Очарованная
Шрифт:
— Ах вот вы где, Элли!
Девушка улыбнулась. Ей ужасно хотелось попросить его, чтобы он называл ее Александра или мисс Грейсон, но сумела удержаться.
— Может быть, поедем? Мой кучер с каретой ждет немного дальше по улице. Вы не против небольшой прогулки или мне велеть ему подъехать ближе?
— Я хороший ходок, — холодно сказала Элли.
— Кажется, это действительно так, — согласился Марк. В его голосе прозвучала сердитая нота, и это удивило Элли.
— Элли, не забудь, что в пятницу мы пришлем за тобой карету, — напомнила Мэгги. — В этот день мы едем в Ист-Энд, помнишь?
— Конечно. Я не пропущу его. И, знаешь, тети тоже приедут.
— Какие они милые! Приезжают только в том случае, если думают, что смогут чем-то помочь, — ответила Мэгги.
Марк Ферроу догнал Элли и подал ей руку. Девушка оперлась на нее и почувствовала, что мышцы у него словно сделаны из стали. Она вспомнила, как восхищалась Марком, когда он утром говорил с толпой.
Девушка оглянулась назад. Ее опекуны, все шестеро, смотрели на нее так, как смотрят родители на обожаемую дочь, гордые и довольные ею. Ее сердце сжалось.
Они так хотят этой свадьбы! Кажется, они верят, что обеспечили ей прекрасное, как сказка, будущее.
Когда они дошли до кареты, Марк подал ей руку, помог войти в карету и сел напротив. Она услышала, как кучер щелкнул поводьями.
Некоторое время они ехали молча. Марк Ферроу лишь пристально рассматривал Элли.
— Скажите мне, мисс Грейсон, — заговорил он наконец. — Что вы думаете об этом папирусе?
— О каком? — уточнила она.
— О большом, в центре экспозиции.
— А, о нем! Да, совершенно необычная вещь. Просто огромный, верно?
Он улыбнулся:
— А три совершенно одинаковых саркофага?
— Это невероятно, правда?
— А что вы думаете об очень разных погребальных сосудах для внутренностей, которые были в экспозиции? Вы когда-нибудь видели такие необычные предметы?
— Никогда.
Марк наклонился вперед и сказал:
— Мисс Грейсон, вы лжете. Вы никогда не видели эту экспозицию.
— Простите?
— И я думаю, что это не единственная ваша ложь.
Он опустил руку в карман и, к ужасу Элли, вынул оттуда конверт с чеком на имя Оливии Коттедж.
— Это ваше?
Глава 8
В ответ девушка только изумленно смотрела на конверт. Но потом она заставила себя взглянуть Марку в глаза:
— Оливия Коттедж? Почему вы решили, что это мое?
— Конверт выпал из вашего плаща.
Элли пожала плечами, взглянула в сторону окна и увидела, что занавеска на нем опущена. Потом снова посмотрела на Марка:
— Я бы предложила вам отдать конверт одному из директоров музея. Я думаю, кто бы его ни потерял, этот человек станет его искать, — и продолжала глядеть прямо в его глаза.
Он ответил ей таким же упорным, пристальным взглядом.
Элли была уверена, что не моргнет и не выдаст себя как-нибудь иначе. Наконец Марк снова положил конверт в свой карман.
— Как же вы умудрились пропустить всю выставку?
— Я не пропустила всю выставку. А вот как вы умудрились пропустить весь ланч?
— Вы все-таки пропустили выставку, — повторил он. — А у меня была уважительная причина.
Ей показалось, что в его тоне был едва заметный оттенок вызова.
— Я все-таки думаю, что нам нужно заново обсудить наши свадебные планы, — заявила Элли.
— Из-за того, что я задержался по не зависящей от меня причине? — раздраженно спросил Марк.
— Из-за того, что, по-моему, мы несовместимы друг с другом.
— Мисс Грейсон, сегодня я сделал все возможное, чтобы прийти вовремя.
Элли взмахнула рукой, как бы отбрасывая эту причину, и объяснила:
— Вы не знаете меня. Нас соединили другие люди. Вам это не кажется немного странным?
Марк наклонился вперед и с неожиданной твердостью в голосе произнес:
— Я знаю своего отца и знаю лорда Стирлинга. Они не сделали бы этого, если бы не имели очень убедительной причины.
— И все-таки все это очень странно, — тихо повторила Элли. — Теперь я знакома с вашим отцом. Мне кажется, он добрый человек и достоин восхищения. Но неужели вы слепо подчиняетесь ему во всем?
Марк откинулся назад на своем сиденье, и Элли почувствовала, что ему любопытен их разговор.
Он снова взглянул в глаза Элли:
— Скажите мне, чем я вас обидел?
Она покачала головой:
— Ни один человек не должен воображать, будто стоит столько золота, сколько он весит, только потому, что однажды унаследует титул.
— Ах вот оно что! — пробормотал Марк и почти гневно добавил: — Не заставляйте меня извиняться за отца. Он прекраснейший человек.
— Он действительно прекрасный. Но ни один сын не вправе ожидать, что будет владеть всем миром потому, что его отец жил так, а не иначе.
— Я вас понимаю.
Какое-то время Марк молчал и по-прежнему смотрел на Элли. Было похоже, что все это его чуть-чуть забавляет. Потом он вдруг наклонился вперед и сжал в руках обе ее ладони. Это было так неожиданно, что Элли испугалась. Она почувствовала, как сильны его пальцы, но их прикосновение было нежным.
— Умоляю вас, скажите мне, есть ли у вас кто-то, за кого вы вышли бы охотней, чем за меня? Кто-то, кто волнует ваше сердце?
«Есть, — подумала Элли. — Разбойник с вашими глазами».
— Нет, — ответила она через минуту. — Нет никого. Тут дело не в любви к другому.
Странно, даже то, как Марк прикасался к ней, показалось ей знакомым. Элли посмотрела на его руки. На них не было перчаток. Пальцы были длинные и обвивались вокруг ее пальцев. Оттого, что он был рядом, ей вдруг стало жарко. Все в нем так странно напоминало разбойника. Она вспомнила роман Александра Дюма «Человек в железной маске». Может быть, у Марка есть брат-двойник, который скачет на коне по дорогам и останавливает кареты, чтобы отомстить аристократам, не желающим признавать его своим?