Один против всех
Шрифт:
– В принципе я отвечаю - да!
– Тогда слушай сюда, Лешенька, и вы, тупоголовые мужики, тоже слушайте и восхищайтесь. Если ампула находится в теле, но ее нельзя вынуть, это может говорить только об одном. Она с фотоэлементом.
Мы дружно уставились на Машу, а она усмехнулась и спросила:
– Я вам нравлюсь?
Я быстро закивал, а она поморщилась и сказала:
– Ну, тупые… В теле же темно, а если вскрыть, то станет светло. Это единственное изменение, которое может произойти с ампулой при операции. А если удалить эту ампулу в темноте, то она не активируется. Понятно?
– Понятно!
– оживился я.
Ее идея показалась мне здравой.
– Поэтому нужно сделать операцию в инфракрасном свете, и все дела. Понятно?
– Понятно, - облегченно ответил я, - ты умница, Машка, я тебя люблю!
– Все вы так говорите, - вздохнула она.
– Теперь остается найти хирурга и инфракрасное оборудование.
– Нет проблем, - в один голос сказали Порфирин и Машка.
– Так, у меня уже есть выбор! Машенька, умничка, говори, я весь внимание.
Машка опять посмотрела на свои ногти и сказала негромким торжествующим голосом:
– Я, к вашему сведению, дипломированная операционная сестра, это - раз. Я учусь в Первом медицинском, это - два. Моя будущая специальность - хирург, это - три. Я работаю в наркологической клинике, где вшивают очень похожие ампулы, только от пьянки, вшивают и извлекают, потому что мужики без пьянки не могут.
– Она выразительно посмотрела на своего отца.
– А извлекаю эти самые ампулы я, хирургам такие операции делать просто западло, это - четыре. Так что - хирурга вам искать не надо, хирург среди вас, это - я!
– Ну, Машка!
– только и смог произнести я.
– Можно я пару слов добавлю?
– поднял руку Порфирин.
– В трюме этого замечательного фрегата находится некоторое количество оружия. Исключительно для самообороны! Там же есть приборы ночного видения, в ассортименте. Я думаю, что мы сможем подобрать Машутке что-нибудь подходящее.
– Bay!
– крикнула Машутка.
– Пойдем, посмотрим. А ты, Джеймс, оставайся тут, я с Димочкой пойду!
– и она подала руку опешившему Дмитрию Порфирину.
Если он и походил сейчас на паука, то очень взволнованного…
Маша и Порфирин ушли в трюм изучать технику ночного видения. Пентелин получил нужную сумму денег и отправился за Светланой, одиноко скрывающейся пока на конспиративной квартире Годунова. Палыч сидел рядом со мной, намекал на русский народный обычай - обмывать удачное завершение какого-либо, не обязательно трудного, предприятия и заглядывал мне в глаза, ожидая положительного ответа. Я молчал и сожалел о том, что мог сам поехать за Светланой, однако получалось так, что сидение перед телевизором было сейчас важнее.
Вернулись из трюма Маша с Порфириным, Порфирин нес украшенную иероглифами коробку, а Маша была грустна и теребила обтрепанные края шортиков.
– Вот, - сказал Порфирин, - нашли.
Он сел в самый угол лавки, положив рядом с собой коробку.
Маша села рядом со мной и стала грустно разглядывать тоскующего отца.
– Включи телик, - сказал я Порфирину.
По телевизору шел концерт, судя по всему - юмористический. Артисты на сцене делали нелепые ужимки и говорили неестественными голосами, некоторые мужчины были переодеты в женщин, и это почему-то особенно нравилось публике. Несколько слов, сложенных в предложение, уже вызывали взрыв хохота на сцене и в зале, за кулисами стояли артисты и тоже веселились. Их смех был особенно непонятен.
– «Перебор», - сказал Порфирин мрачно, - передача так называется. Я смотрел один раз. В госпитале, - объяснил он странный выбор передачи, - там все смотрели.
– Больные, - с пониманием профессионального медработника отнеслась к этому Маша.
– Раненые, - поправил ее Порфирин.
– В голову, - уточнила Маша и на этом разговор прервался, потому что передача «Перебор» кончилась и на экране уже появилась заставка программы «Часы».
Сначала диктор долго рассказывал о заседании правительства и судьбоносных решениях, принятых на этом заседании. Потом показали обширный репортаж из Думы, депутаты по очереди комментировали новый закон, который обсуждался сегодня и не прошел только из-за преступного небрежения ряда народных избранников, по ошибке проголосовавших «против», вместо того чтобы отдать свой голос «за». Депутатов было много, закон большой и важный, поэтому на остальные новости времени почти не осталось.
– И в заключение, о трагическом, - сказал диктор и сделал соответствующее выражение лица.
– Сегодня в нескольких городах страны произошел ряд взрывов в региональных филиалах партии «Русский путь». По сообщению компетентных органов, жертв и пострадавших нет. По фактам взрывов возбужден ряд уголовных дел. А теперь - о погоде…
– Инородцы!
– воскликнул Палыч и обхватил голову руками.
– По обычаю древних славян нужно почтить память мучеников скорбной, но торжественной тризной!
– Пострадавших нет, - напомнил я Палычу, но его уже понесло.
– Кровь борцов за счастье русского народа…
– Папа, заткнись!
– Маша серьезно посмотрела мне в глаза.
– Инструменты нужны!
– Какие инструменты?
– не понял я.
– Хирургические, операцию делать. Скальпель, пинцет, иглу, кетгут, еще кое-что, по мелочи.
– Я привезу, - поднялся с места Порфирин.
– Диктуй, чего надо.
– А можно с тобой?
– спросила Маша.
– Я бы сама и выбрала.
Порфирин посмотрел на Машу, на меня, на экран телевизора, где опять бесновались актеры-комики, и со вздохом сказал:
– Ладно, только туда и обратно, и все!
– Конечно, туда и обратно!
– согласилась Маша.
Мне показалось, что слова «туда и обратно» она понимает как-то особенно, по-женски.
Они уехали, и я принялся бездумно переключать каналы, пока не наткнулся на «Криминальный вестник». Когда-то из этой передачи я узнавал о себе много нового.
– Кровь мучеников вопиет!
– напомнил мне Палыч.