Один против всех
Шрифт:
– Сегодняшний день не обошелся без дорожно-транспортных происшествий - сообщил ведущий «Криминального вестника».
– На Каменноостровском проспекте, вне зоны пешеходного перехода, автомобиль неустановленной марки сбил неизвестного мужчину в возрасте 65 - 70 лет. Мужчина скончался на месте происшествия. Еще раз обращаемся к нашим уважаемым пенсионерам: переходите улицу только в специально отведенных для этого местах и по разрешающему сигналу светофора.
Я посмотрел на экран. На асфальте дороги, рядом с тротуаром, лежал мертвый
Оператор долго смаковал подробности некрасивого мертвого тела, останавливаясь то на стоптанных сандалетах с пришитой вручную пряжкой, то на лежащей неподалеку кепке. И особенно долго - на крепко зажатой в мертвой руке книге в старинном кожаном переплете…
С экрана уже рассказывали о преимуществах одних прокладок перед другими, а я все смотрел, не отрываясь и не видя, потому что в глазах стояла влажная пелена и что-то соленое катилось по щекам, останавливаясь в уголках рта…
– Кровь мучеников, - напомнил Палыч.
– Да, - сказал я, - кровь мучеников… - И не глядя сунул ему пачку денег.
– Возьми водки, и побольше. Помянем по-людски…
– Вот это по-нашему, это по-русски, - сказал Палыч уже в дверях.
* * *
Наконец Пентелин привез Светлану.
Она придирчиво осмотрела Людочку, которая как раз накрывала на стол, дождалась, когда та ушла, и едко заметила:
– Теперь я понимаю, почему тебя так тянет на этот фрегат. «Если что - я буду на Ксении», - передразнила она меня.
– Эту полуголую девицу зовут Ксения?
– Это - Люда, - тихо ответил я.
– Значит, есть еще и Ксения?
Я потопал ногой в пол:
– «Ксения» - это фрегат.
– Ну-ну, фрегат… Зачем меня из квартиры вытащил, изменщик, сам не мог приехать?
– А тебе Пентелин не объяснил?
– Я спрашивала, молчит, как белорусский партизан. «Не велено, не велено!» - она показала язык Пентелину.
– Сейчас я все узнаю!
– Мы тебе ампулу вырезать будем.
В это неподходящее время вернулся Палыч с двумя сумками бутылок.
– А это, наверное, хирург пришел, с наркозом! Не дам!
– Светка, ты чего, дура! Тут такое происходит, что для Черных тебя убить - раз плюнуть! Ты чего, жить не хочешь, что ли?
– Что случилось-то? Расскажи. А то я только вошла, и сразу под нож, операцию делать, срочно… Ты объясни девушке, в чем дело, поуговаривай немножко…
– Света, зайчик, поверь мне пока на слово. Долго объяснять, а время дорого.
– Ладно, а наркоз будет, или стакан водки нальете и - вперед, кромсать молодое девичье тело?
– Будет, все будет. Сейчас доктор подъедет и все будет, как в лучших клиниках мира!
В дверях появились Порфирин с Машей.
– Это он - хирург?
– спросила Светлана, взглянув на бесстрастное лицо Порфирита.
– Нет, он - друг хирурга. И помощник.
– Значит, она? Не дам!
Полчаса я уговаривал Светлану, а остальные тем временем готовили операционную в ванной, предварительно вытащив оттуда спящего Васю.
Наконец все было готово. Закрывая за собой дверь в ванную, Светлана бросила на меня грустный и какой-то прощальный взгляд, а я, вдруг испугавшись того, что там по какой-то причине сам собой зажжется свет, вскочил и крикнул:
– Стой! Погоди!
Мне открыли, причем на лицах девушек появилось совершенно одинаковое выражение удивления, а я, проскочив в ванную, встал на цыпочки и выкрутил лампочку.
– Все. Теперь можно идти, - сказал я, облегченно вздохнув.
Светлана покрутила пальцем у виска, а Маша, кивнув мне, решительно закрыла дверь, и я услышал, как лязгнула задвижка.
* * *
Следующие двадцать минут прошли в молчании, изредка нарушаемом звяканьем горлышка бутылки о края рюмок, страстными выдохами и громким втягиванием воздуха через нос. Точнее - через носы.
Наконец задвижка лязгнула снова, и из ванной, щурясь на свет, вышла Маша, которая несла перед собой что-то маленькое, которое она зажимала в плотно сложенных ладонях, как пойманную бабочку.
– Сейчас посмотрим, как оно действует, - сказала Маша, и мы, вскочив с насиженных мест, окружили ее.
Маша медленно раскрыла ладони, и мы увидели маленькую штучку, которая напоминала пистолетный патрон с приделанной нему микросхемой.
Как только на эту штучку попал свет, что-то тихо щелкнуло, и на патроне образовалась кольцевая щель, из которой на хирургическую перчатку вытекло несколько капель белесой жидкости.
– Вот так, - зловеще произнесла Маша, - момент, и в море.
Из ванной вышел Порфирин, выполнявший роль ассистента.
– Блин, - сказал он, вытирая лицо, - во многих операциях я участвовал, но эта - самая тяжелая!
– Ты ж говорил, что никогда… - удивилась Маша.
– Это были боевые операции, - прервал Машку Порфирин.
– Боевые, понимаешь? Пиф-паф, ой-ей-ой, погибает душман мой!
Я поднялся и направился в ванную, чтобы посмотреть, как там Света.
– Не дергайся, - успокоил меня Порфирин, - сейчас она оденется и выйдет.
Появилась Светлана, бледная, но живая и здоровая, села рядом со мной, положила голову на плечо.
– Неужели все?
– с надеждой прошептала она, держась за поясницу.
– Боюсь, все только начинается, - так же шепотом ответил я.
– Вот увидишь в полночь финальные «Новости» и «Криминал», много любопытного узнаешь…
– Включать?
– засуетился Палыч.
– И помянем мучеников…
– И помянем, - согласился я и добавил шепотом Светлане: - Сергачев погиб, Света.
– Ой!
– она по-женски прикрыла рот рукой.
– Как же так, Лешенька? Петр Петрович, милый…