Очерки истории цивилизации
Шрифт:
В последние годы было много признаков, свидетельствовавших о том, что период буквальной передачи образа в искусстве миновал. Изображения цветов и фигур исчезли с ковров, а также обивочных и занавесочных тканей; точное изображение стало второстепенным и подчиненным аспектом в живописи и скульптуре. Искусство снова, будто в пресыщении, отворачивается от реальности, игнорируя внешнюю форму ради едва уловимых признаков движения, и опять становится аналитическим и символическим. Похоже, что эта тенденция будет продолжаться, тем более что ей способствует возрастающая эффективность фотографии как средства четкой фиксации образа в конкретных обстоятельствах. Миру наскучили голые факты.
Столетие началось с периода архитектурной серости. Классическая традиция, поддерживаемая господством классиков-педантов в системе образования, постепенно стала доминирующей и прервала свободное развитие стиля Возрождения, и большая часть новых зданий отразила ностальгию по эпохе, минувшей две тысячи лет назад. Повсюду появились белые фасады с колоннами и лепкой. Затем, вместе с возрождением романтизма в литературе, о чем мы вскоре расскажем подробнее, и с крахом попытки Наполеона возродить имперский Рим, внимание этого в высшей степени подражательного периода сосредоточилось на средневековье.
После классического возрождения последовало возрождение готическое, особенно мощно проявившееся в Британии и давшее, наряду со многими другими выдающимися достижениями, здание палат парламента. Затем последовал период королевы Анны, отмеченный интенсивным развитием ренессансных стилей. Архитекторы в Британии могли построить вам здание или зал в классическом, готическом стилях, в стилях шотландских баронов и королевы Анны; единственным стилем, который так нигде и не появился, был стиль XIX в. Англичане расхаживали в узких брюках и цилиндрах, носили одежду неярких тонов, очень современную и очень практичную, однако их дома и общественные здания были «одеты» по давно прошедшей моде, словно для какого-то унылого и никому не нужного маскарада.
Во Франции и Германии было проявлено гораздо больше архитектурной инициативы; стиль эпохи Возрождения продолжал развиваться во Франции. За решение таких интересных архитектурных задач, как оформление железнодорожных станций, железнодорожных мостов, складов, фабричных зданий и т. п., никто и нигде всерьез не брался — за исключением, разве что, Германии. Уделом таких зданий была тяжеловесная безвкусица. Одним из наиболее странных и наиболее типичных продуктов этой удручающей эпохи является лондонский мост Тауэр, в котором легкая и прочная ткань стальных конструкций сочетается с неким подобием фламандской кирпичной кладки и сходством со средневековыми подъемными мостами. Однако все общественные здания Британии XIX в. буквально источают дурной запах разлагающейся истории.
На протяжении большей части столетия архитектура жилых зданий выродилась даже больше, чем архитектура зданий общественных. Громадный рост населения Европы, поглотивший значительную часть возросших ресурсов того времени, привел к ужасающему распространению низкокачественных жилых построек вокруг растущих городов, бесконечным рядам сереньких домишек в Британии, неуклюжим многоквартирным жилым зданиям в большинстве других европейских стран. И только в самом конце века, когда рождаемость снизилась и недавно появившийся автомобиль стал способствовать более равномерному расселению людей, прежде теснившихся вокруг железнодорожных станций, начал возрождаться широкий интерес к домашней архитектуре и стали появляться коттеджи и загородные дома в приятных современных стилях.
Америка колониального периода дала исключительно приятный тип загородного дома, особенно в Виргинии и на Юге, представлявший собой адаптацию к местным условиям британской загородной архитектуры, которая сама являлась побегом плодоносного дерева Возрождения.
Мы уже рассказывали о том, какой вклад внес сэр Кристофер Рен в этот процесс. Вне этой сферы американская архитектура в основном копировала европейский дизайн, вплоть до завершающих десятилетий века. Например, Капитолий в Вашингтоне является французским творением. С таким же успехом он мог быть построен в Париже или Брюсселе. Многие жилые здания были ненадежными и заурядными. В то время как Британия перешла на подъемное окно, в Америке все еще использовались континентальные створчатые окна.
Однако в восьмидесятых и девяностых годах XIX в. растущее богатство и уверенность в себе нового мира нашли выражение в новых и смелых архитектурных инициативах. Все смелее Америка начала использовать для строительства сталь, стекло и бетон. Эти материалы, а также изобретение и усовершенствование лифта обеспечили возможность строительства зданий, прежде невиданных высоты и размера.
В 1870 г. американской архитектуры почти не существовало; к 1910 г. Америка далеко обогнала все остальные страны по свежести и оригинальности своих новых зданий. Меньше других отставала в этой области Германия. Наиболее выдающимися американскими архитекторами этого нового периода были Ричардсон (1838–1886) и Стэнфорд Уайт (1853–1906).
Именно в Америке XX века нашли свое архитектурное выражение новые возможности и ресурсы, которые дал человечеству век девятнадцатый; эти успехи в области строительства наверняка повлекут за собой новые и выдающиеся достижения в области скульптуры, живописи, мозаики и декоративных видов искусства в целом. Этот континент в будущем предоставит еще более широкие возможности, больше богатства и большую свободу самовыражения.
Поток музыкального творчества, который не иссякал в течение XVIII в., претерпел мало изменений за период, охваченный этой главой. Мы упомянули Моцарта и Бетховена как самые выдающиеся фигуры XVIII в. Бетховен переносит нас в век XIX-й, и наряду с ним мы должны упомянуть его современника Вебера (1786–1826), выдающегося экспериментатора и новатора, а также такие крупные творческие личности, как Шуберт (1797–1828), Мендельсон (1809–1847) и Шуман (1810–1856). Мы не можем также пройти мимо ораторий Сезара Франка (1822–1890).
В XIX в. музыка все больше выходила за пределы патронажа королей и дворян в концертные залы, где она услаждала вкусы культурной публики. Наряду с операми появлялось возрастающее количество песенных и фортепьянных произведений для исполнения в изысканных домах и танцевальной музыки для частных собраний. После периода Генделя и Баха сопоставимого прогресса в области религиозной музыки не было. Однако знатный покровитель все еще был нужен сочинителю больших опер, и королевские дворы, особенно Баварии и России, были меценатами новых «оперных драм» и новой концепции балета.
В музыке этого столетия можно проследить расширение взглядов и интересов эпохи. Композиторы приступили к поиску новых тем и новых образов в народной музыке восточноевропейских и восточных народов.
Шопен (1810–1849) пользовался польскими, Лист (1811–1886) и Иоахим (1831–1907) — венгерскими источниками вдохновения, а Брамс (1833–1897) пошел еще дальше — в Индию, в поисках материала, который он вводил в свои, в целом классические по структуре произведения. Вагнер родился в 1813 году и умер в 1883. Он следовал постолам Вебера. Он разрушил устоявшиеся традиции оперы, драматизировал, расширил и увеличил диапазон инструментальной музыки, наполнил ее новой мощью и страстью. Позднее в России Чайковский (1840–1893), Мусоргский (1839–1881) и Римский-Корсаков (1844–1908) открыли новые царства звука и его прелести.