Одержимый
Шрифт:
Я вернул дроны, ракеты снаряжать новые не стал, не знаю, какие понадобятся в следующий раз, и, взлетев на мотодельтаплане, полетел к Токио. Добрался за четыре часа, но японского флота не обнаружил, пришлось поискать на летающей лодке. Нашёл, половину пути прошли, и дальше отслеживал, ну и потом ждал на батискафе в бухте. Чуть якорем не задели, но вот отработал и ухожу. Вот так у меня последние двое суток прошли. Самому нравится. Ушёл я на два километра и дальше активировал взрыватели, коптер показал, что от взрывов оба броненосца разломились и затонули. Близкий взрыв повредил бывший русский броненосец «Орёл», что стоял рядом с «Асахи», команда боролась за него, но взрыв сорвал временные заплатки, и тот быстро набирал воду. Не понятно, может, и спасут. Да утонет и утонет, поднимут, там
Ночевал я на борту батискафа, на дне бухты, больно шумиха наверху изрядная, миноносцы так и носились. Да, от близкого взрыва лёг на бок и перевернулся сильно повреждённый японский бронепалубный крейсер, но это случайная жертва. А «Орёл» спасли, удержали, не утонул, сейчас воду откачивают. Ночью я взлетел на мотодельтаплане, с поплавками который, и к Токио – там сел у порта, на велосипеде объезжал город. Ночь тёмная, но видно, что народ ещё не успокоился, видать переживали гибель двух своих броненосцев с командами. Найдя здание телеграфа, я вскрыл дверь и взял на прицел пистолета четырёх ночных работников, велев отправить в Петербург телеграмму, на имя императора Николая. Протянул им бумажку с посланием. На японском. Причём я был в полной форме капитана второго ранга русского флота, со всеми наградами и кортиком. Это ещё не всё, операционный зал продолжал работать, там журналисты всех мастей, торговцы. Послания шли одно за другим. А я зашёл на телеграф с другой стороны, станция общая, но тут отдельное подключение, для военных или правительственных телеграмм.
Старший смены стал отстукивать что-то. Довольно громко хлопнул выстрел в помещении, АПБ глушит, но не полностью. Старший смены обзавёлся аккуратной дырочкой в затылке. Я же, держа японцев на прицеле, поглядывал на экран планшета, тут программка работала, сам написал, по звуку вычисляла слова послания. Белиберда была, нашли кого обманывать.
– Ты, – ткнул я стволом в сторону следующего, – умеешь работать с аппаратом?
– Да.
– Садись и передавай, причем правду, а не то, что этот отстукивал.
Планшет показал, что он передал правильно, я проследил, послание ушло. Вот что там было: «Санкт-Петербург Россия Императору Николаю Александровичу докладываю Приступил к выполнению задания В порту Чемульпо уничтожены броненосные крейсера «Адзума» и «Чиода» В порту Йокосука уничтожены броненосцы «Асахи» и «Сикисима» Произошли подрывы погребов корабли восстановлению не подлежат все команды погибли полностью Продолжаю работать. В указанное время укладываюсь Лейтенант Ивановский».
Как видите, послание простое – доклад, да и о себе помянул, чтобы указать, от кого японцы потери несут. После этого я потребовал квитанцию об отправке, сообщив, что я на службе и мне отчитываться надо. Честно уплатил иенами, получив чек, и покинул здание. Через десять секунд в открытую дверь на улицу взглянул один из работников, коптер это показал, опасливо осмотрелся и тут же поднял крик, собирая вокруг зевак. Я на самокате уже катил прочь, а чуть позже по городу уже начались крупномасштабные поиски, гвардию привлекли. Быстро они…
Я на мотодельтаплане летел к побережью. Там сменил на летающую лодку и прямиком к Циндао. Начало неплохое, но нужно японцам дать всё осознать, понервничать, погонять корабли туда-сюда, а я пока к Васильеву, на «Цесаревич». Заряды отлично показали себя, а терять кофры не хочется, глядишь, ещё где-нибудь пригодятся. У Васильева там матросы бездельем маются, пусть собьют мне десятка два ящиков определённых размеров, с запасом, дальше я сам из них адские машинки сделаю. Да рапорт напишу, тот через консула отправит в Москву, государю, раз его задание выполняю. Отчитываться же нужно.
