Очищение. Рикошет

Грант Эдгар

– И как такое могло случиться? У Кремля что, не было доступа к разведке?

– Может не было, может был. Что там было и как, нам остается только догадываться. Так или иначе, субъективные факторы взяли верх над объективными. У нас ходит версия, что в Кремле давно разрабатывался проект по смене власти в Киеве. Тайный такой, хитрый план. Основой для него должна была послужить оппозиционная партия, имевшая в Раде процентов тринадцать. Чтобы поддержать эту партию финансово, Россия после Майдана, несмотря на санкции, перекачивала через ее коммерческие структуры товара на миллиарды долларов год. В том числе и горючку, которой заправлялись танки ВСУ, обстреливающие Донбасс. Сколько пошло на благое дело, а сколько осело у ушлых хохлов по карманам, сейчас уже никто не скажет. Но лидеру этой оппозиционной партии удалось убедить Кремль, что если Россия введет войска на Украину, то ее поддержат губернаторы, мэры и население как минимум восточных и южных областей. То есть мы выходили на СВО в полной уверенности, что нам не окажут сопротивления, мы спокойно дойдем до Днепра, а, когда левобережные города и юг будут наши, Киев капитулирует или клоун просто сбежит на запад, и к власти придет кто-то, с кем можно будет вести разговор о дальнейшем статусе Украины. Отсюда и разговоры о том, что мы не хотим потери государственности

или расчленения Украины. Дальше без водки продолжать нельзя, – инструктор наполнил рюмки, поднял свою, приглашая Виктора, и без тоста залпом выпил. – В результате мы легкими колоннами, практически без прикрытия, брони и с минимальной поддержкой с воздуха пошли с флагами по основным дорогам в сторону украинских городов. Естественно, хохлы вначале офигели от такой наглости, но очень быстро отошли от шока и принялись наши колонны жечь. Дальше ты знаешь. Относительно спокойно удалось взять только города Запорожья и Херсонщины. На всей остальной линии встретили ожесточенное, хорошо организованное сопротивление. Города и населенные пункты востока и севера мы вынуждены были обходить, оставляя в тылу полноценные боеспособные гарнизоны ВСУ, которые вели постоянные обстрелы и резали наши коммуникации. В марте стало понятно, что быстрой победы не будет, и пошла речь о переговорах. Потом в Генштабе поняли, что группировкой в 230 тысяч линию фронта длиной полторы тысячи кэмэ от белорусской границы до Николаева не закрыть. Тогда мы ушли от Киева. Чуть позже – от Харькова. Казалось бы, в этот момент должно было наступить понимание того, что надо менять отношение к нашим действиям на Украине, но, ко всеобщему удивлению, ничего не произошло. Хотя нет, произошло. В этот момент в Кремле перестали говорить о денацификации и демилитаризации Украины, а объявили основной целью защиту республик Донбасса, что бы это ни значило.

– Как-то мрачновато все у тебя получается, – наемник покрутил на столе пустую рюмку.

– Это я все к тому, что такое победа. Четыре месяца назад мы вошли на Украину с одними целями, предполагая легкую прогулку. Цели, как ты видишь, поменялись. Значит, наверное, поменялся и рисунок победы. Я говорю «наверное», потому что не представляю, что сейчас видит Кремль в качестве конкретной победы на Украине, и никто, с кем я общался на эту тему, мне не может на это дать вразумительный ответ. Странно, согласись. Демилитаризация и денацификация настолько широкие и размытые понятия, что и целями их назвать нельзя. Ну как ты денацифицируешь нацию нациков. Уничтожишь? Вытеснишь в Европу? Их можно только перевоспитать. Для этого надо брать полный контроль над страной, к чему в Кремле, судя по всему, никак не готовы. А что такое защита Донбасса? Это признание их Киевом? Освобождение до административных границ? Это прекращение обстрелов? Мирные договоренности вроде Минских? Ты в это веришь? Я нет. Донбасс не признает ни Киев, ни Запад. Даже если мы выйдем на административные границы, конфликт будет заморожен, а это постоянные обстрелы, снайперы, ДРГ. Тогда нужно зачищать буферную зону километров в сто. А что делать с Запорожьем и Херсоном? Там люди сдали нам города без боя. Бросить их в пасть бандеровцам, как в Киевской, Сумской и Харьковской областях, где нам поверили? Для меня даже в том, что происходит, ясности мало, а ты говоришь – дойти до польской границы.

– И что теперь. Переговоры и замирение?

