Очерки истории цивилизации
Шрифт:
Кроме того, многие греческие полисы располагались на островах, разбросанных вдоль отдаленных побережий.
Вплоть до конца эпохи независимых полисов самые крупные из них владели территорией, меньшей территории большинства английских графств. Афины, один из самых великих греческих городов, в период своего максимального расцвета имел население, не превышавшее трети миллиона. Другие греческие города лишь изредка превосходили по численности 50 000 жителей. Из этого числа половину или более составляли рабы и чужеземцы, а две трети свободного населения — женщины и дети.
Власть в греческих полисах не была везде однотипной. Перейдя после своих завоеваний к оседлой жизни, греки на какое-то время сохранили власть царей. Но аристократический класс в этих царствах со временем играл все более заметную роль в управлении.
В Спарте (Лакедемоне) в VI в. до н. э. цари занимали особое положение. Там существовала любопытная система двоевластия: вместе правили два царя, избранных из двух различных царских семей.
Но большинство греческих городов-государств стали аристократическими республиками задолго до VI в. до н. э. Одна из причин этому — безволие и неспособность к эффективному управлению большинства семей, которые претендовали на верховную власть, пользуясь наследственным правом. Рано или поздно эти семьи вырождались. И по мере того как греки осваивали морские просторы и ширились их колонии и заморская торговля, новые разбогатевшие семьи вытесняли старые и приводили к власти новых людей.
Эти «новые богачи» античности становились членами растущего правящего класса, олигархии, противостоящей аристократии. Хотя понятие «олигархия» («правление немногих») в строгом смысле должно включать в себя и аристократию («власть лучших») как частный случай.
Во многих городах отдельные личности, обладавшие исключительной энергией, воспользовавшись общественными конфликтами или трениями между классами, обеспечивали себе более или менее постоянную власть в государстве. Подобную комбинацию индивидуальности и случая отчетливее всего можно наблюдать в Соединенных Штатах Америки, где людей, пользующихся различного рода неформальным влиянием и властью, называют боссами. В Греции их называли тиранами. Однако тиран был все же больше, чем босс. Его признавали как монарха, и он правил, требуя подчинения себе как монарху. Современный босс, в свою очередь, скрывается за легальными формами правления, которые он «держит в руках» и использует в собственных целях.
Власть тирана стояла особняком от царской, которая претендовала, например, на право наследования верховной власти. Тираны, скорей всего, опирались на недовольство менее зажиточных слоев. К примеру, Писистрата, тирана Афин с 561 по 527 гг. до н. э., с двумя промежутками изгнания, поддерживали жившие в постоянной нищете афинские низы. Иногда, впрочем, как в греческой Сицилии, тиран отстаивал интересы богатых против бедных. Когда позднее персы начали подчинять себе греческие города Малой Азии, они ставили там проперсидских тиранов из местной знати.
Аристотель — великий философ, который родился в условиях наследственной македонской монархии и несколько лет был наставником царского сына, — в своей «Политике» проводит различие между двумя типами верховной власти. Это власть царя, который пользуется признанным и наследственным правом на власть (как царь Македонии, которому служил Аристотель), и власть тирана, который не пользуется поддержкой тех, кем он правит.
На самом деле сложно представить, чтобы тиран смог оставаться у власти без поддержки и активного участия многих своих подданных. С другой стороны, «подлинные цари», декларируя на словах преданность державе и заботу о благе народа, приводили порой свою страну к раздорам и разрухе. Аристотелю также принадлежат слова о том, что царь правит для блага страны, а тиран — для своего собственного блага. В этом, как и своем утверждении, что рабство — природное положение вещей, а женщина не создана для свободы и политических прав, Аристотель вполне был сыном своего времени.
Третья форма правления, которая постепенно начинала преобладать в Греции на протяжении VI–IV столетий до н. э., была известна как демократия. Современный мир поглощен разговорами о демократии, но наше представление о демократии мало похоже на демократию греческих полисов. Вполне уместным будет внести ясность в то, что же означало это слово в Древней Греции.
