Очерки истории средневекового Новгорода

Янин Валентин Лаврентьевич

В момент заключения «Бежецкого ряда» территория, указанная в нем, составляла единый податной округ, который, однако, распался в начале 60-х гг. XIII в. Согласно «Бежецкому ряду», князь, как и в Обонежье, имел в Бежецке и Городецке право суда, но оно при князе Дмитрии Александровиче, т. е. в конце 1263 г. или в 1264 г., было прервано на три года: «А судъ, княже, отдалъ Дмитрии съ новгородци бежичяномъ и обонижаномъ на 3 лета, судье не слати» [822] . Тогда же Городецк перешел в кормление к некоему Ивану, о чем специально был информирован в докончаниях преемник Дмитрия Александровича на новгородском столе князь Ярослав Ярославич: «а Городець, княже, далъ Дмитрии с новгородци Иванку; а того ти, княже, не отъяти» [823] ; «Городьць Палиць а то есме дали Иванкови» [824] .

822

ГВНП. С. 11, № 2.

823

Там же. С. 9, № 1.

824

Там

же. С. 11, № 2.

Сколько времени Иванко был на этом кормлении, неизвестно, что, однако, и не столь существенно, поскольку Бежецкий Верх был тогда необратимо разделен на Бежецк и Городецк: во всех последующих докончаниях между Новгородом и князьями названные волости обозначены уже не как административно-территориальное единство, а как особые территориальные и податные образования: «А се волости новгородьскые: Бежиче, Городець Палиць, Мелечя, Шипино, Егна» и т. д.

Изложенное обстоятельство важно для датирования берестяной грамоты № 718, имеющей прямое отношение к рассматриваемой проблеме. Этот документ был найден в 1990 г. при раскопках на Прусской улице Новгорода в слое XIII в. и содержит следующий текст: «На Городьцькемъ погрод(ье): дани 30 гр(и)вьнь бежи(ц) ькая, цьрныхъ кунъ 40, меду 3 берковьске, яловице 3, дару 2 гривьне; децысы(мъ) […] (гри)вьне, полъти 2, г(ърнь)ць масла, сани, 2 попон(е), 2 меха, 2 клетищя». [825]

825

Янин В. Л., Зализняк А. А. Берестяные грамоты из новгородских раскопок 1990–1993 гг. // Вопросы языкознания. 1994. № 3. С. 6.

Слово «погородье» известно из уставной смоленской записи о размерах поступления доходов, где оно означает государственный доход с городов [826] . Как это очевидно, грамота № 718 является записью сумм в деньгах и натуральном продукте (мед, яловицы, масло, сани, попоны, мешки, грубая ткань – «клетище»), следующих главному получателю дани и «детским». Коль скоро «детскими» назывались должностные лица княжеского двора, под главным получателем дани следует понимать князя, чему соответствует и упоминание предназначаемых именно князю «черных кун».

826

Древнерусские княжеские уставы XI–XV вв. М., 1976. С. 146.

Между тем Русская Правда содержит положение, согласно которому сумма, следующая сборщикам государственных податей (в данном случае – детским), является производной от суммы, причитающейся князю: «А от 12 гривну – емцю 70 кунъ» (Краткая Правда); «А се наклады: 12 гривенъ – отроку 2 гривны и 20 кунъ» (Пространная Правда), что отражает один и тот же процент сборщику от исходной суммы: 70 кун (при равенстве гривны 25 кунам) тождественны 2 гривнам 20 кунам [827] . В комментируемом тексте сумма, причитающаяся князю в деньгах, равна 70 гривнам (30 гривен дани и 40 гривен черных кун; дар, естественно, в общий подсчет не входит, равно как и натуральный доход). Расчет по указанной Русской Правдой пропорции устанавливает, что детским причитается 16,33 гривны; поэтому можно было бы предложить для дефектного места текста конъектуру: «децькы[.мъ полъ 17 гри]вьне». Однако уцелевшая верхушка титла при утраченной цифре расположена в позиции, не позволяющей уместиться слову «полъ». Вероятнее конъектура «децькы[жъ по 4 гри]вьне», предполагающая, что в сборе податей принимали участие четверо детских, получивших, таким образом, в общей сложности 16 гривен.