– Тоже не выход. Будет, как с Минскими соглашениями. Мы, как лохи, в 15-м году не добили ВСУ, когда после котлов была такая возможность. А добили бы, поставили бы своего президента в стране, где на тот момент почти семьдесят процентов выступали за укрепление отношений с Россией и против бандеровской власти. Мы, как лохи, последние восемь лет надеялись на мир, наблюдая, как Штаты все это время готовили Украину к войне с нами. Хочется верить, что сейчас так не произойдет, а то мне, блин, стыдно моим иностранным друзьям в глаза смотреть. По мне так вопрос надо было решать еще до Майдана. Я не понимаю, как мы могли упустить Украину из зоны нашего влияния. Ни Кавказ, ни Казахстан, ни Средняя Азия не имеют для нас такого значения, как Украина и Беларусь. Если бы нам удалось объединиться, хрен бы кто смог противостоять этому союзу. С Киевом таких возможностей было выше крыши. Даже в 14-м году, после того как Запад в очередной раз кинул Кремль с договоренностями, можно было тупо высадить в Жулянах 30 бригаду спецназа и навести в Киеве порядок, если тогдашний украинский президент оказался тряпкой и сбежал от Майдана. И хрен бы кто нам что сделал. Народ Украины тогда был за нас. Большая часть военных была за нас, как СБУ и менты. В Вашингтоне и Брюсселе поскулили бы и забыли. Ну наложили бы те же крымские санкции – и что? Выжили? Выжили. И самое обидное, что все для этого было: и ресурсы, и поддержка россиян, а главное, украинцев. Тогда победа была бы легкой. Для нее нужно было перешагнуть через иллюзии о дружбе с Западом и проявить политическую волю. А сейчас… – Серый разочарованно махнул рукой и потянулся за стаканом пива. – Сейчас сам видишь что.

30

Аэропорт в Киеве.

– Но с Крымом-то мы волю проявили.

– Когда поняли, что нас Запад в очередной раз кинул. Вскочили в последний вагон уходящего поезда. Который к тому же отцепили от состава. А потом снова увязли в переговорах. Переговоры с Западом – это для России смерть. Как только мы в них втягиваемся, пиндосы нас либо бессовестно кидают, либо, использовав время в своих целях, выходят из соглашений, оказавшись в результате в более выигрышной, чем мы, позиции.

– Переговоры нельзя. До польской границы нельзя. Что тогда делать? – Виктор бросил на инструктора вопросительный взгляд.

– Воевать, раз ввязались. Но не вполсилы, как мы сейчас четыре месяца корчим из себя благородных рыцарей в сияющих доспехах. А по-настоящему. Чтоб от хохлов пух и перья летели во все стороны. Мы воюем не с кучкой бандеровцев, а со страной, которая является первым эшелоном НАТО, где в обществе преобладает нацистская идеология, где звериная ненависть к русским – стержень сознания не только у силовиков, но и у большинства населения, за редким исключением восточных и южных областей. Украина полностью мобилизована для войны с нами, а мы все проводим спецоперацию. Промышленность хохлов работает на ВСУ, оружие с Запада идет валом по железным дорогам. Да что по железным дорогам. Натовские самолеты садятся в киевском аэропорту и разгружают «Стингеры» и «Джавелины». Иногда по десять рейсов в день. Да мы их с Беларуси могли бы нашими ПВО на раз пощелкать. Сбили бы один, хоть немного нарушили бы цепочки поставок. Бандеровские, нацистские СМИ, Интернет, ТВ накачивают население ненавистью к нам и верой в то, что НАТО поможет, а значит, победа Украины неизбежна. Это, блин, что – война? Это хрен знает что, только не война. В апреле, как только поняли, что уперлись в стену, надо было разбомбить там все нахрен, чтоб ни одна лампочка не горела, чтоб ни одного моста или целой развязки не осталось, чтоб горючки в стране – ноль, чтобы бандеровская пропаганда заткнулась, а на месте бункера, где прячется клоун, была груда щебня. Это называется принуждение к капитуляции, – Серый плеснул в рюмки немного водки и чокнулся с наемником. – А чтоб у ВСУ на передке не было иллюзий, увеличить нашу группировку хотя бы до полумиллиона. Клич по стране бросить, добровольцев поднять тыщ двести, казачков всяких подтянуть, ментов, что без дела шатаются. Деньги им платить хорошие, льготы всякие дать. И делать это надо было еще весной, а мы все булки мнем. Хохлы, вон, на Львовщине и в Европе сейчас тренируют тысяч триста свежих бойцов. Про их наступление в августе не говорил только ленивый. А если они соберут все это в кулак и ударят где-нибудь под Харьковом, на Мелитополь или на Херсон, где у нас дыры в обороне между укрепрайонами километров по пять. Что тогда? Отходить? Опять сдавать занятые с боем и потерями города и территории? Полгода геройски бились, парней своих положили и сдать из-за того, что кто-то до сих пор не избавился от иллюзий и не понял, что это настоящая война. Не спецоперация, не партизанщина вроде вьетнамской или Афгана, а самая страшная война в мире после Отечественной, в которой столкнулись две полноценные регулярные армии.

