Обыкновенная война
Шрифт:
– Товарищ лейтенант, тебе ведь с такой фамилией туда только и ехать. Да ты такой ещё сам здоровенный, что одним только своим видом распугаешь бандитов.
Лейтенант ещё больше замялся, смущённо отводя глаза в сторону и кривя лицом, а потом честно признался: – Товарищ полковник, боюсь я…
Командир с сожалением посмотрел на него и махнул рукой: – Идите, товарищ Грозный отсюда, но всё-таки подумайте. Мы ещё вернёмся к этому разговору.
Когда лейтенант вышел Петров обратился ко мне: – Ну, а ты, товарищ капитан?
– Товарищ полковник, товарищи офицеры – готов ехать, – чётко доложил собравшимся, даже ни секунды не сомневаясь.
Командир
– Матвиенко нужно менять, не потянет. Да и по семейным обстоятельствам он не подходит. Мать у него не оправилась после недавней смерти своего мужа, а лейтенант единственный кормилец. Никифоров – гнильё, он уже сейчас ходит «гоголем» и заявляет, что не поедет.
Командир на мою характеристику лейтенантов только красноречиво развёл руками: – Хорошо, ты иди занимайся батареей, а командиров взводов своих давай ко мне. Я их сам хочу послушать.
Не успел я дойти до своей канцелярии, как меня догнал посыльный по штабу и, задыхаясь от бега, поспешно выпалил: – Товарищ капитан, вас срочно вызывают в кабинет командира артиллерийского полка. Зачем, я не знаю? – Опередил он мой удивлённый вопрос.
…У кабинета командира арт. полка возбуждённо кучковались офицеры-артиллеристы со всего гарнизона. В основном это были командиры подразделений, тусовались здесь и политработники, но их было «раз-два и обчёлся». Поздоровавшись со всеми, я поинтересовался, что тут происходит.
Оказывается, в кабинете полковник Шпанагель собрал офицеров штаба артиллерии дивизии и округа. Вызывает каждого офицера и спрашивает – Готов ли он сам лично, и его подразделение ехать в Чечню или нет? Если нет – то почему?
Дверь отворилась и из кабинета, красный как рак, вышел капитан Бондаренко.
– Ну что, Сергей? Что спрашивали? Что ты ответил? – Завалили мы его вопросами.
– Фу! – Бондаренко шумно выдохнул воздух из груди и вытер пот со лба: – Ну, блинннн…. Спросили – Согласен ли я ехать в Чечню? Я сказал, что да – согласен. Спросили – есть ли какие проблемы? Я сказал, что – нет, хотя конечно слегка напомнил, что капитаном перехаживаю уже чёрт знает сколько лет. Тогда Шпанагель сказал, что я еду в Чечню начальником штаба дивизиона и обещал присвоить звание «майор» в течение пары недель. Врёт, конечно: с «майором» за пару недель ничего не получится.
Сообщение о том, что Бондаренко назначен начальником штаба дивизиона, неприятно скребануло меня. Два месяца тому назад ко мне подошёл начальник артиллерии соседнего полка подполковник Половинкин и предложил мне стать начальником штаба дивизиона в их полку, чем немало удивил меня. Капитан Ермаков, которого они хотели поставить на эту должность и вроде бы тот был согласный, почему-то вдруг отказался и Половинкин перебрал сначала всех своих полковых офицеров, а потом офицеров других полков и непонятно по какой причине остановился на моей кандидатуре. Я долго не раздумывал и согласился. На меня сразу же начали готовить документы, а Бондарь только посмеивался: ничего, мол, Боря у тебя не выйдет. Но оформление документов пусть медленно, но шло даже несмотря на то, что начальник артиллерии дивизии полковник Прохоров, когда узнал о моей кандидатуре, был дико разъярён и вызвал к себе начальника артиллерии полка.
– Вы, что там белены объелись или охерели совсем? Ведь Копытов, командир батареи «кадра». И командовал только развёрнутым взводом, пусть даже и тринадцать
Уж не знаю, как Половинкин сумел убедить Прохорова? Какие приводил доводы, но тот всё-таки сдался и дал ход документам. Узнав об этом, Бондаренко, ни слова ни говоря, прямиком направился в отделение кадров дивизии, поплакался кадровикам: о том, что он уже командует батареей пятнадцать лет, капитаном ходит тринадцать лет. Копытов же батареей командует только пять лет и столько же капитаном служит. Где справедливость? Я, мол, капитан Бондаренко, имею перед Копытовым преимущество в возрасте, службы в должности и в звании, а начальником штаба ставят почему-то его.
Сумел всё-таки Серёга разжалобить и убедить кадровиков, те надавили на Константина Михайловича Прохорова, а тот особо и не сопротивлялся, хотя к Бондаренко у него тоже были определённые претензии. Меня «зарезали» и документы переделали на моего сослуживца, но поставить Серёгу на должность не успели, так как начались Чеченские события. Я, конечно, виду не подал, что мне было обидно, но на самом деле здорово переживал и предательство друга, который вот так постарался перебить мне должность и то, что о моих деловых качествах сложилось такое нелицеприятное мнение, а в отношениях с Бондаренко у меня появилась прохлада.
И сейчас, проглотив обиду, я стоял в коридоре, ожидая, когда вызовут меня. Всё меньше и меньше оставалось в коридоре офицеров. Они заходили в кабинет, и вскоре выходили: кто решительным шагом уходил выполнять и дальше свои обязанности, кто старался быстро прошмыгнуть мимо нас, потому что только что отказался ехать на войну.
Но вот в коридоре остался я один, минут пять назад вышел очередной офицер – отказник. Со злобой хлопнул дверью и стремительно убежал. Дверь от удара слегка приоткрылась и мне представилась возможность слышать, что там происходит. Разговаривали в основном полковник Шпанагель и генерал-майор Фролов, которые обсуждали перспективы службы офицеров, отказавшихся ехать в Чечню.
– Все, что ли? – Спросил Шпанагель.
Кто-то из офицеров выглянул в коридор, посмотрел на меня и скрылся за дверью: – Там в коридоре только Копытов остался.
– Ладно, на этом заканчиваем, пусть идёт к себе в полк, – распорядился начальник ракетных войск и артиллерии округа.
Я был ошарашен таким решением. Опять меня проигнорировали. Никто не хотел даже знать моего мнения, а я ведь нормальный офицер и никогда не прятался от трудностей, а наоборот шёл им навстречу. И сейчас просто развернуться и уйти, оплёванным, никому не нужным….!? А куда тогда девать двадцать два года военной службы, учения, полевые лагеря. Зачем меня тогда государство готовило? Посылало служить за границу? Мне стало жарко от вихрей мыслей, которые охватили меня.
В кабинете послышались шаги и из дверей выглянул генерал-майор Фролов, несколько долгих секунд смотрел на меня и, наверно поняв моё состояние, скрылся обратно в кабинете. Я решительно подошёл к дверям и приоткрыл их, чтобы услышать, что будут сейчас говорить.
– Сергей Львович, давайте выслушаем капитана Копытова, – решительно сказал генерал.
– А чего его слушать? И так ясно, что откажется, – заговорил недовольно Шпанагель, – у него квартира есть, пенсию заработал. Какой смысл ему ехать в Чечню?