827

Янин В. Л. Археологический комментарий к Русской Правде // Новгородский сборник: 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. С. 144.

До разделения волостей в 1263–1264 гг. с Бежецкого Верха ежегодно собиралась сумма в 21 гривну и 16 кун, т. е. 21,64 гривны (6 гривен 8 кун с Бежиц + 4,5 гривны с Городецка + 5 гривен с Узмени + 4 гривны 8 кун с Езьска + 1 гривна с Рыбаньска + 0,5 гривны с Изьска). Грамота № 718 оперирует суммой в 86 гривен (70 гривен князю + 16 гривен детским). Но эта сумма практически ровно в четыре раза превышает годовую норму податей, следующих с Бежецкого Верха по «Бежецкому ряду» (21,64 х 4 = 86,56). Следовательно, речь в грамоте идет о получении четырехлетней недоимки с единой территории Бежецкого Верха, а сама грамота, таким образом, не может быть датирована временем более поздним, нежели начало 60-х гг. XIII в.

Между тем само наличие этой четырехлетней недоимки является еще одним датирующим элементом грамоты, резко углубляющим ее дату. В зиму 1224/25 г. новгородцы вступили в жестокий конфликт со своим князем Всеволодом Юрьевичем (внуком Всеволода Большое Гнездо) и его отцом Юрием, которые захватили Торжок. Разрыв с Всеволодом Юрьевичем привел к перемене на новгородском столе, на который был приглашен черниговский князь Михаил Всеволодович, «и бысть льгъко по волости Новугороду». Добившись возвращения захваченных в Торжке товаров, Михаил, однако, заявил новгородцам: «не хочю у васъ княжити, иду Цьрнигову; гость ко мне пускаите, а яко земля ваша, тако земля моя». Новгородци же много уимаша и, молячеся, и не могоша его умолити, и тако проводиша и съ цьстью» [828] . В результате новгородцы вынуждены были послать за князем в Переяславль и взять на стол Ярослава Всеволодовича, четырехлетнее правление которого вызвало в Новгороде недовольство, приведшее к тому, что в зиму 1228/29 г. князь Ярослав получил ультиматум: «забожницье отложи, судье по волости не слати; на всеи воли нашеи и на вьсехъ грамотахъ Ярославлихъ ты нашь князь; или ты собе, а мы собе» [829] . Последовавший разрыв с Ярославом вернул на новгородский стол Михаила Всеволодовича, который к концу апреля 1229 г. пришел в Новгород «и целова крестъ на всеи воли новгородьстеи и на всехъ грамотахъ Ярославлихъ; и вда свободу смьрдомъ на 5 лет дании не платити, кто сбежал на чюжю землю, а сим повеле, къто сде

живеть, како уставили переднии князи, тако платите дань» [830] . Очевидно, что имеется в виду льгота тем смердам, которые бежали из Новгородской земли от князя Ярослава, т. е. четыре года тому назад, и решение о сборе четырехлетней недоимки за тот же срок с податных новгородских территорий. К 1229 г., таким образом, логично относить и комментируемую берестяную грамоту, фиксирующую сбор четырехлетней недоимки с одной из таких территорий. Но, если это так, значит «Бежецкий ряд» с фиксированными в нем нормами существовал уже к 1225 г.

828

НПЛ. С. 64, 268–269.

829

Там же. С. 67, 273.

830

НПЛ. С. 68, 274.

Имея в виду этот вывод, я решительно расхожусь с А. В. Кузой, предположившим, что «Бежецкий ряд» был заключен в декабре 1230 г., когда Ярослав Всеволодович «целова святую Богородицю на всехъ грамотахъ Ярославлих и на всеи воле новгородчкои» [831] . А. В. Куза отметил, что упоминание именно об этом крестоцеловании как о первом прецеденте вошло в формуляр всех докончаний Новгорода с Ярославом Ярославичем: «На семь ти, княже, крест целовати, на цемь то целовалъ хрьстъ отець твои Ярослав» [832] . Но ведь крестоцелование 1230 г. отнюдь не было прецедентным. Выше цитировалось сообщение о таком же крестоцеловании «на всех грамотах Ярославлих и на всей воле новгородской» князя Михаила Всеволодовича в апреле 1229 г., а также сообщение о требовании новгородцами клятвы по той же формуле для Ярослава в 1228 г.

