Обязан побеждать
Шрифт:
В молочном рассвете Таня увидела на лице товарища печать заботы и беспокойства. Она едва сдержалась от похвальбы в свой адрес. За неделю упорных боёв она вынесла с поля боя, часто под огнем врага, больше двадцати бойцов, среди них одного офицера, которого ночью вместе командиром полка отвезла в дивизионный госпиталь, двух сержантов. Шестнадцать были тяжелораненые. Известно, что такой раненый тяжел как куль с песком. Он почти не управляет своим телом. Тащила их вместе с оружием. Вес же у самой вместе с амуницией всего сорок килограммов. По только что рожденному и быстро дошедшему до передовой Приказу № 281 о награждении санитаров и медсестер, ей полагалась медаль «За боевые заслуги». И по горячим следам она была представлена к награде. Об этом ей сказал политрук полка вечером перед отъездом в санбат. Таня смешалась, горячо поблагодарила капитана и совсем не по уставу проговорила: «Я старалась спасти жизни своим боевым товарищам».
«Вот за такое старание и награда! Ты у нас такая первая. Наградную утром отправил в дивизию. Жди».
Где теперь эта наградная? Разве о ней речь, хорошо, что смолчала. Сейчас о другом думать придется, как скорее встать в строй.
– Ах, какая я вам обуза!
– Ничего не поделаешь, хорошо, что у тебя ещё не ранение от пулеметов этого «фоккера». Нас двое, а двое – не один. Дух выше. В марше молчок, надо экономить силы.
– А как же рана? Надо же посмотреть и перевязать.
– Придём на новое место – тогда.
Лейтенант нагрузился под завязку. Таня на спине коленками ему в подмышки – почти бараний вес. Но на девушке висела винтовка с оптикой и рюкзак, набитый цинками, банками с кашей, сухарями в мешке. У него на груди висел «дегтярь» с полным диском, автомат ППШ, а на поясе запасные диски. Всё это тянуло на добрый центнер. Марш-броски с полной выкладкой в училище, в лагере, а теперь настоящий, боевой – младенцы против богатыря. Но он шёл твердо, размеренно экономя силы. Хотя знал, что в этот ранний час их никто не потревожит, но подстраховаться никогда не грешно. Он хорошо помнил наставление полковника. Потом эту мысль внушал Тане и не раз. А заключалась она в том, что полковник – боевой офицер царской армии, умудренный опытом и великолепно теоретически подкованный, говорил: «Никогда не ставьте врага ниже своих способностей, но будьте всегда уверены в своём моральном превосходстве, от чего ваши силы увеличатся. Врага надо понимать, знать его повадки, сильные и слабые стороны. Если не будешь знать – быстро на смерть напорешься. Ищи его слабую струну, бей по ней во всю свою силу. Он занервничает, станет ошибаться и сам подставится под удар».
Это наставление Костя запомнил основательно. Он же сейчас ничего не знал о враге, а также о местности, где находился. Могла помочь карта. Насколько мал или огромен по площади лес, в который он торопился войти; где сейчас наши части; как глубоко они с Таней оказались в тылу врага? Все эти, пока не разрешимые вопросы давали право на перестраховку. Разумную, конечно. Иначе ты – пленник страха, он вцепится в тебя клещами, и ты не активный боец, а смертник. Жизнь его сейчас ценилась куда дороже, чем, скажем, сутки назад. Его смерть повлечёт смерть его боевого, пока единственного товарища, а то и плен. Надругательство. Потому лейтенант действовал так, а не иначе.
Он вошёл в лес и стал отыскивать глубокую балку, заросшую деревьями и кустарником, куда можно было бы перенести военное имущество и оставить там санинструктора. Вместе с тем мысли его были заняты обстановкой в районе незнакомой ему железнодорожной станции, которую немцы благополучно восстановят и будут гнать через неё вагоны с техникой, продовольствием, цистерны с горючим. Думал он также о том, как создать крепость в облюбованном им местечке на случай карательной атаки фашистов. А она последует. Отсиживаться в лесу лейтенант не собирался.
Скорее бы зажила нога у Тани. Но она что-то невероятно распухла за ночь, посинела.
«Порваны сухожилия, как бы девушка не осталась хромоногой», – подумал лейтенант. Про свою рану тоже не забыл. Там слегка пощипывало. Устроятся, Таня посмотрит и перевяжет.
– Неужели я разорвала ахиллово сухожилие? – со страхом сказала Таня, сжимая перед невысокой грудью кулачки.
– Похоже, – согласился лейтенант, – к счастью, мы тут же приняли меры, туго наложили шины на стопу. Потому, товарищ Таня, два дня лежать!
– Я понимаю, это самый короткий путь не быть обузой, и подчиняюсь, – с некоторой дрожью в голосе ответила девушка.
– Вот и славно, не придётся применять командирский голос.
Таня снисходительно улыбнулась.
– Товарищ Таня, – ровным голосом сказал лейтенант, – мы – боевое подразделение, а в нём всегда должен быть командир, и приказы его должны выполняться без оговорок. Пока сумеречно от плотных облаков, я двину за боекомплектом.
– Ну а рана! Нельзя запускать, если кровоточит!
– Правильно! – и стал расстегивать гимнастерку.
Таня сноровисто сняла повязку.
– Есть покраснение, обработаем соляным раствором. Щиплет? Ничего страшного. Постарайся, Костя, на этом плече день-два ничего не носить. Быстрее заживёт.
– Есть, товарищ санинструктор. Так, я в полной боевой, – шутил он, надевая гимнастерку с помощью Тани, – осталось затянуть портупею. И я пошёл.
Костя мотался к клёнам всё утро. Перенёс только часть, но весь драгоценный тол, взрыватели, катушку провода с адской машинкой, гранаты и всю провизию спрятал в укромном месте, куда разумный человек добровольно нос совать не станет. Сухари и консервы – рядом с ними.
– Теперь пора подкрепиться всухомятку – и на поиски воды.
– Да, наши фляжки почти пустые. Кстати, в машине я видела канистру со спиртом. Он бы нам очень пригодился.
– Спирта нет, вытек. Канистру для воды принёс.
– Мы обеспечены почти, как Робинзон.
– Только условия довольно разные. Мы в тылу у лютого врага и надвигается осень с холодными ночами, а мы в летней форме.
Они дружно хрустели сухарями, жевали перловую жирную кашу. Скупо запили остатками воды.
– Ну вот. С голодным можно равняться, – сказал Костя, – теперь, товарищ Таня, дневалить, а я часок отдохну, восстановлю силы.
Он дремал, а она, прислушиваясь к шуму леса, к его сочному и приятному, даже несколько пряному запаху, неотрывно смотрела на него. Нога почти не беспокоила, но опухоль не спадала. Рано, и суток нет, как она резко подвернула ногу, сиганув с подводы под пулемётным огнем. Она думала о Косте. О том обычном во фронтовой жизни знакомстве, и вместе с тем невероятном, возможно, судьбоносном. Вторые сутки вместе, а кроме звания, имени и фамилии о нём, больше ничего не знала. Правда, Костя сказал «по секрету», что его готовили совершать диверсии в тылу врага. Потому он такой выносливый и отличный стрелок. Сбил «фоккера»! Это ж неслыханная удача! Случайностью такой выстрел быть не может. Он бил прицельно. А ДП – оружие грозное. Бил зажигательными пулями. Словно заранее готовился. Да-да, он готовился, он готов ответить ударом на удар и очень мощно! Скорее бы заживала нога, и она – его второй номер. Возьмётся изучать снайперскую винтовку, Костя научит бить в цель.