Очерки сравнительного религиоведения
Шрифт:
По Рэдклифф–Брауну, сердцевиной этой целокупности является «центр местного тотема», и во многих случаях можно увидеть прямую связь — «сопричастность», пользуясь выражением Леви–Брюля, — между центрами тотемов и мифологическими персонажами, жившими в начале времени и тогда же сотворившими центры тотемов. Именно в этих священноявленных местах были сделаны главные Откровения; именно здесь человек был научен кормить себя и пополнять свои пищевые запасы. И все связанные с пищей обряды, исполняемые в священном месте, в центре тотема, — это просто имитация и повторение того, что делали in illo tempore мифические существа. «Так бандикуты, опоссумы, рыбы и пчелы были вырваны из своих гнезд героями древних (bugari) времен» [1445] .
1445
Elkin A. P.; цит. по кн. Levy Bruhl L. L’experience… P. 186.
Само понятие священного места включает в себя идею повторения древней иерофании, благодаря которой оно выделилось, отделилось от окружающего профанного пространства и тем самым было освящено В следующей главе я покажу, что в основе понятия священного времени лежит та же идея повторения. На самом деле это основа бесчисленных ритуальных систем и
1446
Levy-Bruhl. L. L’experience… P. 188, 189.
Неизбывная святость этих мест объясняется непрерывностью иерофании. Не голод, не нужда заставляли австралийских аборигенов ходить в свои традиционные тайные места: в экономике, как заметил Элкин, они целиком полагались на белого человека с тех пор, как попали к нему в услужение [1447] . Чего они желали, так это сохранить свою мистическую связь с землей и со своими предками — основателями уклада племенной жизни. Эта потребность аборигенов сохранить контакт со священноявленными местами — чисто религиозного порядка; она была не чем иным, как потребностью не отдаляться от «центра», продуцирующего святость. Далеко не сразу и не легко лишились эти места своего значения — знания о них передавались наподобие фамильной драгоценности от племени к племени, от религии к религии. И нынешние христиане в той или иной форме поклоняются скалам, родникам, пещерам и лесам, которые были священными для доисторических людей. Поверхностный наблюдатель скажет, что это «суеверия» и доказательство того, что религиозная жизнь состоит по преимуществу из явлений, дошедших до нас из глубин истории. Однако на самом деле неискоренимость святых мест говорит об автономности иерофании: священное имеет свои собственные законы и свою собственную диалектику и является человеку извне. Если бы «выбор» святых мест оставался за самим человеком, их неискоренимости не было бы объяснения.
1447
Ibid. P. 186, 187.
141. ОСВЯЩЕНИЕ ПРОСТРАНСТВА
В действительности человек никогда не «выбирает» место, он его только открывает; [1448] т. е. святое место так или иначе открывает себя человеку. «Открытие» необязательно совершается путем непосредственной иерофании (именно здесь, именно этот ключ, именно это дерево), но может произойти каким-то традиционным способом, имеющим источник и основу в космологии. Одним из таких способов был orientatio.
1448
Van der Leeuw G. Religion in Essence and Manifestation. P. 393, 394.
Разумеется — и мы это сейчас увидим, — освящаться должны не только места для культовых центров: построение жилища также требует преображения профанного пространства. Но во всех случаях на место указывает нечто извне человеческой сферы — ослепительная ли иерофания, космологические ли символы, составляющие основу ориентации и геомантии, или же просто «знак» иерофании, чаще всего — присутствие какого-нибудь животного. Сартори собрал множество указаний на то, что животным доверяли подать решающий знак при выборе места для жилища [1449] . Даже, например, наличие или отсутствие муравьев или мышей иногда указывает на иерофанию. А то выпускают на волю домашнее животное, например быка, и по прошествии нескольких дней отправляются его искать. Быка приносят в жертву там, где находят, а место становится пригодным для закладки здесь поселения.
1449
Sartori P. "Uber das Bauopfer // ZFE. 1898. Vol. XXX. P. 4, note.
«Все культовые сооружения освящены иерофанией», — писал Робертсон–Смит [1450] . Это не означает, что только культовые постройки отмечены таким образом: об убежищах отшельников или святых, более того, обо всех человеческих жилищах можно сказать то же самое. «Легенда гласит, что основатель Эль–Хемеля, мусульманский аскет конца XVI века, остановившись однажды на ночлег у родника, воткнул в землю свой посох. Наутро он попытался вытащить его, чтобы продолжить путь, но увидел, что тот пустил корни и выпустил листья. Аскет понял, что это знак воли Господней, и построил здесь свое жилище» [1451] . Все те места, где жили, молились или умерли святые, также освящены и отделены от окружающего их профанного пространства оградой из камней [1452] . Мы уже говорили (§ 75) о подобных «пометках камнем» на местах, где людям случалось умирать не своей смертью — от удара молнии или укуса змеи; такая смерть тоже имеет свойство кратофании или иерофании.
1450
Robertson-Smith W. Lectures on the Religion of die Semites. P. 436.
1451
Basset R. цит. по: Saintyves P. Essais de folklore biblique. P., 1923. P. 105.
1452
Примеры этого в Марокко см.: Westermarck. Pagan Survivals in Mahometan Civilization. L., 1933. P. 96.