Демократия в то время была властью третьего сословия, демоса («демос» — народ, толпа). Это было правление сообщества граждан, власть большинства, отличная от власти немногих избранных. Здесь нужно акцентировать внимание на понятии «гражданин». Раб не входил в число граждан, не был гражданином и свободный чужеземец, и вольноотпущенник. Даже трек, родившийся в этом городе, отец которого жил за пределами городской черты, исключался из числа граждан. В некоторых ранних демократиях существовал еще имущественный ценз, а имуществом в те времена была земля. Впоследствии требования несколько смягчились, но читатель не может не заметить, что здесь мы имеем дело с чем-то, сильно отличающимся от современного понимания демократии.
К концу V в. до н. э. имущественный ценз был отменен в Афинах. Однако Перикл (ок. 490–429 до н. э.) — великий государственный деятель Афин, о котором нам еще предстоит говорить, — утвердил закон, запрещавший давать гражданство Афин тем, кто не сможет подтвердить свое афинское происхождение с обеих сторон.
Таким образом, в греческих демократиях, равно как и в олигархиях, граждане образовывали сплоченную корпорацию для управления огромным порой населением рабов и иноземцев, как это было в Афинах периода расцвета.
Аристотель в своей «Политике» очень ясно показывает, в чем на деле выражалась эта разница между демократией и олигархией. Налоги в олигархиях затрагивали богатых в очень незначительной степени, в то время как при демократии богатых обкладывали ощутимыми налогами, а несостоятельным гражданам, как правило, выплачивали пособия и содержали их за счет городской казны. В Афинах гражданам платили даже за посещение общего собрания. Но большинство людей, не входивших в число счастливчиков, пользовавшихся гражданскими правами, трудились и вели себя так, как им было приказано. Если кто-либо из них хотел прибегнуть к защите закона, он должен был обратиться к гражданину, чтобы тот выступил от его имени. Только граждане могли обращаться в суд и ожидать законного разбирательства своего дела. Наше современное представление о том, что каждый живущий в государстве имеет право быть его гражданином, до глубины души потрясло бы привыкших к привилегиям афинских демократов.
Монополизация государства гражданами привела к появлению чрезмерного и специфического патриотизма. Греки образовывали союзы, но никогда не объединялись с другими греческими полисами в единое государство. Это в конечном итоге сводило на нет все те преимущества, которыми они обладали.
Стесненные географические условия греческих государств только усиливали острогу их патриотических чувств. Любовь к родине означала непосредственно любовь к своему городу, своей религии, своему дому, поскольку все это в греческом полисе было единым целым. Конечно, рабы не разделяли этих чувств, и в олигархических государствах привилегированный класс часто преодолевал свою неприязнь к иноземцам из-за еще большей неприязни к тем, кто противостоял ему внутри общины. Но в целом патриотизм в Греции был глубоко личным чувством, отличавшимся остротой и вдохновлявшим порой на крайности. Как и отвергнутая любовь, он был готов обратиться в нечто, напоминающее ненависть. Грек в изгнании походил на французского или русского эмигранта, готового не щадить родную отчизну, лишь бы избавить ее от бесов в человеческом обличье, которые наводят теперь свои порядки, а его выставили вон.
В V в. до н. э. (478 г.) Афины вместе с несколькими греческими полисами образовали так называемый Афинский морской союз, о котором историки иногда говорят как об Афинском царстве. Однако все города-государства, входившие в этот союз, сохранили свои правительства. Одним из главных результатов деятельности Афинского союза было полное и эффективное подавление пиратства, другим — установление некоего прообраза международного права. В действительности это были те же законы, которыми пользовались в Афинах. Но, тем не менее, появилась возможность для совместных действий и равных прав в суде для граждан различных государств союза, что невозможно было прежде.