Самолёт поднимался ввысь, пересекая Японию, мне на другую сторону надо, а потом и Жёлтое море. На рассвете был на месте. Точнее, когда светало, впереди уже было видно полоску земли, пришлось садиться и менять воздушное судно на надводное, а именно на шлюпку с парусом, и дальше уже по воле ветра идти, благо ветер почти попутный был.
Я переоделся в китайские одежды. Солнце жарило, хотя вода в принципе была пока холодной, и вот
Описал им свои приключения: дескать работал не сам, а задействовал агентов. Пока передышка, нужно подготовиться к уничтожению остальных кораблей, но вечером, как стемнеет, я покину Циндао, о чём предупредил Васильева. Да, сразу попросил сделать ящики. Размеры на лист бумаги уже накидал, один из офицеров взял его и вышел. Плотники на борту выжили, сделают, материал есть, остался после ремонта. Сколько сделают, столько и возьму. Их по мере готовности спустят в шлюпку. О деньгах даже слышать не хотели, так сделают, на благое же дело. После того, как всё описал, не стал скрывать, что мне сняли чин, стал лейтенантом, осерчал государь на правду. А то что она истинная, офицеры «Цесаревича» видели своими глазами. Эскадра наша бита, новейшие броненосцы сдались, Рожественский ранен и попал в плен. Да, ранение головы, скользящее осколочное, но только офицеры броненосца знали расклад до того, как всё случится. Николай – тоже, ведь всё в рапортах было. Моряки уверены, что обе эскадры и их братьев адмиралы предали. Послания слали в Россию одно за другим. Я не знал этого, они мне рассказали.
Рапорты написал в каюте Васильева, тут удобный стол и пишущие принадлежности. Как акции якобы проходили, я отработал байки с офицерами «Цесаревича», знал, что писать. Дальше расписался, отметив свою должность, ведь с неё, начальника контрразведки флота, меня никто не снимал, я числюсь всё ещё в служебной командировке. Опечатал конверт, а Васильев помог залить сургучом и поставил печати командира «Цесаревича». Своих у меня не было, сдал заму перед отбытием.
На борту броненосца я пообедал, потом и поужинал, мы музицировали, новые песни помог освоить, «Лукоморья больше нет», «Охота на волков» и «Я не люблю». Так-то офицеры скучали, а тут хоть какие-то новости, причем не те, что уныние навевают, как последние с разбитой эскадрой, а те, что радуют. К слову, в кают-компании было три кондуктора. Это Васильев разрешил, чтобы те уже передали новости команде, не нужно офицерам пересказывать. Те и передали, количество ящиков росло как на дрожжах, вроде шлюпка большая, свободно пятнадцать человек возьмёт, а места мало осталось. Всё знали, для чего они нужны, и старались изо всех сил. Неказистые, но крепкие. С крышками. Гвозди забить – и адская машинка готова.
С матросами я тоже немало пообщался, германцы явно не засекли моё прибытие, людей от них не было. Так до вечера и пробыл, а как стемнело, отошёл и, на ходу убирая ящики в большое хранилище, там чуть больше четырёх тонн освободил за счёт прошлых зарядов, направился к берегу.
А что, Циндао покидать я пока не планировал, хотя официально снова отправился бить японцев. Да, диверсии, что не особо любят военные моряки, но так как те конкретно обосрались, то уже и на это надеются, не против. Вон даже порадовались уничтожению четырёх боевых кораблей противника. Двойные стандарты, если так посмотреть. За соломинку хватаются.
Что по моим планам, так я собираюсь пару дней пожить тут, не в самом Циндао, а в окрестностях, поработаю с адскими машинками. Снаряжу все ящики, коих оказалось тридцать два. Детонаторов хватало, взрывчатки тоже. Уходит примерно по триста кило тротила на ящик. Может, и маловато, но если прицепить два-три… Хотя нет, это тонна, перебор, должно хватить. Причина, по которой я тут остался, так это в пиве. Никогда такого вкусного и просто ароматного не пил. Взял те бочки и посасывал после баньки. Дед мой тоже оценил, большой любитель оказался. У меня четыре тонны свободного, вот и хочу партию готового взять, без тары, просто залью в хранилище и буду пополнять ёмкости, вроде кружек, когда нужно.