831

Там же. С. 70, 278.

832

Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. М., 1975. С. 160–161.

Изложенные наблюдения позволяют пока называть лишь очень широкий отрезок времени, внутри которого произошел отказ от установлений 1137 г. и был принят новый порядок, отраженный Обонежским и Бежецким договорами, а именно – после 1137 г., но раньше 1225 г.

Уместен, правда, вопрос: а не восходит ли деление территории-Новгородского государства к древнейшей поре? Может быть, возникновение Обонежского и Бежецкого договоров отражает лишь частный акт изменения статуса Заволочья, на которое сначала была распространена погостская система, а затем ее сменил традиционный для внешнего пояса сбор дани вооруженными отрядами «данников»?

Существуют, однако, новые материалы, свидетельствующие о сравнительно позднем формировании Бежецкого Верха как особой податной единицы. До ее формирования той границы, которая позднее отделяла Бежецкий Верх от районов, примыкавших к нему с запада, не существовало.

К 80-м – 90-м гг. XI в. относится берестяная грамота № 789, найденная в 1997 г. на Федоровском раскопе (Торговая сторона): «Шидовицихъ на Негосеме на Рьжькове зяти гривна. Шидовицихъ у Домана у Тоудорова изгоя 10 коунъ. Городьцьске Вълъцине на Рокыши 6 коунъ въ Ламе» [833] . Здесь, в списке недоимок, фигурируют Шидовичи [834] (совр. Шитовичи) – село в Вышневолоцком районе Тверской обл., в 23 км к югу от Вышнего Волочка на р. Шегре (при раскопках этого селища были, в частности, найдены две новгородские княжеские печати XII в. [835] ), а также р. Волчина, берущая исток неподалеку от Вышнего Волочка, текущая на восток и впадающая в Мологу. Эти пункты расположены на территории «внутренней зоны» (будущих Деревской и Бежецкой пятин). Но в том же списке назван и Городецк в Бежецком Верху, т. е. на территории «внешней зоны». Упоминаемая в грамоте «Лама» скорее всего идентифицируется с с. Ломы у правого берега Мологи напротив впадения в нее Волчины, т. е. в том же Бежецком Верху. Заметим, что приведенный текст относится к довотчинному времени и, следовательно, содержит сведения либо о недоимках фиска, либо о ростовщических недоимках сборщиков государственных податей.

833

Янин В. Л., Зализняк А. А. Берестяные грамоты из новгородских раскопок 1997 г. // Вопросы языкознания. 1998. № 3. С. 35.

834

НПК. Т. 1. СПб., 1859. Стб. 845–846.

835

Янин В. Л., Зализняк А. А. Берестяные грамоты из новгородских раскопок 1990–1993 гг. С. 9—11; Янин В. Л. Новгородские берестяные грамоты Михаило-архангельского раскопа: 1990 г. // Археологические вести. № 2. СПб., 1993. С. 114–121; Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. М., 1995. С. 295–300; Янин В. Л. Я послал тебе бересту… 3-е изд. М., 1998. С. 397–402.

Еще более значительной в рассматриваемой связи оказывается найденная в 1999 г. в слоях рубежа XI/XII вв. Троицкого раскопа (Софийская сторона) берестяная грамота № 902: «От Домагости кх Хотеноу. Езьске роздроубили полъ пята десяте гривьнъ. Да язъ ти тоу сежоу, а Вълъчиноу си посъли моужь инъ». Должность Хотена, бывшего сборщиком государственных податей, зафиксирована двумя «цилиндрами» с его именем, найденными в том же комплексе. Такими «цилиндрами» опечатывались мешки с собранными сборщиками и их «отроками» ценностями [836] . В приведенном тексте «отрок» Хотена Домагость сообщает, что, разверстав между плательщиками в Езьске обязанность уплатить 45 гривен, он застрял там (для сбора разверстанного). Поэтому на Волчину надо послать другого сборщика. Снова в одном податном округе фигурируют территории и «внешней» (Езьск в Бежецком Верху), и «внутренней» (Волчина) зон.

836

См.: Янин В. Л. Археологический комментарий к Русской Правде. С. 138–155.