Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
— Да. Сама подумай: привлекательная молодая, — и с виду беззащитная, — девушка ходит по пустынному парку… Может, ты завлекаешь парней, а потом убиваешь их, съедаешь и насилуешь! — Тайлер поднялся со скамейки, отошел на пару шагов и вытянул вперед руки, как перед этим делала Елена.
Гилберт улыбнулась.
— Да, именно в таком порядке, — ответила она. — Убиваю, съедаю, а потом насилую. Некрофилия и каннибализм в одном флаконе.
И тут произошло то, чего Елена не ожидала. «Просто Тайлер» схватился за голову, закрыл глаза и… закричал во все горло. Птицы вокруг разлетелись, а листва вновь зашумела. Гилберт будто холодной водой облили: она во все глаза глядела на странного парня, который, —
Тайлер остановился напротив девушки и замолчал. Гилберт уже готовилась к очередному выпаду парня. Локвуд вдруг упал на колени возле нее, опустил голову и, словно плача, произнес:
— Я еще так молод! Пощади моих детей: не убивай и не съедай, ибо я должен их обеспечивать, потому что их мать, злостная нимфоманка, бросила меня и укатила с тремя лилипутами! Не убивай, о великая! Не съедай! — потом парень лукаво взглянул на девушку и тихо произнес: — Хотя я не против изнасилования…
Елена не могла сдержать смех. Она хохотала, нарушая тишину, вводя Тайлера в ступор. Могучие старцы свысока смотрели на этих странных молодых людей, заблудившихся не только в аллеях парка, но и в потемках собственной души. Елена смеялась. Искренне. Заливисто. А вот Тайлер сидел возле ее ног и не мог свести взгляда с этой необычной «убийцы», которая убивает, съедет и насилует. Для убийцы у нее был слишком красивый смех. А вокруг царило умиротворение, и, казалось, ничто не нарушит тишину мечтательной, прекрасной осени… Казалось, что хаос нереален, что его никогда не будет в их жизнях.
Елена, улыбаясь, посмотрела на Тайлера, потом решительно поднялась, чувствуя, что головная боль отступает, и произнесла:
— Хорошо, будь по-твоему. Сколько у тебя детей?
— Семеро!
— Тогда тем более я должна тебя пощадить.
— Почему это? — поднялся парень и принялся отряхивать джинсы.
— Семерка — счастливое число… До встречи, просто Тайлер.
Девушка пошла вперед, все еще подавляя в себе смех. Она не думала уже ни о том незнакомце в метро, ни о Мэтте, ни об отце… Да и Бонни с ее новыми идеями тоже не вспоминалась. Конечно, это лишь временно, вечером тоска вновь накроет, однако сейчас Елена не ощущала каких-то подавляющих чувств.
Она любила жизнь: не только такие забавные случайные моменты, не только спокойствие и книги. Она любила и трудности и сложности… И сейчас это необъяснимое всеобъемлющее чувство нежности и трепета усилилось. Елена шагала по брусчатке, думая над тем, как бы она завлекала жертв, убивала их, съедала, а потом насиловала. Забавно, не правда ли?
Тайлер нагнал девушку и снова шел рядом, улыбаясь и глядя на свою новую знакомую.
— Грустишь?
Доберман бы сорвался из-за этого вопроса. Тайлер, когда спрашивал, грустил ли человек, даже не ожидал ответа. Просто так он мог разговорить кого-либо. Локвуд однажды, сидя в полицейском участке, пристал к одному полицейскому. «Грустишь? А почему? Что-то случилось, да? Хочешь, я разберусь с этими типами? Ну, почему ты грустишь, ведь быть полицейским так весело!», — он довел этого полицейского. Тайлера посадили в камеру на стуки, но Локвуд особо не расстраивался. Он и там сумел развлечься.
Ему вечно было шестнадцать, как тому парню, который любил стихи, смерть и женщин*****. Ровно до этой роковой встречи. Будь ты проклята, Елена.
— Почему ты грустишь? — не унимался Локвуд. — Я могу помочь тебе найти жертву, если что…
Елена отрицательно покачала головой. Она смотрела вперед уверенно. Она, наверное, была единственной, кто смотрел вперед. Она, а не Тайлер, Бонни или Доберман.
— Ты всегда такая серьезная? Да погляди, какой потрясающий день! Можно что-нибудь натворить…
— Твори, — пожала плечами девушка. Она все еще любовалась красотой осеннего парка, не задумываясь над тем, что сейчас она с легкостью познакомилась с представителем мужского пола. Не было волнения, не было стеснения, как в метро… Была какая-то легкость и непринужденность.
— Хорошо, что ты предлагаешь?
Елена взглянула на парня, оценила его внешность, а потом вновь перевела взгляд вперед.
— Не знаю, это твое дело.
— Как мое, если мы с тобой теперь вместе ищем жертв, а?
— Я работаю одна, — ответила девушка, она обрадовалась, что увидела выход из парка. Скоро она придет домой, отдохнет и дочитает наконец-то эту чертову книгу.
Тайлер тоже оценил внешность девушки. В Елене не было разврата, не было ничего такого, что было в Бонни или в других девицах, с которыми он знакомился в клубах. И это будет ложь, если сказать, что Локвуду не понравилась сия особа, гуляющая одна по пустынному парку, у которой такой замечательный смех.
— Да брось! Вдвоем же веселее.
Они вышли из парка, Гилберт прямиком направилась на остановку, поскольку так было бы быстрее, а прогуляться одной по аллеям все равно не получилось. Народу было полно, а вот транспорт еще не приехал. Девушка встала возле остановки и устремила взор вдаль. Нет, ей не надоело общество столь экстраординарного «просто Тайлера», но и следовать с ним постоянно девушка тоже не собиралась.
Локвуд встал рядом. Он напоминал ребенка, который вынужден стоять полчаса, пока взрослые разговаривают о чем-то скучном и неинтересном. Тайлер огляделся по сторонам, помахал рукой какой-то ворчливой старушке, подарил улыбку маленькому ребенку и вновь вернулся к Елене. Гилберт показалось, что если бы Тайлеру дали водный пистолет в руки — народу на остановке не осталось бы…
— Я подвезу тебя. Моя машина стоит во-о-он там…
Елена даже не посмотрела, куда указывает Тайлер.
— Нет, спасибо.
— Почему? — расстроено спросил парень, а в его голосе было столько досады, сколько бывает в голосе пятилетнего мальчика, которому не купили игрушку, хоть он вел себя хорошо целый… час.
— Ты гнался за мной по парку, потом нес чушь про убийства… Ты серьезно думаешь, что я сяду с тобой в одну машину?
— Ага, — кивнул он, а в его взгляде вновь появилась надежда. Елена улыбнулась, покачала головой и опустила взгляд.
— Ты просто не понимаешь, какое впечатление производишь на людей.
Но, тем не менее, несмотря на все странности, девушка не испытывала страха. И не было того странного ощущения, которое возникло при взгляде на парня в метро, не было досады… Были лишь позитивные эмоции. Елена вдруг вспомнила свою подругу, с которой она общалась еще в школе. Тогда девушка окончила восьмой класс, все разъехались, и Гилберт, чтобы не умереть от скуки, позвала Кэролайн погулять пару раз… Сейчас Елена сделала бы все на свете, лишь бы вернуться в то лето и… не звонить Форбс. Вначале все было замечательно: походы в кино, отдых в лагере, прогулки и секреты. С ней Елена по-настоящему была искренней, ничего не таила, всем делилась… Кэролайн радовалась за подругу, плакала вместе с ней. Они обе надеялись, что ничто их не разлучит.