Обычная работа

Макбейн Эд

Клинг подошел к мужчинам, обосновавшимся за стойкой бара.

– Который тут из вас Денни Райдер?
– спросил он - А кто спрашивает? ответил вопросом на вопрос коротко подстриженный.

– Полиция, - ответил Клинг и тут же тот, что был в оранжевой куртке, резко развернулся в его сторону, держа в руке револьвер. Клинг только и успел, что широко раскрыть глаза от изумления, когда тот выпалил.

Времени на раздумья не оставалось. Выстрел прогремел так близко, что в нос ударил кислый и сладкий запах пороха. Огромная радость от того, что он пока еще жив, что пуля

каким-то загадочным образом миновала его, - все это промелькнуло где-то в подсознании. Действия же его были чисто рефлекторными. Револьвер выскользнул из кобуры, палец сам собой оказался на спусковом крючке и нажал на спуск, едва только ствол револьвера появился из-за отворота пальто. Выстрелив в оранжевую куртку, он почти одновременно с такой яростной силой ударил плечом стриженого, что тот навзничь свалился с высокого стула. Человек в оранжевой куртке с искаженным от боли лицом снова направлял на него револьвер. Без тени раздумья Клинг выстрелил еще раз и сразу же развернулся в сторону того, с короткой стрижкой, что упал со стула и сейчас пытался подняться, опираясь о стенку бара.

– Встать!
– крикнул Клинг.

– Не стреляйте.

– Вставай, гадина!

Рывком руки он поставил упавшего на ноги, грохнул его о стенку бара и сунул ствол своего револьвера за высокий воротник его свитера. Потом он быстро обшарил свободной рукой подмышки и внутреннюю поверхность ног коротко остриженного, а тот все это время только и повторял: "Не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте..."

Не спуская с него взгляда, Клинг шевельнул ногой того, что был в оранжевой куртке.

– Это Райдер?
– спросил он стриженого.

– Да.

– А ты кто?

– Я Фрэнк... Фрэнк Паскуале. Послушайте, я...

– Заткнись, Фрэнк, - скомандовал Клинг.
– Ну-ка, руки за спину! Живо!

Он уже успел снять наручники со своего пояса и теперь защелкнул их на запястьях Паскуале. И только после этого до него дошло, что Джимми Хендрикс продолжает орать свою песню, что у моряков, наблюдавших за происходящим, побледнели их румяные лица, что девушка-пуэрториканка пронзительно кричит, блондинка сидит на прежнем месте с открытым ртом, а бармен застыл на месте со стаканом в руке.

– Хорошо, - сказал Клинг.
– Хорошо, все в порядке, - повторил он, обращаясь неизвестно к кому. И тут только он перевел дух и отер пот со лба.

Тимоти Аллен Мортон оказался здоровяком лет сорока с солидным брюшком, густыми черными усами, гривой таких же черных волос и карими глазами, на редкость ясными и бодрыми для пяти минут шестого утра. Он так быстро открыл дверь, словно всю ночь так и не сомкнул глаз. Сначала он спросил у детективов их удостоверения, затем попросил минутку подождать, прикрыл входную дверь и вскоре снова появился на пороге в халате, накинутом на полосатую пижаму.

– Вас зовут Тимоти Аллен Мортон?
– спросил Карелла.

– Да, именно так меня и зовут, - сказал Мортон.
– А не кажется ли вам, что сейчас довольно позднее время для визитов?

– Это смотря как, при желании его можно назвать и ранним.

– Вот уж чего мне недоставало

в жизни, так это остряков-полицейских в пять часов утра, - заметил Мортон.
– Да и вообще, как вы сюда попали? Вас натравил этот зануда, что вечно дрыхнет за столом внизу?

– На кого вы намекаете?
– спросил Карелла.

– На Лонни Сэнфорда или как его там...

– Ронни Сэнфорд.

– Вот-вот. Этот мелкий зануда вечно пытается чем-нибудь донять меня.

– И к чему же сводятся его придирки?

– Да вечные истории из-за баб, - сказал Мортон.
– Он ведет себя так, будто они тут завели детский приют, его просто корчит, если он видит человека с приличной девчонкой. Но, как я вижу, он совсем не против того, чтобы сюда приводили полицию, и готов пустить вашего брата в любой номер в любое время дня и ночи.

– Оставим Сэнфорда и потолкуем о вас.

– Оставим. А чего вы хотите от меня?

– Где вы находились этой ночью между двадцатью минутами двенадцатого и двенадцатью?

– Здесь и находился.

– А можете это доказать?

– Конечно. Я вернулся домой в одиннадцать и с тех пор никуда не выходил. Можете спросить внизу у этого вашего Сэнфорда... Впрочем, нет, его тогда еще не было. Он не появляется тут до двенадцати часов.

– А у кого еще мы могли бы спросить, Мортон?

– Послушайте, вы что, в самом деле собираетесь цепляться ко мне?

– Только в том случае, если у нас появятся солидные основания для зацепок.

– У меня здесь сейчас девчонка. Она уже совершеннолетняя, так что тут беспокоиться нечего. Но, видите ли, она немного балуется наркотиками, понимаете? Правда, с собой у нее ничего нет, но уж я-то вас знаю, если вам захочется прицепиться к человеку...

– Где она?

– В туалете.

– Позовите ее.

– Послушайте, сделайте одолжение, пойдите мне навстречу, ладно? Не трогайте девчонку. Она пытается бросить это занятие, я это точно знаю. Я даже пытаюсь помочь ей отвыкнуть от этой муры.

– Каким это образом?

– А я занимаю ее другими делами, - сказал Мортон и подмигнул.

– Позовите ее.
– Беата, поди-ка сюда!
– крикнул Мортон.

После минутного замешательства дверь ванной комнаты открылась и на пороге появилась высокая брюнетка в коротеньком халатике. Она недоверчиво и пугливо вошла в комнату, как бы ожидая, что ее в любой момент могут ударить. Она явно уже встречалась с полицией, знала, что значит быть задержанной за наркотики, а кроме того, она прекрасно слышала из-за двери весь разговор и поэтому ничего хорошего не ожидала.

– Назовите себя, мисс, - сказал Хейвс.

– Беатрис Норден.

– В котором часу вы пришли сюда, Беатрис?

– Около одиннадцати.

– Этот человек был вместе с вами?

– Да.

– Он выходил потом куда-нибудь после вашего прихода?

– Нет.

– Вы уверены в этом?

– Уверена. Он заехал за мной примерно в девять...

– Где вы проживаете, Беатрис?

– Вот в том-то и вся загвоздка, - сказала девушка.
– Видите ли, меня выставили из моей комнаты.