Один неверный шаг
Шрифт:
– Он смотрел, не сбиты ли у меня костяшки пальцев, нет ли каких ссадин. Если ты наносишь удар, на руке, как правило, остаются следы.
– И поэтому она спросила, есть ли у меня возлюбленный?
– Правильно.
Солнце подустало и палило не так сильно. Мимо проносились машины. Через улицу располагалась автомобильная стоянка. В ту сторону тянулись мужчины и женщины в деловых костюмах. После целого дня, проведенного при искусственном освещении, их лица казались бледными.
– Выходит, они думают, что, прежде чем застрелить, отца избили.
– Да.
– Но мы-то знаем, что это, скорее всего, не так.
Майрон
– То кровавое пятно на рубашке. Мне кажется, его избили дня за два до убийства. Или ему удалось сбежать, или его поколотили в качестве предупреждения. Он пошел в больницу к своему шкафчику, чтобы привести себя в порядок. Взял рубашку, чтобы остановить кровь из носа. Потом скрылся.
– И кто-то его нашел и застрелил.
– Да.
– Полиции про кровь на рубашке не стоит рассказать?
– Не уверен. Сама подумай. Копы убеждены, что это твоих рук дело. Теперь ты вылезешь с рубашкой, испачканной в крови отца. Как ты думаешь, поможет это нам или навредит?
Бренда согласно кивнула и внезапно отвернулась. Она снова как-то странно задышала. Слишком уж быстро, решил Майрон. Он отступил на шаг, давая ей возможность справиться с собой. Сердце его разрывалось от сочувствия. Ни матери, ни отца, ни братьев, ни сестер. Такое нелегко пережить.
Когда подъехало такси, Бренда повернулась к нему.
– Куда тебя отвезти? – спросил Майрон. – К подруге? К тете?
Она немного подумала. Потом посмотрела ему прямо в глаза.
– На самом деле, – призналась Бренда, – я бы предпочла остаться с тобой.
Глава 17
Такси остановилось у дома Болитаров в Ливингстоне.
– Мы могли бы поехать куда-нибудь еще, – снова предложил Майрон.
Бренда отрицательно покачала головой.
– Сделай мне лишь одно одолжение.
– Какое?
– Не рассказывай им о моем отце. Во всяком случае, не сегодня.
Он вздохнул.
– Ладно.
Дядя Сидни с тетей Селмой уже приехали. Равно как и дядя Берни и тетя Софи с мальчиками. Пока они расплачивались, подъехали другие машины. Мать выбежала на дорожку и обняла Майрона с таким энтузиазмом, будто он только что вырвался из рук арабских террористов. Обняла она и Бренду. Вообще все кругом друг друга обнимали. Отец стоял на заднем дворе у жаровни. Теперь, слава Богу, ее заменил газовый гриль, так что отцу больше не приходилось подавать туда жидкое топливо шлангом. На нем был поварской колпак, способный своей высотой поспорить с Эйфелевой башней, и фартук с крупной надписью: «Исправившийся вегетарианец». Бренду представили как клиентку Майрона. Мать взяла ее под руку и быстро увела от сына. Появились новые гости. Соседи. Каждый нес плошку с салатом, фруктами или еще чем-то. Пришли Коэны, Дейли, Демпси и Уэйнштейны. Брауны недавно уехали, соблазнившись теплым климатом Флориды, а вместо них появилась молодая пара, моложе Майрона, но уже с двумя ребятишками.
Вечеринка началась. Достали мяч и биты. Разделились на команды. Когда Майрон, размахнувшись, ударил и промазал, все хохотали до изнеможения.
Гости не отходили от Бренды. Им хотелось узнать подробности о новой женской лиге, но гораздо большее впечатление произвело на них сообщение, что она собирается стать врачом. Отец даже позволил Бренде ненадолго заняться грилем, что в его глазах было равнозначно пожертвованию собственной почки.
Майрон постоянно встречался с Брендой глазами. Она продолжала улыбаться.
Дети, как на подбор в шлемах, оставили свои велосипеды в конце дорожки. Мальчишка Коэнов носил в ухе серьгу. Все его по этому поводу дразнили, но он только улыбался. Вик Раскин подсказал Майрону, что надо покупать на бирже. Майрон кивнул и тут же забыл. Фред Демпси вытащил из гаража баскетбольный мяч. Девчушка Далей разделила всех на команды. Майрону тоже пришлось играть. Как и Бренде. Все хохотали. Между бросками Майрон съел гамбургер. Невероятно вкусно. Тимми Раскин упал, поранил колено и заплакал. Бренда наклонилась и осмотрела ссадину. Залепила ее пластырем и улыбнулась Тимми. Мальчик просиял.
Пролетело несколько часов. Незаметно, как всегда бывает за городом, подкрались сумерки. Люди начали расходиться. Постепенно исчезали велосипеды и машины. Отцы обнимали своих сыновей. Маленьких девочек сажали на плечи. Все на прощанье целовались с хозяевами. Майрон взглянул на родителей. Они единственные, кто были здесь старожилами. Своего рода дедушка и бабушка всего квартала. Они вдруг показались Майрону очень старыми. Это его испугало.
– Все было чудесно, – сказала подошедшая Бренда.
И правда. Пусть Уин издевается. Джессике тоже не нравились такие сцены. Ее собственная семья прятала свое разложение за идеальным фасадом и при первой возможности устремлялась в город, будто там было спасение. Обычно Майрон и Джесс возвращались с таких мероприятий у ее родителей в полном молчании. Майрон задумался.
– Мне не хватает твоего отца, – признался Майрон. – Я не видел его десять лет. Но все равно я по нему скучаю.
– Я знаю, – кивнула Бренда.
Они помогли помыть посуду. Ее оказалось не слишком много. В основном пользовались пластиковыми тарелками и приборами. Бренда с матерью все время смеялись. Мать то и дело поглядывала на Майрона. Излишне многозначительно.
– Мне всегда хотелось, чтобы Майрон стал врачом, – призналась мать. – Правда, удивительно? Еврейская мама, которая хочет, чтобы ее сын стал врачом.
Обе женщины рассмеялись.
– Но он грохается в обморок при виде крови, – продолжила мать Майрона. – Не выносит. Даже на боевики в кино не ходил до колледжа. Спал при свете, пока ему не исполнилось…
– Мам.
– Ох, я его смущаю. Я – твоя мать, Майрон. Мне положено тебя смущать. Верно, Бренда?
– Определенно, миссис Болитар.
– Десятый раз говорю, зови меня Эллен. А отца Майрона зовут Эл. Все называют нас «Эл Эл». Поняла? Как израильская авиакомпания.
– Мам.
– Тихо, сын. Ладно, я пошла. Бренда, ты останешься ночевать? Я уже приготовила комнату для гостей.
– Спасибо, Эллен. Вы очень любезны.
Мать Майрона обернулась.
– Оставлю вас, детки, вдвоем. – Ее улыбка была чересчур счастливой.
На дворе стало тихо. Светила луна. Слышалось пение сверчков. Залаяла собака. Они вышли на улицу и медленно направились, сами не зная куда. Говорили о Хорасе. Не об убийстве. Не о том, почему он исчез, не об Аните Слотер, не о Ф.М., Брэдфордах или лиге. Просто о Хорасе.