Очарование иллюзий

Картленд Барбара

Как бы смеялся ее отец, увидев, к каким нелепым результатам приводит неуемное стремление сорить деньгами! Девина никогда прежде не слышала о мистере Бандерхольце, но роскошная обстановка особняка красноречиво свидетельствовала о том, что он был, несомненно, одним из известных американских миллионеров. Она знала, что в Америке много миллионеров: Асторы, Бандербильды, Гулдсы. Сэмюель Киворд часто упоминал их фамилии — с восхищением и благоговением, словно они были богами, обитающими на Олимпе и не имеющими ничего общего с

остальными людьми. Девина достаточно долго прожила в этой стране, чтобы понять — американцы буквально поклоняются золотому тельцу! Каждый американец живет мечтами и надеждами быстро разбогатеть, а тот, кому это удается, вызывает одновременно и восторг, и зависть.

Пока Девина рассматривала приемную, открылась дверь, ведущая во внутренние покои, и лакей в белых перчатках подал знак женщине, сидевшей первой в очереди. Торопливо поднявшись с кресла, она поспешила к двери, и Девина почувствовала жалость к ней и к другим женщинам, нетерпеливо ожидающим своей очереди на собеседование. Как много надежд они связывают с этим местом компаньонки! Девушке очень хотелось поговорить с ними, расспросить об их жизни, а главное, узнать, что они будут делать, если их не возьмут на службу. Она уже повернула было голову к своей соседке, как вдруг снова приоткрылась дверь и другой женщине жестом приказали войти.

«Как быстро беседуют с претендентками», — подумала Девина.

Поскольку женщины, уходившие на собеседование, обратно не возвращались, а лакей поочередно вызывал новых, Девина поняла, что их выпускали через другую дверь. Решив узнать хоть что-то о людях, живущих в этом роскошном особняке, она обратилась к соседке:

— Простите, вам что-нибудь известно о хозяевах дома?

При звуке ее голоса все взгляды устремились на девушку, а соседка, оценившая, очевидно, вежливые манеры Девины, ответила:

— Вся Америка знает Вандерхольцев.

— Кроме меня, — смущенно улыбнулась Девина.

Ее искренность и скромность смягчили женщин, и они разом заговорили:

— Они очень богаты! Просто невероятно богаты! У них есть дочь, для которой, вероятно, и подыскивается компаньонка.

— А на чем мистер Вандерхольц нажил свое состояние? — поинтересовалась Девина.

— О, он железнодорожный король! Вы наверняка слышали о нем!

— Должно быть, я ужасно невежественна, но мне встречалась лишь фамилия Вандербильд, а о Вандерхольце я ничего не знаю.

— Они оба родом из Нидерландов, — объяснила одна из женщин. — Их семьи переселились в Америку еще в прошлом веке.

Видя, с каким интересом Девина слушает, ее соседка наклонилась поближе и почти шепотом сообщила:

— А миссис Вандерхольц — дама с большими амбициями. Ее семья — самая известная в Вирджинии, и она претендует на роль первой леди нью-йоркского общества.

Женщина хотела еще что-то добавить, но заветная дверь открылась, и она, умолкнув на полуслове, встала и, слегка прихрамывая, вышла.

— У нее мало шансов получить эту должность, — заметила другая соседка Девины. — Кто же возьмет на работу полукалеку?

— По-видимому, она страдает ревматизмом, — сочувственно предположила Девина.

— Разве вы не знаете, что в этом городе хозяева берут на службу только крепких и здоровых людей?

Теперь в приемной, кроме Девины, оставались три женщины, все они были гораздо старше ее, и у девушки появилась надежда, что удача улыбнется ей.

«Но, возможно, и я тоже не получу работу, — подумала она. — А интересно было бы взглянуть на остальные комнаты особняка миллионера».

Нагромождение предметов искусства и антиквариата в приемной, где сидела Девина, было типичным для тех владельцев, кто руководствовался не чувством меры и вкуса, а лишь желанием выставить напоказ роскошь и финансовое благополучие. Соседка Девины проследила за ее взглядом и, догадавшись, о чем та думает, сказала:

— В Нью-Йорке антикварные магазины процветают. Я как-то пыталась устроиться в один из них на работу. Я немного разбираюсь в оформлении интерьера, и уж, конечно, не хуже тех нуворишей, которые захламляют свои дома, как этот, множеством безвкусных вещей!

— Если все миллионеры обставляют свои жилища с такой роскошью, то сколько же нужно грузовых кораблей, чтобы возить это добро из Европы в Америку! — заметила Девина.

Ее соседка рассмеялась:

— Разве вы не знаете, что в Нью-Йорке полно мастерских, ютящихся в подвалах и полуразрушенных домах, где и производится весь этот «антиквариат»? Берут за образец одно-единственное подлинное кресло в стиле Людовика Четырнадцатого и делают бесчисленное количество копий!

— Неужели правда? — изумилась Девина.

— А как вы думали? Этих богачей легко обмануть, ведь они невежественны и разбираются лишь в той области, в которой им удалось сколотить капитал!

Девина засмеялась, но, поскольку женщины ее не поддержали, смущенно умолкла.

Снова открылась дверь, и женщина, сидевшая рядом с ней, встала с кресла. Лакей отрицательно покачал головой и указал на Девину. Та подумала, что это ошибка, и, когда лакей еще раз поманил ее рукой, торопливо сказала:

— Эти дамы пришли раньше меня.

Лакей не снизошел до ответа. Он снова молча ткнул пальцем в ее сторону, и Девина, чувствуя неловкость и стыд, заторопилась к двери. Проходя мимо все еще стоявшей неподвижно женщины, она виновато улыбнулась, но та лишь бросила на нее гневный взгляд.

Девина очутилась в огромной гостиной, вдвое превосходящей размерами приемную. Она также была заставлена всевозможной мебелью, статуэтками, вазами и безделушками, но ей было некогда рассматривать все это богатство. Внимание ее привлекли две дамы в противоположном углу комнаты.