Очерки истории российской внешней разведки. Том 2
Шрифт:
— Я согласен, — ответил Михаил Абрамович. — С какого дня приступать к работе?
— Считай, что сегодня у тебя уже закончился первый рабочий день, — рассмеялся Дзержинский…
Когда Трилиссер пришел в отдел, весь его состав размещался в одной большой комнате, поделенной на секции громоздкими дубовыми письменными столами. Задачей Трилиссера была организация разведывательной работы в странах Западной и Восточной Европы. Он попросил руководство ВЧК сменить западный регион на восточный (Китай, Корея, Япония, Монголия), которые, как ему казалось, он неплохо знал. Но просьбу его оставили без внимания.
Встал извечный вопрос — «С чего начать?». Во-первых,
В декабре 1921 года, когда второй руководитель отдела — Могилевский, не проработав в ИНО и нескольких месяцев, погиб в авиакатастрофе, М.А. Трилиссер назначается третьим по счету начальником Иностранного отдела.
Дзержинский не оставил времени на «раскачку». Буквально через несколько дней после назначения на пост начальника ИНО к Михаилу Абрамовичу стали приходить запросы о подрывных акциях белогвардейской эмиграции в странах Западной Европы. Потребовались рекомендации по борьбе с происками иностранных спецслужб против РСФСР. Запросы следовали один за другим. И так год за годом. Вот один из них, написанный рукой самого Дзержинского, правда, уже спустя четыре года после того, как Михаил Абрамович возглавил ИНО.
«Тов. Трилиссеру.
Просьба составить мне сводку (которую можно будет потом пополнять) всех махинаций Англии против нас после падения Макдональда — по нашим и НКИндел данным. Я думаю с этим вопросом выйти в Политбюро. По-моему, надо образовать секретный комитет противодействия этим английским махинациям путем целого ряда мер не только дипломатических, но экономических, чекистских и военных.
Ф. Дзержинский».
С приходом Трилиссера на должность начальника отдел, по существу, разворачивает деятельность в полном масштабе. В архивном деле Трилиссера имеется его записка, датированная маем 1922 года, с мыслями о целях и задачах его подразделения. Это был, пожалуй, один из самых сложных периодов борьбы Советской республики с внутренней и внешней контрреволюцией, перешедшей к этому времени к более ухищренным и жестоким методам «тайных операций».
«Вся разведывательная работа в иностранных государствах, — писал Трилиссер, — должна проводиться с целью:
— установления на территории каждого государства контрреволюционных групп, ведущих деятельность против РСФСР;
— тщательного разведывания всех организаций, занимающихся шпионажем против нашей страны;
— освещения политической линии каждого государства и его экономического положения;
— добывания документальных материалов по всем указанным направлениям работы».
Трилиссер понимал, что эти соображения останутся благими пожеланиями, если не будет создан квалифицированный закордонный аппарат, возглавляемый опытными руководителями-резидентами.
«Резидент, — писал Трилиссер, — должен оказывать полное содействие полпреду в работе… Одновременно резидент вправе требовать от полпреда такого же содействия в работе, особенно в целях обеспечения конспирации, использования средств связи и передачи поступающих из ИНОГПУ денежных средств».
Формируя свою служебную «команду», Трилиссер обращал большое внимание на оперативную подготовку кадров, знание иностранных языков, умение работать с агентурой и приспосабливаться к быстро меняющимся условиям. Он привлек к работе в ИНО некоторых старых соратников по подпольной борьбе в Сибири и Приморье. Его заместителем стал С.Г. Вележев — бывший начальник разведупра комвойск в Сибири; ответственными работниками отдела —
Отдел напряженно работал, опираясь на скромные агентурные и валютные возможности. В Лондон, Париж, Берлин, Вену и другие столицы европейских государств уехали резиденты. В Токио, Пекине, Сеуле, Харбине начали активно действовать нелегальные оперативные подразделения. Появились ощутимые результаты: резидент в Сеуле И.А. Чичаев доложил в Центр о получении секретного японского меморандума Танаки с планами начать агрессивную войну против СССР, Китая и ряда стран Юго-Восточной Азии; из Вены от резидента были получены сведения о вербовке ценного агента; из Берлина поступила информация о готовящемся покушении бело-гвардейцев-эмигрантов на жизнь советских дипломатов.
«По достоверным данным, — говорилось в одной из берлинских телеграмм на имя Трилиссера, — «Торгово-промышленный и финансовый союз» в Париже, объединяющий крупнейших тузов царской России, создал специальный секретный совет, целью которого является организация террористических актов против руководящих российских деятелей. Для специальной задачи организации террористических актов выделяется фонд в полтора миллиона франков».
Естественно, что, получив такое сообщение, Дзержинский и Трилиссер задумались о предполагаемом «объекте» операции. Остановились, сопоставив с другими источниками, на советских делегатах конференции в Генуе. И не ошиблись. Не допустить признания Советской республики, принять меры для срыва мирной конференции — такова была цель не только эмигрантских антисоветских организаций, но и некоторых консервативно настроенных западных политических деятелей, потерявших в России свои капиталы.
А тем временем подготовка к террористическому акту шла полным ходом, и информация, поступавшая к Трилиссеру, срочно направлялась на имя Ф.Э. Дзержинского. Так, в Москве стало известно, что заговорщики приобрели партию пистолетов «маузер» с отбитыми номерами, а также несколько специальных тростей, в наконечники которых были вставлены шприцы с цианистым калием. Стали известны имена практически всех участников генуэзского заговора, в том числе и их руководителя — Борис Савинков.
Трилиссер и сотрудники ИНО были достаточно полно осведомлены не только о планах, но и о настроениях заговорщиков, у которых часто не ладилась работа. В одном из перехваченных сообщений, в частности, говорилось:
«Установленное дежурство, в том числе и на автомобилях, не дало результатов, так как Чичерин и другие члены делегации ездят на машинах Министерства иностранных дел Германии, которые вне всяких правил городской езды могут развивать любую скорость, и на обыкновенной машине за ними никак не поспеть.
Несколько случаев посещения кафе, театров, собраний, где, по сведениям, должны были присутствовать совдеповские делегаты, не увенчались успехом, так как то упускали из виду наблюдаемых лиц, то сведения оказывались неточными и погоня оказывалась бесполезной…»
Сотрудники ИНО сделали все, чтобы террористическая акция против наркома Чичерина и его сотрудников не состоялась.
М.А. Трилиссер не принадлежал к категории кабинетных начальников — любителей руководить подчиненными, не вставая с насиженного кресла. Он был активен, смел и… любознателен. Ему самому хотелось побывать «в шкуре» простого оперработника, почувствовать его тревоги и сомнения, подвергнуть себя риску и опасности, которые знакомы практически каждому «бойцу невидимого фронта» во время выхода на тайную встречу с ценным агентом.