Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
Но обида, оставшаяся еще от предательства отца, смешалась с новой обидой, лентами вплетясь в сознание, в душу. Елена не хотела видеть в Локвуде своего отца, не хотела прощать этого поступка, не хотела снова чувствовать себя использованной. Где-то на задворках сознания пульсировала мысль, что это неправильно, нелогично и подло.
Только вот воспоминания об отце были ярки и живы. Боль от потери матери резала каждый день. Угрызения совести не утихали. И это в совокупности лишало способности трезво мыслить.
— Я устала, — шепотом на вдохе. — Я хочу домой. Отпусти меня, — выдох. Она сжалась, закрывая
Но удерживать Тайлер не умел.
— Я отвезу тебя, — тихо произнес он. Зачем пытаться останавливать? Зачем пытаться что-то доказать? Эмоции ведь не оставили и шанса для того, чтобы быть услышанным и понятым.
Девушка отступила назад. Она выше подняла подбородок. Слезы вновь стали скатываться по лицу. Во взгляде опять появился дым. А вокруг самой девушки образовалась умертвляющая, холодная пустошь.
— Разве ты не понял? — первые шаги по осколкам для обоих болезненны. Болезненны и мучительны. Но это не помешает им научиться танцевать на стеклах. — Все кончено, Тайлер.
Он отрицательно покачал головой, сделав шаг вперед, протягивая к девушке руки, но та лишь отступила на шаг назад. Красивое личико Мальвины скривилось из-за рыданий и гримасы боли. Елена сбросила свою фальшь. Открылась другая грань ее души, которую не узрел ни Тайлер, ни Бонни, ни даже Деймон.
Гилберт не умеет прощать.
— Я не могу, — прошептала она, — не могу смотреть тебе в глаза и понимать, что когда я была в ванной… Не могу быть с тобой, потому что ты такой же, как мой отец. Пожалуйста, просто позволь мне уй…
Ее голос сорвался. Слова скомкались. Фраза оборвалась. Крики и стоны больше не издавались. Шумел лишь ветер. И завывала тоска где-то в подворотнях… А Локвуд с широко распахнутыми глазами смотрел на Елену и не верил, что эта девочка только что разбила ему сердце. Что ему вообще кто-то был способен разбить сердце. Она развернулась к выходу. Медленно и плавно, словно боясь, что потеряет сознание от резкости. Она сделала пару шагов, но тут же ощутила вновь объятия Локвуда. Он сжал ее так сильно, что стало больно. А сил сопротивляться не осталось.
Пустыми глазами Елена вглядывалась в пустоту, не шевелясь.
— Прости меня, — выдавил он, стараясь передать Мальвине свое тепло. Тепло не переходило. — Я люблю тебя, Елена! Черт возьми, я люблю тебя!!!
Пауза. Секундная. Где-то завыла собака.
— Если не отпустишь меня, то больше никогда не увидишь, — железно, безапелляционно и сухо. И Тайлер ощутил, что в него будто вонзились чьи-то шипы или иглы. Во все тело разом.
Елена продолжала вглядеться в мертвую вселенную. В пустоте есть смысл… Должен быть.
Он не убрал руки. Девушка сама скинула их. В очередной раз. Она снова скривилась от боли, от слез, от отвращения и пошла к выходу.
С каждым шагом ей хотелось идти быстрее и быстрее. С каждым вдохом ей хотелось сделать вдох еще глубже. Хотелось закричать, рухнуть на землю и больше не подниматься. Пусть ее накроют пласты грязного ноябрьского снега, если он выпадет. Накроют пласты лжи, жестокости, безразличия и одиночества. Пусть ее растопчут подошвы чьей-то обуви, пусть растерзают вороны и собаки.
Уже все равно как-то.
— Елена! — в пустоту кричать бессмысленно, но почему-то всегда очень хочется. — Ты не можешь уйти от меня! — не крик, а дикий ор. Тайлер Локвуд проходит тему «Душевные терзания» впервые. У него кружится голова. Подкашиваются ноги. — Ты не можешь!!!
Без ответа. Силуэт Елены теряет четкость. Он размывается, исчезает где-то в тени деревьев, за поворотом.
Напоследок в качестве подарка — цепочка и кулон в виде ключе на шее. У него же — лишь воспоминания о ней. Болезненные, разъедающие похлеще кислоты воспоминания.
Оба ведь хотели как лучше. Оба просто хотели быть востребованными. Хорошими. Благородными. И почему эти попытки человека сделать что-то хорошее всегда оборачиваются грандиозными провалами? Потому что природа не позволяет человеку развиваться, чтобы ограничивать вид? Потому что человек не умеет созидать? Потому что он создан лишь для разрушения?
Человек — вирус для планеты земля, медленно ее выводящий из строя. Медленно выводящий из строя себе подобных! Жалкое зрелище.
Жалкое зрелище, когда тебе девятнадцать, а тебе уже плевать на то, будет у тебя семья или нет, потому что ты не веришь в это понятие. Жалкое зрелище, когда тебе двадцать три, а ты кричишь в пустом парке имя девушки, которая не сумела тебе простить твой промах, хотя сама виновата не меньше. Жалкое зрелище возвращаться домой одному, не имея возможности позвонить родителям или друзьям, которые бы утешили, успокоили. Жалкое зрелище, когда ты больше и не ищешь успокоения — лишь привыкаешь к вечным треволнениям. Жалкое зрелище, когда ты перестал слушать музыку, танцуя с Дьяволом.
Теперь он диктует тебе свои правила и заповеди. И ты их выучиваешь наизусть, потому что хоть где-то должен быть профессионалом, хоть что-то должен уметь делать на отлично, если к двадцати так и не научился организовывать взаимоотношения с близкими. Если не научился любить по-настоящему.
====== Глава 27. Умный на лестнице ======
1.
Холодная вода ранним утром для умывания пробуждает лучше, чем кофе. Конечно, она не бодрит и не снимает сонливость, но отлично пробуждает, а шум льющейся воды успокаивает, вводит в некий транс.
Она оперлась руками об умывальник, уставившись в свое отражение. Вода продолжала течь, а из зазеркалья смотрел какой-то другой человек. Уставший и помотанный вид, нужно сказать, придавал шарма, но совсем не красил. Девушка отрицательно покачала головой, выключая кран и хватая полотенце с полки.
Когда она вышла из ванной, то направилась к колонкам, подсоединила к ним плеер, и через минуту пространство дома стало наполняться приятной и разъедающей музыкой.
Последние несколько дней были относительно нормальными… Нормально — значение этого слова человек понимает слишком поздно. Где-то в период с семнадцати-девятнадцати лет, когда взрослея, он понимает, что жизнь слишком уж цинична и жестока. Совсем не такая, как в кино или книгах. Так вот, последние несколько дней были относительно нормальными. Никаких избиений, срывов, криков и драк. Можно сказать, что даже положение несколько улучшилось: вот с Еленой вышло поговорить по душам, Тайлер предоставил доверенность на машину, а глупые амбиции и фальшивые принципы остались позади.