– Насчет дыр ты прав. По Балаклее знаю. Если хохол попрет, туго там всем придется. Геройская смерть или отступление.

– То-то и оно, старик. Нам не смерть нужна, а победа. Даже если нам сейчас и не говорят, какая она будет.

– О! Слышу знакомые слова. Смерть. Победа. Хотелось бы узнать контекст, – раздался знакомый голос со стороны дома. Виктор раздвинул листву винограда и увидел шагающего к ним по дорожке Николаича.

– Контекст сейчас один, – Серый привстал и за руку поздоровался с шефом. – Я тут рассуждаю про СВО.

– Ну твои рассуждения мы знаем. Всех мочить в сортирах.

– А в чем я не прав? – развел руки инструктор. – Мы сейчас с хохлами в гуманизм играем, а потом сопли кровавые будем вытирать. Когда чубатые 31 к осени свои триста тысяч подготовят да еще оружие натовское получат, нам этот гуманизм и историческая общность боком вылезут. Вдарили бы раз со всей силы всем, что есть, по инфраструктуре, по центрам принятия решений и закончили все. И жертв было бы меньше, и города были бы целые, и переговариваться, когда противник на коленях стоит, легче.

31

Украинцы на жаргоне СВО.

– От у тебя все просто. Вдарили – и все само собой решилось. Где же вы раньше были? Вы же главное разведуправление. Почему Генштабу не рассказали о том, что ВСУ будут драться до последнего, а хохлы нас с цветами встречать не станут.

– Э-э, дорогой друг. Ты на ГРУ не гони. Знаешь ведь, как все было, – Серый поставил перед шефом рюмку и налил водки. – И инфа была передана, и план по началу операции у нас был. Предлагалось прямо перед вводом войск ликвидировать командиров ВСУ, СБУ, местных мэров, губеров 32 и членов правительства и офиса клоуна. Убрали бы в ночь перед первым ракетным ударом человек триста ключевых нациков, и страна бы оказалась без власти. Решения принимать некому, а один клоун ничего бы не сделал, даже если бы успел спрятаться в бункер. Заходи и рви хохляндию, как перезрелую грушу. Хороший план был, дерзкий. Сколько б он жизней спас. Но! Не вписывался в кремлевскую концепцию СВО. Там ведь думали, что с генералами и губернаторами можно будет договориться. Вот и договорились.

32

жарг. Губернаторов.

– Ну. За победу! – Николаич одним глотком опрокинул рюмку и бросил в рот кусок огурца.

– А какая она для тебя, победа, – навалился локтями на стол инструктор.

– Да ну тебя к черту, – отмахнулся шеф. – Все ты про победу знаешь. Это вы там заморачиваетесь высокими политиками, а мы солдаты. Надо взять укреп 33 – возьмем. Надо зачистить нп 34 – зачистим. Что Родина прикажет, то и сделаем. Только пусть генералы-адмиралы всякие не лезут на наш участок с тупыми приказами типа переправить полноценную БТГ 35 через Северский Донец по одному наведенному мосту средь бела дня под носом у противника, да еще без прикрытия артой.

33

Укрепрайон.

34

Населенный пункт.

35

Батальонная тактическая группа.

– Слышал про этот случай, – покачал головой Виктор. – Я только прибыл в Балаклею в начале мая. Там, на Северском Донце, наши по дурному приказу с марша форсировали реку у Белогоровки. Столпились у переправы. Хохлы всех артой и накрыли. По людям не скажу, но, судя по тому, что потеряли почти восемьдесят единиц техники, парней там полегло немало.

– Да, блин, – горестно вздохнул Серый. – Генералы наши, похоже, к войне оказались совсем не готовы.

– К ней никто не был готов, – согласился Николаич. – Ни Кремль, ни Генштаб, ни войска, ни страна. И Европа к ней оказалась не готова, и даже Штаты. Только хохлы готовились все эти восемь лет. Укрепы обустраивали, людей тренировали, убежища в городах готовили, волонтеров тренировали, нацию настраивали на войну. Самое главное, что клоуну похрен потери. Жгут людей тысячами. Ни жалости, ни сострадания. Ладно мы по тупости и просчетам людей теряем. На войне такое бывает. А хохлы просто бросают своих в мясорубку, иногда даже цели никакой за этим не просматривается. Чисто зомби.