожаления, симпатия, нежность, желание быть рядом. Он целовал, а она отвечала, стараясь убедить себя, что ей наплевать на Добермана, что она хочет все забыть и может это сделать. Она надышаться Тайлером не могла.
За окном бушевала гроза, дождь нещадно бил по окнам, а Елена чувствовала себя затравленной и напуганной до сих пор,
— Не оставлю, — будоражащим шепотом в перерывах между поцелуями. — Если расскажешь мне правду про свою ангину.
Она вновь заплакала. Скоро должна прийти Дженна. Наверное, она обрадуется возвращению племянницы, обрадуется, что та встречается с нормальным парнем, а не с прокуренным ублюдком. Обрадуется, что Елена смогла вернуться в родные стены дома.
Елена еще раз впилась в губы парня. И пусть с Доберманом ее связывает слишком много «впервые», зато с Тайлером — цветы, нежность, взаимность и теплота. Настоящая, непритворная теплота.
— Пошли на кухню, — она схватила его за руку, увлекая за собой, не в состоянии оторваться от Локвуда. Все ведь познается в сравнении. — Я сделаю чай и все тебе расскажу. Все.
Все. Кроме того, что она была с его другом слишком близко.
====== Глава 23. Окурки ======
1.
Она оторваться от него не могла. Елене раньше не нравились целующуюся парочки в парке, не нравилось то, что люди свои эмоции напоказ выставляют. Но теперь Гилберт стала одной из тех, кого когда-то недолюбливала. Она целовалась с Локвудом на виду у всех возле его машины возле колледжа. Не было желания мчаться на пары, сидеть на них в ожидании следующей встречи.
Всю свою боль Мальвина превращала в нежность к единственному человеку, который ничего не требовал взамен. С самого начала с ним было легко, непринужденно и спокойно. Никакого гейзера чувств, никаких сумасшествий, никакой боли. Только искренняя и обнаженная привязанность, опутывающая нитями нежности, опьяняющая вином доверия и насыщающая энергией взаимности. Вчера Гилберт рассказала все, что было на душе: обиду на отца, разочарование в подруге, так ни разу и не позвонившей, боль от потери матери. Она рассказывала все, что было на уме, нарушая хронологию и последовательность, путаясь в словах и фразах, смешивая слезы с отчаянием. А Тайлер слушал, обнимая и успокаивая своим присутствием. Избиения и поцелуи, может, и хорошие методы, они действенные. Но иногда не стоит рыть глубже. Иногда надо просто высказаться. И становится намного легче.
Следующим утром Гилберт уже не думала о Сальваторе. По крайней мере, не так фанатично как вчера. Рассказывать о близости с ним девушка не решилась. Но чувство обиды и вины все равно не покидало. Будто вспороли душу и вшили туда разочарование…
Шатенка с силой оторвалась от парня. Ей сейчас было плевать на чье-либо мнение, на чьи-либо взгляды и сплетни. Она просто хотела забыться, раствориться.
— Ты должна идти, — произнес он хрипло, не сводя взгляда с любимой и нужной как воздух девушки.
— Уйду, а ты снова исчезнешь на неделю.
Они оба не видели никого вокруг себя. И может, оно было к лучшему, потому что возле самых ступенек стояла девушка, сумка которой валялась на асфальте. Бонни во все глаза смотрела на своего спасителя, тающего в объятиях ее лучшей подруги. Бонни не могла оторвать взгляда от этой сладкой парочки, а острые мысли пронзали спицами, впивались в сердце и душу. Беннет чувствовала, что земля уходит из-под ее ног, что она сама падает в какую-то пропасть, из которой уж точно больше никогда не выбраться.
Закружилась голова. Девушка устояла на ногах, но на миг весь мир перевернулся вверх ногами. Беннет медленно нагнулась, подобрала свою сумку, прижала ее к груди в какой-то безумной попытке защититься от чего-то. Или кого-то.
Тайлер был счастлив. Блеск в его глазах говорил больше, чем могли б сказать слова. Объятия, поцелуи — он готов был бросить мир бисером к ногам Елены. Он готов был вознести ее до небесного пантеона, а сам пойти на верную гибель к самому черту. Он готов был каждый день доказывать ей свои чувства.
И Бонни чуть не лишила его этого. Если Елена узнает о том, с кем провел ее парень минувшую неделю — последний близкий человек канет в Лету. Такое не прощают. Такое не забывают.
Девушка увидела, что Елена прощается со своим парнем и направляется к колледжу. Беннет быстрым шагом поторопилась к автомобильной стоянке, шествуя по той дорожке, по которой Гилберт не пошла. Так шанс встретиться сводился к слишком малому проценту. И пора бы предупредить Локвуда…
Или он знал? Неужели Елена не рассказывала ему о своей подруге? Не показывала фотографии? Не делилась секретами? И если он знал, почему же с самого начала вел себя так, как будто не имеет понятия о близости своей подопечной и своей возлюбленной?
Злоба вспыхнула в душе Беннет как спичка. Девушка не могла контролировать эмоции, собираясь высказать все, что было на душе, собираясь поставить Локвуда на место. Поэтому ее так воротило от его идеальности, потому что она знала, что в этом парне кроется какой-то подвох.
Елена скрылась в здании колледжа, а Бонни ринулась к Тайлеру. Она его толкнула так, что чуть с ног не сбила. Не стоило привлекать излишнее внимание, но иначе не получалось. Человек не властен над своими эмоциями, желаниями и стремлениями. Он — как сломанная кукла в чьих-то руках, которая иногда дает сбой.
Бонни бракованной была изначально. Постоянно нарывалась на неприятности. И вот опять — все теряет смысл.
— Чертов ублюдок! — последние силы, чтобы не завопить на всю улицу кончались. Бонни шипела как разъяренная кошка. Вот-вот ринется, выпустив когти. — Я знала, что с тобой что-то не так, но не думала, что ты настолько отвратительный!
Локвуд опешил, но как только он пришел в себя после толчка, так сразу получил звонкую пощечину. Теперь все мысли окончательно перемешались и сбились. Тайлер не знал, в чем он снова виноват перед этой несносной девкой, но и его терпение начинало медленно трещать по швам.