Очерчивающие святое место ограда, стена или выложенный из камней круг — одно из первых рукотворных святилищ. Они существовали уже во времена индской цивилизации (в Мохенджо–Даро, например; см. § 97) и эгейской культуры [1453] . Ограда не только обозначает перманентное присутствие внутри нее кратофании или иерофании — она также служит для предостережения профанного человека от опасности, которой он подвергнется, если войдет в огороженные пределы без должных предохранительных мер. Священное всегда представляет опасность для того, кто входит в контакт с ним неподготовленным, не соблюдая «ритуал приближения» — требование всякой религии. «И сказал Бог Моисею: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» [1454] . Отсюда и множество ритуалов и предписаний (босые ноги и т. п.) относительно вхождения в храм, примеры чему находим у семитских и других средиземноморских народов [1455] . Ритуальное значение порогов храма и дома [1456] тоже проистекает из разделяющей функции ограничительных линий, хотя со временем меняются их интерпретации и связанные с ними ценности.
1453
Ср. репродукции миносских и микенских колец в: Persson A. W. The Religion of Greece in Prehistoric Times. Berkley, 1942. №6, 7, 15, 16 и т. д.
1454
Исход III, 5.
1455
Picard С. Ephese et Claros. P., 1922. P. 271. №3.
1456
См., напр. — Frazer J. Folklore in the Old Testament. Vol. III. P. 1–18. — Прим. М. Э.
См. рус. издание: Фрэзер Дж. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1985. С. 344 и сл. — Прим. В. П.
То же можно сказать и о городских стенах: задолго до превращения в военные укрепления они служили для обеспечения магической защиты людей, потому что очерчивали в хаотическом, населенном демонами и фантомами (см. ниже) пространстве место организованное, космизированное — другими словами, имевшее Центр. Поэтому во времена кризисов, наподобие осад или эпидемий, все жители выходили и шли друг за другом вдоль городских стен — чтобы тем самым приумножить магическо–религиозную силу городских границ и бастионов. Этот ход вокруг города со свечами и реликвиями иногда имел чисто магико–символическую форму. Такие защитные меры были особенно распространены в средние века [1457] , но встречались и в другие времена и не только в Европе. Например, на севере Индии во время эпидемии деревню очерчивают кругом, чтобы не пропустить дальше демонов болезни [1458] . «Магический круг», любимый компонент стольких магико–религиозных ритуалов, призван разграничить два разнородных пространства.
1457
Ср.: Saintyves P. Essais de folklore biblique. P. 189 и сл.
1458
Crooke W. Popular Religion and Folklore of Northern India. L., 1894. Vol. 1. P. 103–142.
142. «КОНСТРУКЦИЯ» СВЯЩЕННОГО ПРОСТРАНСТВА
Священные места высшего ранга — алтари и святилища строились, разумеется, по традиционным канонам. Но в конечном счете эти каноны дала выработка in illo tempore архетипа святого места, архетипа, который с тех пор при возведении каждого нового храма, святилища или алтаря воспроизводился снова и снова. Примеры священных мест, построенных по архетипической модели, бесчисленны. Приведем всего несколько из архитектуры Ближнего и Дальнего Востока. Возьмем, например, иранское maga. Нюберг, отказываясь от прежних интерпретаций этого термина (Гельднер переводил его как Bund, Geheimbund), выводит его из слова «maya» в том смысле, в каком оно употреблено в «Видевдат» [1459] (т. е. как акт очищения, совершенный в святом месте с девятью рвами), и видит в нем святое место, где покончено со всякой нечистотой и где становится возможным соединение Небес и Земли [1460] . Именно в таком тщательно помеченном месте группа, которую Нюберг назвал «общиной Гата», испытала свой мистический опыт [1461] .
1459
9, 1–33.
1460
Yasna. 53.
1461
Nyberg В. Die Religionen des Alten Iran. Lpz., 1938. S. 147 и сл. — Прим. М. Э.
Ср. данные Геродота (I, 101) о магах как об одном из иранских (мидийских) племен; вероятно, это племя монополизировало жреческие («магические») функции (см.: Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М, 1987. С. 61). — Прим. В. П.
Способ возведения ведического алтаря еще более показателен. Освящение места для него предполагало двойную символику. С одной стороны, сооружение алтаря представляло собой сотворение мира [1462] . Вода, в которой размешивали глину, бралась как бы из изначальных вод, глина в основании алтаря была землей, боковые стены — окружающим воздухом и т. д. [1463] С другой стороны, строительство алтаря символизировало собой интеграцию времени, «его материализацию в самой вещественности алтаря». «Алтарь огня — это год… Ночи — это камни, окружающие его, и их 360 по числу ночей в году; дни — это кирпичи yajusmati, потому что их 360, и дней в году 360» [1464] . Таким образом, алтарь превращается в наделенный имманентным мистическим пространством и временем микрокосм, существующий внутри иноприродного ему профанного пространства и времени. Сооружение алтаря — это повторение акта сотворения мира. О глубинной значимости такого повторения мы поговорим ниже (§ 151 и сл.).
1462
Satapatha-Brahmana. VI. 5, 1 и сл.
1463
Ibid. I. 9, 2, 29 и т. д.
1464
Ibid. X. 5, 4, 10.