Очищение
Шрифт:
Шедший за ними мальчик кривился от таких разговоров. Он сам знал как легко и быстро можно было сбежать из города в любое время. И не понимал, почему взрослые так сокрушаются о закрытых воротах.
Проходя мимо баронского дома, Питер с горечью заглянул поверх каменной стены в чуть видные окна баронессы. Ставни были закрыты. Его принцесса укатила в карете рано поутру в компании старой гувернантки и служанок. Отец Ингрид скакал следом с десятком стражи и с такой веселой улыбкой, словно на охоту он выехал. Он кивал встречным редким горожанам, когда они кланялись ему, и всем видом показывал что не страх гонит его прочь из города, но что-то другое.
Мальчика естественно с собой барон и не подумал брать. Дворецкий
Теперь ему надо было показаться дома. Отдать деньги матери и расстроить ее еще больше тем, что теперь у него нет работы. От тоски и безысходности даже выть захотелось. Реветь навзрыд. Но мальчик только всхлипывал, упрямо выставив лоб вперед, и шел домой.
А дома… А дома мама вся в слезах обняла сына и сказала, что папа скончался. И стало вдруг так все равно… и на деньги, зажатые во взмокшей ладошке и на то, что без работы сына им с матерью скоро придется голодать. Они плакали навзрыд стоя в темном проходе между двумя маленькими комнатками и кажется, не собирались останавливаться. Словно вот этот плач и был всем, что оставалось им в жизни.
3.
Когда отец Марк закончил благословлять каждого из стражников у ворот, солнце взошло уже в зенит, и пастор в сопровождении двух охранников направился в баронский дом, где теперь бала его резиденция. Во дворе под седлом стояли лошади стражи. Отдельного отряда легкой кавалерии, чтобы можно было быстро предотвращать беспорядки в городе и нагонять беглецов улизнувших из него. Самих кавалеристов видно не было. Они со своим капитаном в зале для упражнений и танцев получали последние наставления как себя вести с зараженными, как избегать контакта с ними и что делать с телами, если похоронные команды не поспевают на место. Отец Марк, не задерживаясь, поднялся в баронскую библиотеку, где основал себе кабинет и приступил к составлению указаний бургомистру. Трусливый провинциальный дворянчик – бургомистр, непонятно как выбранный на эту должность городским собранием, в своей тяге к стяжательству и в желании угодить абсолютно всем, мог наворотить дел больших, чем сама Черная Смерть. К примеру, было достоверно известно, что он за мзду готовил побег из города богатым семьям. И даже наглец пытался убедить подписать барона подорожные. Отец Марк лично видел у одного из тех, кто желал вырваться из города отметины Черной Смерти. Приказать его убить пастор не мог, а капитан стражи не решался. Слишком уж богатой была та семья и далеко не факт что они не пожелали бы отомстить. Сами или через наемных убийц. Но и вырваться таким было нельзя позволить.
Составив подробные указания, пастор вызвал посыльного и, вручив ему пакет, сказал доставить бургомистру. Посыльный, позвякивая шпорами, вышел из библиотеки и отец Марк, позвонив в колокольчик, попросил вошедшую единственную оставленную в доме служанку подавать обед на него и капитана стражи.
Обедали в малом зале. Капитан был, как положено, сдержан в общении и не сразу разговорился под наводящими вопросами пастора. Отец Марк желал знать настроение стражи и не намечается ли дезертирства из зараженного города. Нехотя капитан признался:
– Я не могу ничего сказать, по этому… Стража верна барону и государю. Но не струсят ли они в момент, когда паника охватит весь город. Когда толпы больных, неся заразу попытаются вырваться за ворота? Не знаю. Нас всего сто сорок человек. Жителей почти три тысячи. И через пару дней они нас будут ненавидеть и считать врагами. Поверьте моему слову. Хотя вы и сами помните резню в столице. Когда королевская стража открыла огонь из артиллерии по взбунтовавшимся горожанам. Когда королю пришлось бежать из столицы, а потом всем рассказывать что они просто отправились на охоту. У нас нет артиллерии. А была бы, так у нас канониров нет. Разве что с баронской «Удачи»… Единственное на что рассчитываю, что действительно здесь… в баронском доме мы отстреляемся и отобьемся, пока гонец доберется до королевской стражи и пока она придет на помощь. Но ближайший заслон в двенадцати милях отсюда… возле монастыря. Перехватывают беглецов.
Покивав, пастор закончил обед и, поднявшись, поблагодарил капитана. Капитан тоже встал и когда пастор ушел, остался заканчивать обед в одиночестве. Отца Марка не смущало, что он нарушает правила приличия. Оставляя капитана одного за столом, он мог его обидеть, но Дело в это страшное время было превыше всего. Капитан тоже был человеком Дела, должен был понять.
Вернувшись в библиотеку, пастор сел писать подробный отчет для барона. Как они и договаривались один отчет должен составляться в полдень второй в полночь. Под стенами города всегда ожидал в готовности курьер. На все случаи. Или за подмогой нестись или вести барону доставить в его недалекий замок. Закончив письмо и передав его посыльному, чтобы тот вынес его на стену и скинул курьеру, отец Марк в сопровождении двух стражников направился в церковь.
В тот день он, выполняя обещание прихожанам, до глубокого вечера молился за спасение всех их. Чуть ошалелые от такого длительного бездействия стражники в итоге были рады покинуть дом Господен, когда утомленный молитвами и длительным стоянием отец Марк закончил. Стражники проводили пастора в его дом и отец Марк забрал из сундука свое мирское платье. Позже они вместе торопливо возвращались по пустынным ночным улицам города в баронский дом. С тревогой они вглядывались в темные окна. Нигде не было видно людей. Не лаяли даже собаки в городе, отданном на откуп смерти. Казалось, что и нет никого уже в этих каменных и деревянных домах. Всех прибрала старуха с косой и только освещенный въезд в баронский дом доказывал что жизнь в городе еще теплится.
Поздно ночью прохаживаясь взад и вперед по библиотеке, отец Марк признался себе в страшной вещи. Он вдруг понял, что не может ждать, когда же начнут умирать зараженные. Он словно жаждет этого момента. Он словно мечтает и страстно о нем. Лучше бы уже началось, думал он, чем вот так выжидать и бояться не самой смерти, а лишь духа ее. Флюидов, которые она выпускает. Лучше бояться чего-то конкретного, чем бояться самого страха.
Когда начнут умирать люди, как мухи мрут от осенних холодов, когда воцарится в городе вакханалия ужаса, когда начнут больные пытаться вырываться из города, когда здоровые будут бояться орд зараженных, что в обиде своей на мир попытаются их заразить или хуже того – убить… тогда придет время стражи и отца Марка. А пока, придется ждать. Ждать и писать барону полные тревог отчеты.
Рассказывать барону о проделках мелочного бургомистра. С тревогой говорить о страже, которой отчего-то отец Марк не верил ни на мелкую монету. Писать о людях, которые уже даже знают, что больны, но скрывают это, справедливо опасаясь чего-то хуже смерти. И главное, между строк передать барону о том, как вязкий страх, словно душащий дым, вползает в город. Уже ночью в своих домах у очагов с еле теплящимися углями попивая бульон или пиво, начнутся первые нездоровые разговоры… Кто якобы болен. Кто подозрительно выглядит. От кого чем-то странным воняет. Ведь все знают, что от больных Черной смертью в конце исходит смердящий запах.