Очищение
Шрифт:
По этой же самой причине, будьте уверены, они не смогут отказаться от запретов видеть и сообщать о вещах, которые видеть не следует. Это особенно важно, так как «пухлые» уже натворили много неприглядных дел, а ЗОГ не хочет, чтобы мир узнал об этом. Весь персонал СМИ теперь должен регистрироваться в ФАТПО, и к ним, куда бы они ни шли, приставляют так называемую охрану. Всё, что выпускается, подвергается или должно подвергаться цензуре. Режим пытается сохранить удавку на общественном восприятии Волнений на Северо-Западе. Очевидно, мы должны разорвать эту удавку.
Но это общая картина. Наша проблема особая. Для представителей СМИ предназначены несколько больших отелей, главным образом в центре города, где они все размещены, пьют и болтают, обмениваются военными рассказами, развратничают и обделывают другие журналистские делишки. По правилам предполагается, что они не покидают помещение без какой-то охраны, ФАТПО или, по крайней мере, без сопровождения одного из так называемых контрактников.
На практике всё это довольно проницаемая система. Один из постояльцев отеля «Бенсон» на Южном Бродвее — репортер «Лос-Анджелес Таймс» по имени Досон Зуккино. Он — новичок в городе, и нас особенно не раздражает. Его статьи направлены против Добрармии, но не более, чем можно ожидать от газеты для влиятельных кругов, и они без сомнения кое-что добавляют при редактировании. В обычных условиях Зуккино стоял бы довольно далеко в конце нашего списка намечаемых целей. Но произошло кое-что, указывающее на необходимость познакомиться с ним поближе и задать пару вопросов, причём быстро. Возможно, сегодня вечером, если удастся.
Мы должны отделаться от приятелей Зуккино и надзора ФАТПО, чтобы захватить его, увезти в безопасное место и узнать, что ему известно по одному конкретному вопросу. Это может оказаться действительно очень важной и своевременной инфой. И по возможности мы хотели бы проделать всё так, чтобы его коллеги и «пухлые» не узнали, что Зуккино похищали. Если они узнают, что мы его захватили, то могут догадаться, зачем это нам, и всё дело может сорваться. Единственный способ, как мы думаем, это поставить сладкий капкан. Нам нужен «живец», Лорелея. Бекки, ты однажды сказала, что готова сыграть эту роль, если потребуется. Это время пришло. Ты по-прежнему готова?
Аннет взглянула на Эрика, который почти незаметно кивнул.
— Да, товарищ лейтенант, я готова.
— Имей в виду, что это спешное задание, и дело может обернуться плохо, — предупредил её Джексон. — Если мы не сможем уберечь тебя от камер наблюдения, возможен твой провал, и тебе придётся перейти на нелегальное положение. Это испортит твою учёбу а, может быть, и всё будущее.
— Мы Эриком говорили об этом, — ответила Аннет. — И знали, чем рискуем, когда сказали «да» в тот день в машине, на похоронах Фламмуса. Будь, что будет.
— Если это случится, я уйду на нелегальное вместе с ней, — сказал Эрик.
— Мы это понимаем. Вы — отличная команда, и мы не хотим вас разлучать, — уверил Эрика Бреслер.
— Спасибо, товарищ, — сказал Джексон.
Раздался стук в дверь, и Бреслер впустил невысокого и толстого молодого человека с короткой стрижкой, который нёс большую спортивную сумку из брезента.
— Товарищ Бекки, это товарищ Стигс. Его специальность — поддельные документы, и тебе они сейчас понадобятся. Но сначала нам нужно выбрать тебе причёску на вечер.
Стигс достал из сумки четыре женских парика, два с длинными волосами, один — с короткими и один — «под пажа».
— Это всё, что я смог собрать сразу, — пояснил он извиняющимся тоном.
Бреслер вытащил довольно большое зеркало и поставил его на одну из металлических полок. После первой примерки и замечаний мужчин был выбран парик с длинными чёрными волосами, в котором Аннет чувствовала себя наиболее уверенно.
— Хорошо, Бекки, следующий вопрос. Ты когда-нибудь носила контактные линзы? — спросил Джексон.
— Нет, — ответила Аннет.
— Я действительно хотел бы изменить цвет твоих глаз.
— И если ты сможешь носить контактные линзы, чтобы изменить цвет твоих зелёных глаз на карие, мы сможем выдать тебя за мексу, — пообещал Стигс. — Штука в том, что нужна краска для затемнения твоей открытой кожи, если мы хотим сделать всё правильно.
Конечно, есть светлокожие и зелёноглазые латиноамериканки. Ты можешь говорить с акцентом?
— К чёрту акцент, может, ты говоришь по-испански? — спросил Джексон.
— Нет, я учила в школе немецкий, — покачала головой Аннет.
— Тогда лучше не стоит умничать для нашей же пользы и пытаться превратить тебя в мучачу [78] . Проблема в том, что ты можешь нарваться на настоящего бобоеда, который захочет поговорить с тобой по-испански. В любом случае, если ты никогда не носила контактные линзы, то не стоит и пробовать во время такого ответственного задания.
Чёрные волосы и зелёные глаза могут быть у русской, но проблема та же. Кругом много русскоязычных, особенно евреев, так что ты можешь нарваться на неприятности. У нас нет времени на такие сложности. Ты будешь просто бимбо американа [79] . Давайте делать снимки. Стань, пожалуйста, здесь, товарищ.
78
Мучача — девушка по-испански. Прим. перев.
79
Глупая американская красотка — Прим. перев.
Стигс вынул синюю простыню из спортивной сумки, Бреслер и Джексон растянули её, Аннет стала перед простынёй в чёрном парике, и Стигг сделал два её снимка на «Инстаматик».
— Хорошо, Стигги, кроме водительских прав, что ещё у тебя под рукой для удостоверения со вторым снимком? — спросил его Джексон.
— Почти всё, что хотите, сэр, — ответил Стигс. — Студбилеты Орегонского штатного университета и университета Орегона, ПСУ и Вашингтонского штатного. Удостоверения госслужащего штата, города или федерального служащего. Если хотите, я даже могу сделать её военнослужащей или копом из полицейского бюро Портленда. Вместе с подходящим жетоном.
— Ну, Бекки молода для полицейского, — задумчиво произнёс Джексон, потирая подбородок. — Но это дало бы ей оправдание, чтобы носить ствол.
— Та же самая проблема: я могу наткнуться на настоящий полицейский контрольнопропускной пункт, или меня могут задержать и обыскать. Сделай мне студбилет Орегонского штатного университета, — предложила Аннет. Я знаю студгородок и могу поболтать об универе. Почему бы не сделать меня студенткой, специализирующейся в журналистике? Я могу побыть подающей надежды молодой девушкой, которой действительно не терпится заняться делом, наслушавшись про все эти опасные приключения в стиле Хемингуэя.