Очертя голову
Шрифт:
— Кажется, я только что пережил клиническую смерть, — выдохнул Расс.
— Но… если он попал в парк мысленно, — задумчиво проговорила Мэгги, — как мы собираемся доехать туда на «вольво»?
— Я знаю только, что на приглашении стоял адрес. Будем использовать то, что имеем.
Я свернул на пустынную Хоукин-роуд. Она вилась по лесу и уходила туда, куда не отправился бы ни один нормальный человек.
Мэгги положила руку мне на плечо. Расс слишком устал и ничего не заметил.
— Послушай, — начала она, — мы приедем туда, и ты увидишь, что это обыкновенная ярмарка. А потом мы поедем в больницу и выясним, что с Квином. — Она говорила со мной таким тоном, как будто я собирался прыгнуть с обрыва. Может быть, она была права. Будет просто замечательно, если окажется, что я мнительный чудак. Это наилучший вариант развития событий.
Мы проехали дорожный знак, гласящий: «Ограничение скорости — 45 миль». Я по привычке взглянул на спидометр. Стрелка колебалась вокруг сорока пяти. Так не пойдет. Я надавил ногой, и скорость превысила пятьдесят.
— Блейк! — позвал Расс. — Ты превышаешь скорость.
— Знаю.
— Вот теперь я испугался.
Перед нами на дереве висел знак с красной волной, пересекающей спираль, точь-в-точь как на приглашении. Стрелка указывала влево, на проселочную дорогу, и я так резко повернул, что машина едва не соскользнула с дороги. Гладкий асфальт сменился зубодробительной тряской. В глубине души я чувствовал, что мы едем совсем не в парк развлечений.
Я сошел с ума? Нормально вообще думать о таких вещах?
— Берегись! — вскрикнула Мэгги.
Вдруг дорога резко вильнула и фары высветили из темноты огромный дуб. Я крутанул руль и ударил по тормозам. Колеса потеряли сцепление, и, едва не врезавшись в дерево, машина съехала с дороги. Мы продирались сквозь подлесок, пока не остановились.
Я на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. С окружающим миром что-то было не так, причем я не мог понять, что именно. Знаете, иногда так привыкаешь к какому-нибудь шуму, что перестаешь его слышать. Взять, к примеру, кондиционер: вы не замечаете жужжания, пока оно не прекращается, и наступившая тишина в первую секунду кажется такой звеняще-пустой, что мозг слетает с катушек. Примерно это я и чувствовал, сидя за рулем — разве что тут был не только звук, но и все остальное. Как будто ткань жизни с ее белым шумом порвалась, и мы оказались в полной пустоте.
Я вылез из машины. Мы остановились почти у самого края каньона. Впереди лежала закрытая много лет назад каменоломня. Только теперь ее было не узнать. Ущелье внизу терялось в тумане, играющем разноцветными огнями. Я отсюда чуял сахарную вату и попкорн. Раздавался скрежет крутящихся шестеренок и призрачные отзвуки воплей катающихся. Из самого сердца разлома поднималось колесо обозрения, прорезавшее освещенный луной туман, как весло — гладь воды.
— Боюсь, мы все свихнулись, — проговорил Расс, крепко обнимая Мэгги, как будто это ее надо было успокоить.
Я обернулся, услышав смех неподалеку. Другие дети. Откуда они пришли? Они продирались сквозь лес и с приглашениями в руках спускались по тропинке в ущелье. Не так ли попал сюда и Квин? Не проходит ли по этому склону какой-нибудь границы между телом и душой и не валяются ли все эти дети где-нибудь без сознания? Я не видел больше ни одной машины, а идти сюда пешком слишком далеко. Но это означало бы… Нет, я не хотел об этом думать.
Я пошел к парку вслед за другими ребятами, друзья двинулись следом.
Расс поглядел на узкую, извилистую тропинку, ведущую в ущелье:
— Как им удалось все это туда спустить? Вам не кажется, что здесь где-то есть еще одна дорога? — Мы с Мэгги не отвечали. — Это же бывшая каменоломня, так? Здесь должна быть дорога.
Мы прошли сквозь слой тумана, и перед нами предстал вход в парк — билетные кассы и турникеты. Как обычно. Вот только в нормальных тематических парках на всем, от лавок до стаканов с газировкой, написано их название: вдруг кто-нибудь забудет, где он? А это место, похоже, никак не называлось.
— Ваши приглашения, пожалуйста, — попросил кассир, когда мы подошли к его будке. У него имелся маленький компьютер, но никакого кассового аппарата. Вид у парня был нездоровый. Какой-то недокормленный, глаза ввалились. Его кожа была очень бледной, как будто давно не видела солнца.
Я притворился, что роюсь в карманах:
— Представьте себе, оставил в других штанах.
— Простите, — ответил кассир, — без приглашения внутрь нельзя.
Я наклонился к нему:
— Послушайте, мой младший брат спер его. Мне нужно найти его и надрать ему задницу.
Внезапно парень напрягся и поднес руку к уху. Тут я заметил, что из его уха торчал наушник, вроде тех, какие носят агенты секретной службы. Он прислушался к чему-то у себя в ухе:
— Да. Хорошо.
Расс похлопал меня по плечу и испуганно прошептал:
— Ты заметил его наушник?
Только тут я увидел, что провод приспособления не оборачивался вокруг уха, а уходил прямо в голову. Я едва унял дрожь.
Кассир обратился к нам:
— Вам разрешено войти.
— Кем разрешено?
— Если вы спрашиваете, то, наверно, не встречались с ней.
— Может и встречался.
Он ткнул несколько клавиш компьютера:
— Похоже, ваш брат здесь уже около часа.
Вот оно. Подтверждение. Я обернулся к Мэгги и Рассу. Они удивились, но не сильно. В глубине души они знали это, как и я.
— Вы собираетесь кататься или нет? — нетерпеливо поинтересовался кассир.
Я кивнул:
— Собираюсь.
— Мы тоже, — ответила Мэгги. Она подтолкнула вперед Расса, который, несмотря на всю свою браваду, явно струхнул.
— Ну и хорошо, — ответил кассир. — Взгляните на свою правую руку.
Я опустил взгляд. На тыльной стороне моей ладони красовался красный символ в виде спирали с волной. У Мэгги и Расса — то же самое.
— Откуда он взялся? — спросила Мэгги.
— Секрет фирмы.
— А монеты из ушей вы случайно не достаете? — нервно поинтересовался Расс.
Услышав это, кассир вдумчиво поглядел на моего друга, как будто действительно мог запустить руку тому в ухо и достать из его мозга монетку.