Очищение
Шрифт:
Юлия открыла коробку, достала подарок Цицерона — изысканное серебряное блюдо, украшенное переплетенными вензелями молодоженов, — и, показав его Помпею, подняла свою руку и погладила мужа по щеке. Он заулыбался и поцеловал ее в лоб. Цицерон смотрел на счастливую пару с застывшей улыбкой приглашенного к обеду человека, который только что проглотил что-то неудобоваримое, но не хочет показать этого хозяевам.
— Ты должен обязательно прийти к нам еще раз, — сказала Юлия. — Я хочу узнать тебя получше. Мой отец говорит, что ты самый умный человек в Риме.
— Цезарь очень добр, но эти лавры я вынужден отдать ему.
Помпей настоял на том, чтобы
— Разве она не прелесть?
— Конечно.
— Цицерон, хочу тебе честно сказать, что с ней я счастливее, чем с любой другой из всех женщин, которые у меня были. С ней я чувствую себя на двадцать лет моложе. Нет, на тридцать.
— С такой скоростью ты скоро превратишься в младенца, — пошутил Цицерон. — Еще раз поздравляю тебя. — Мы дошли до атриума, в который, как я заметил, перекочевали накидка Александра Великого и жемчужный бюст хозяина дома. — И надеюсь, что твои тесные отношения с тестем сохраняются?
— Ну, Цезарь не такой уж плохой человек, если знать, как держать его в руках.
— Вы полностью помирились?
— Да мы никогда и не ссорились.
— Ну а что же будет со мной? — выпалил Цицерон, не в силах более сдерживать себя. Он звучал, как брошенный любовник. — Что мне прикажешь делать с этим монстром Клодием, которого вы вдвоем создали мне на погибель?
— Мой дорогой друг, даже и не думай беспокоиться о нем! Он много говорит, но это ничего не значит. Если дело дойдет до серьезной драки, то ему придется переступить через мой труп, чтобы добраться до тебя.
— Правда?
— Не сомневайся.
— Это твое твердое обещание?
— Разве я тебя когда-нибудь предавал? — Помпей притворился обиженным.
Очень скоро эта свадьба принесла свои первые плоды. В Сенате Помпей выступил с инициативой: в связи с невосполнимой потерей и так далее… Метелла Целера провинция, которая была передана ему перед смертью — Дальняя Галлия, — должна быть передана Цезарю, который, согласно воле народа Рима, уже получил Ближнюю Галлию. Подобное объединенное подчинение позволит в будущем беспощадно подавить любое восстание; и так как этот регион очень неспокоен, Цезарю должен быть передан еще один легион — таким образом, численность войск под его командованием должна быть доведена до пяти легионов.
Цезарь, который в этот день председательствовал в Сенате, спросил, есть ли у кого-нибудь возражения. Он осмотрел аудиторию, проверяя, нет ли желающих выступить, и уже собирался перейти к «следующему вопросу», но тут поднялся Лукулл. В то время старому патрицию было около шестидесяти — он растерял часть своей надменности и высокомерия, но был все еще великолепен.
— Прости меня, Цезарь, — произнес он, — но сохранишь ли ты за собой и Вифинию?
— Сохраню.
— То есть у тебя будут три провинции?
— Правильно.
— Но Вифиния находится в тысяче миль от Галлии! — Лукулл издевательски рассмеялся и посмотрел вокруг, как бы приглашая других сенаторов присоединиться к его веселью. Но его никто не поддержал.
Цезарь спокойно ответил:
— Мы все учили географию, Лукулл, так что спасибо тебе. Кто-нибудь еще хочет высказаться?
— И управлять этими провинциями ты будешь в течение пяти лет? — Было видно, что Лукулл не собирается сдаваться.
— Правильно. Так решил народ Рима. В чем же дело? Ты что, не согласен с мнением народа?
— Но это же абсурд! — воскликнул Лукулл. — Граждане, мы не можем позволить человеку, какими бы достоинствами он ни обладал, контролировать двадцать две тысячи
Цицерон был одним из тех сенаторов, которые неловко заерзали на жестких деревянных скамьях. Но ни один из них — даже Катон — не хотел вступать в спор по этому вопросу, так как победить в этом споре шансов не было. Лукулл, явно удивленный отсутствием поддержки, с ворчанием сел и сложил руки на груди.
— Боюсь, наш друг Лукулл последнее время проводит слишком много времени со своими рыбками. А между тем времена в Риме меняются, — заметил Помпей.
— Естественно, — пробормотал Лукулл себе под нос, однако достаточно громко, чтобы услышали другие, — и не в лучшую сторону.
Услышав это, Цезарь встал. Лицо его застыло; оно больше было похоже на фракийскую маску, чем на лицо живого человека.
— Боюсь, что Луций Лукулл забыл, что в свое время командовал гораздо большим числом легионов, чем я сейчас. И гораздо дольше, чем я. И все-таки потребовалось вмешательство моего благородного зятя, чтобы покончить с Митридатом. — Сторонники Трехглавого Чудища громко выразили свое восхищение. — Думаю, что неплохо было бы расследовать деятельность Луция Лукулла в бытность его главнокомандующим, может быть, даже специальным трибуналом. Ну и, уж конечно, необходимо разобраться с финансами Луция Лукулла — народ Рима имеет право знать, откуда у него его огромное богатство. А пока, я думаю, Луций Лукулл должен извиниться перед этим собранием за свои злобные инсинуации.
Лукулл оглянулся. Все вокруг отводили глаза. Предстать перед специальным трибуналом в его возрасте, да еще когда так многое придется объяснять, было невыносимо. С трудом сглотнув, он поднялся.
— Если мои слова чем-то тебя обидели, Цезарь… — начал он.
— На коленях! — выкрикнул Цезарь.
— Что? — переспросил Лукулл. Неожиданно он стал похож на загнанного в угол глубокого старика.
— Он должен извиниться, стоя на коленях! — повторил Цезарь.
Я не мог на это смотреть, и в то же время невозможно было оторвать взгляд от происходящего — ведь окончание великой карьеры похоже на падение громадного дерева. Несколько мгновений Лукулл стоял выпрямившись. А потом, очень медленно, с хрустом суставов, потерявших гибкость во время многочисленных военных кампаний, он опустился сначала на одно колено, потом на другое и склонился перед Цезарем под молчаливыми взглядами сенаторов.
Через несколько дней Цицерону вновь пришлось развязать свой кошелек, чтобы купить еще один свадебный подарок — на этот раз Цезарю.
Все были уверены, что если Цезарь женится вновь, то его женой станет Сервилия, которая была его любовницей уже несколько лет и чей муж, бывший консул Юний Силан, недавно умер. Многие даже говорили, что такая свадьба уже состоялась, после того как Сервилия появилась на одном из обедов в жемчугах, которые, по ее словам, ей подарил консул и которые стоили шестьдесят тысяч золотых монет. Но нет: буквально на следующей неделе после этого Цезарь взял себе в жены дочь Луция Кальпурния Пизона, высокую, худосочную, невыразительную девицу двадцати лет, о которой никто ничего толком не знал. После некоторых размышлений Цицерон решил не посылать свой подарок с курьером, а вручить его лично. И это опять было блюдо с переплетенными вензелями молодоженов, и опять оно было в коробке из сандала, и опять нести его поручили мне. Я ждал с ним возле Сената, пока не окончилось заседание, а когда Цицерон вышел вместе с Цезарем, подошел к ним.