Очищение
Шрифт:
— А что у него из авиации? — спросил Экстрем.
— По последним данным, два «Б-52» с полной нагрузкой и четыре «Ф-16» в аэропорту Портленда, экипажи которых по оценке Третьего отдела верны Партмену и будут подчиняться его приказам на уничтожение своих сограждан-американцев, или бывших соотечественников-американцев, — ответил ему Хэтфилд. — И вдобавок много боевых вертолётов «Апач» и «Блэкхок», которые он также может задействовать против мостов. К счастью, аэропорт Портленда недостаточно велик, чтобы принимать намного больше военных самолётов и одновременно обслуживать гражданские рейсы, к тому же взлётно-посадочные полосы нужны для снабжения. Если Партмен прикажет, эти «Б-52» смогут снести мосты и сравнять с землёй Асторию и Лонгвью с высоты 9 километров.
— Командир, нам придётся вводить план эвакуации? — с тревогой спросил Лундгаард.
— К сожалению, да, и, по-моему, мы будем вынуждены это сделать, но я не хочу отдавать приказ до последней возможности, — сказал Хэтфилд. — Лен, как у нас с бомбоубежищами?
— У нас восемь бомбоубежищ со штатным оборудованием вокруг Астории и Уоррентона, главным образом в подвалах общественных зданий, — доложил Экстрем. — Я действительно не знаю, как они выдержат совместную атаку «Б-52» и «Ф-16».
— Работу этих проклятых штуковин я видел в Ираке, — нахмурился Хэтфилд. — После налётов «Б-52» мало что остаётся. Упаси Бог проклятого Партмена с его коротко стрижеными мозгами даже подумать о том, чтобы напустить «Б-52» на здешних белых! Быстро займитесь планами эвакуации на случай, если всем нам придётся срочно смываться.
— Забудьте об этих «Б-52», генерал, — раздался голос в дверях.
Хэтфилд поднял глаза и увидел Эрика Селлерза в грязной заляпанной спецовке, входящего в комнату. За ним появилась Аннет Риджуэй, к общему удивлению в полной полевой форме армии США, включая ботинки, головной убор и знаки различия младшего лейтенанта.
Хэтфилд изумлённо посмотрел на неё.
— Товарищ Бекки, можно спросить, как, чёрт побери, ты прошла сюда в таком виде, и тебя не подстрелили?
— Нас провёл Оскар, сэр, — отдала она честь. — Боюсь, что у меня не было времени переодеться. Я использовала этот прикид, чтобы попасть в закрытую зону портлендского аэропорта. Том прав с «Б-52». Их больше нет.
— На бетоне догорают остатки, — с улыбкой подтвердил Эрик. — «Красный Барон» сжёг вчера вечером ещё два союзных самолёта. Они классно полыхали!
По залу разнеслись радостные возгласы и хлопки.
— А «Ф-16» и вертолёты? — с надеждой спросил Хэтфилд.
— Их убрали на другую часть поля, — покачал головой Эрик. — Они всё ещё в боевой готовности. Чуть позже мы узнали, что наш конспиративный дом провален, и Оскар решился на долгий отход сюда. Он о чём-то хочет поговорить с вами, потому что не доверяет нашей связи.
Внезапно в комнату вбежал полковник Уэйн Хилл, одетый в спортивную куртку, не сочетающуюся с галстуком. И закричал:
— Включите телевизор! Быстро! В Лонгвью что-то происходит!
Хэтфилд быстро включил телевизор. Появилось изображение большой толпы перед зданием на широких ухоженных лужайках отеля «Льюис энд Кларк» в Лонгвью. Звука не было, и Хэтфилд схватил пульт, думая, что звук отключён. Но тут до него дошло, что тишина стояла из-за того, что вся толпа, по меньшей мере, в десять тысяч человек, стоящая вокруг отеля на поле для гольфа, автостоянке и вдоль шоссе, действительно хранила мёртвое молчание.
Камеры были наведены на флагшток перед отелем, и потрясённые люди, собравшиеся в зале заседаний, с растущей радостью следили, как двое мужчин медленно спустили с мачты звёздно-полосатый флаг и свернули его.
— Это генерал Фрэнк Барроу, глава нашей делегации, и генерал ВВС США Брубейкер. Он — главный американский военный представитель на конференции, — вполголоса произнёс Хилл.
Барроу вручил американский флаг Брубейкеру, который прижал его к груди, борясь с чувствами. Затем вперёд выступила женщина с сине-бело-зелёным свёртком в руках. На её лице даже на таком расстоянии были видны шрамы и вмятины — следы долгих лет пыток и издевательств, полученных в застенках ФБР и ФАТПО из-за отказа предать своего мужа. В Добрармии она была легендой.
— Это — Кэти Фрост, — сказал Хилл. — Я слышал, что её привезли туда, чтобы раздуть скандал.
Женщина привязала трёхцветный флаг к вытяжному шнуру и медленно подняла над землёй флаг Северо-Западной Республики. И уже не в первый раз: за те несколько месяцев, прошедших со дня, когда президент Челси Клинтон произнесла свою речь, трёхцветный флаг взвился над многими местами Родины. Из невидимых громкоговорителей где-то в отеле мощный оркестр и хор грянули что-то похожее на гимн.
— Что это? — удивлённо прошептала Кристина. — Я узнаю эту песню.
— Ты слышала её давным-давно в церкви, голубка, — сказал её отец, положив руку ей на плечо. — Это «Оплот наш», гимн, написанный Мартином Лютером.
— «Ein Feste Burg ist Unser Gott» [95] . — Они поют по-немецки, — пояснил сержант Карл Фоглер, водитель Хэтфилда. По его лицу текли слёзы.
— Это так, — мрачно произнёс Хилл. — 1945 год отомщён, корпсбрудер [96] .
— Отомщено столетие тирании, притеснений и убийств, — произнёс Хэтфилд.
95
«Оплот наш, наш Господь», по-немецки, — Прим. перев.
96
Собрат, боевой товарищ (нем.) — Прим. перев.
Аннет и Эрик обняли друг друга, не отрывая глаз от экрана телевизора. Некоторое время все поражённо смотрели на экран, не в силах поверить во всё происходящее в этот долгий миг, ошеломивший весь мир. Но Третья бригада быстро пришла в себя. Почти у всех офицеров сразу же зазвенели мобильные телефоны, и Хэтфилд выключил телевизор.
— Соратники, в тот день, когда общий приказ номер десять будет отменён, когда бы это ни произошло, я хочу, чтобы вы все вместе со мной подняли бокал шампанского в честь нашего нового независимого государства, а после устроили весёлую вечеринку с самым лучшим на Северо-Западе пивом, какое только удастся достать. А до этого дня нам нужно поработать.