Одиннадцать друзей Лафейсона
Шрифт:
«Мне так больно. Очнись, прошу, помоги мне», - я мечтал попасть в рай, но, видимо, попал в ад, где он будет преследовать меня вечно, будет взывать о помощи, а я ничего не смогу сделать. Я буду бесполезным.
========== S06E02 Personal Space ==========
Когда единственным твоим занятием становится созерцание потолка, в голову приходит слишком много мыслей. Ненужных мыслей. Неправильных. Больше всего в тот день мне хотелось сказать всего пару слов: «Я еще жив». Этого было бы достаточно. В первые пару часов, когда мой мозг разрушался, а тело с периодичностью раз в несколько минут сводило судорогами, ко мне пришел побледневший Вольштагг. Он ничего не объяснял, а
Пораскинув мозгами, я понял, что он просто избавил меня от мучений, позволил остаться самим собой до самого конца, дал шанс прожить последние часы в трезвом уме и памяти. Память – единственное, что у меня осталось, кроме белого потолка и звуков подъезжающих на больничную парковку машин. Не знаю почему, но первое, что пришло на ум – наш последний нормальный разговор с Лафейсоном. Он боялся за меня, хотел сохранить, уберечь, но не смог. Я смирился с тем, что через сутки-двое меня ожидает свет в конце тоннеля без возможности обернуться и сказать «нет». Хотя я могу сопротивляться, но КПД у данного действия равно нулю. Так о чем я? Локи… Если бы я мог сейчас рассмеяться, то сделал бы это в голос. Не успел я как-то поделиться этой новостью с Сиф, думаю, она бы явно оценила.
Наш союз всегда был отдельной песней, а отношения являлись большой шуткой или насмешкой, тут как больше нравится. Сиф всегда говорила мне: «Погоди, вот когда он все же решится или напьется и все же доберется до тебя, тогда процесс нашего становления, как семьи будет закончен». Безусловно, все говорилось в шутку, но в каждой шутке есть доля шутки. Лафейсон всегда представал передо мной созданием бесполым, которому было позволено довольно много, и косые взгляды на тему того «а чего он так к тебе жмется?» мало волновали. У меня и Локи не было границ, как таковых. Они стерлись еще в те далекие годы, когда я ушел из дома и заявил, что больше никогда не вернусь. Мой друг принял меня, позволил спать с собой в одной кровати и взамен попросил всего одну довольно странную вещь.
«Можно я просто посплю рядом с тобой? Под одним одеялом? Ну… ты понимаешь», - тогда я смотрел на него непонимающим взглядом, внутри тут же появился страх, что из-за одного отличия у Локи может появиться ко мне что-то большее чем дружба. «Я просто хочу узнать, как это. Говорят, приятно», - одиночество. Локи был слишком одинок и чистоплотен, чтобы подпустить хоть кого-то к себе, в то время как остальные совершали свои первые, так называемые, победы. Конечно, я согласился. Это меньшее, что я мог дать ему за банальную доброту и заботу, коей в моей жизни толком-то никогда и не было. И опять захотелось рассмеяться. Как истинный натурал я должен был весь скукожиться, сгореть заживо и распасться на молекулы, как только Локи коснулся меня, но нет. Ничего подобного не произошло. Действительно, Лафейсон не имеет для меня половой принадлежности. Он просто есть и все. Хочет прижиматься, пусть жмется, хочет нарушить личное пространство и уткнуться в шею, пусть утыкается. Нет, это не «по фигу», это просто нормально.
К моему великому счастью, я все же оказался не во вкусе Локи, ибо большего я не мог ему дать. Наверное, я просто ему нравился и все. Не могу судить о том, что происходит у него в голове, как оно вообще там все работает, и что он ощущает. Мне такое неведомо, но не странно. Странно закончилось уже давно, когда он сказал: «Ты можешь отвернуться от меня, и я пойму». Тогда я точно-то и не понял, какого черта я должен отворачиваться, и что это он там собрался понимать, но потом выяснилось, что большинство так и делает. Моя вечная ошибка – думать, что все мыслят точно так же, как и я.
Что же, время шло, мы начали работать
Тогда, в ту первую ночь на территории России, я понял, что Локи вернулся, признав одну единственную вещь: «Я боюсь. Железо кончилось». Сказано честно, прямо, твердо, и я сдался. Пусть кто хочет тычет на меня пальцем и называет теми словами, что наслушался о себе Локи, как-то все равно, но для меня нормально лежать в обнимку со своим лучшем другом и гладить того по голове. Странно? Как-то по гейски? Не по мужски? Пусть так, но Локи научил меня одной вещи: хочешь – делай и оставь предрассудки далеко позади. И я отставил.
Повторюсь, между нами никогда и ничего не было. Конечно, если можно назвать словом «ничего» долгую и крепкую дружбу, привязанность и любовь. Эмоций и сил Лафейсона хватит на всех. В этом он неограничен. А теперь надо признаться… Хотя бы в последний свой день не быть трусом и проговорить это в своей голове. Однажды Локи обронил некое утверждение, которое гласит, что в жизни каждого натурала есть человек одного с ним пола, который бы смог направить мнение данного натурала в другое русло и наоборот. Тогда я махнул рукой и сказал, что все это домыслы, что да, бывают исключения, но из исключений тоже есть исключения. А Локи-то оказался прав. Зуб даю, но Лафейсон, сам того не осознавая или, возможно, тщательно от меня скрывая, является тем человеком, который бы смог изменить мое мнение. Прошу заметить «смог бы», а не изменил, но дело-то не в этом.
Отношения – это всегда так сложно. Мне легче научить гориллу гиперболическим и параболическим уравнениям, нежели чем разобраться в социальной сфере. Мне сложно разобраться в своём отношении к Сиф, сложно со Стивом, непонятно с Локи и даже сложно с Пеппер, с которой мы до сих пор держим контакт, но в последнее время все реже и реже. Так в чем же возникла моя самая глобальная сложность? Всего в одном действии, в одной моей реакции, реакции на то, как Локи со мной попрощался. Он знал, на что идет, знал, что это последняя наша встреча, понимал, что даже если мы оба останемся в живых, он уйдет, прихватит с собой Тора, и скроется из виду, пропадет, заляжет на дно, и больше мы никогда не встретимся. Это правильно, хотя хотелось возразить и уверить в обратном, но не мне указывать ему что и как делать. Локи решил исчезнуть, решил жить спокойно и нормально, так что я мог только поддержать его в этом.
Да, меня поцеловал мужчина, и я ему это позволил. Или я сам поцеловал мужчину? Честно, там было не ясно. Наверное, он так же целует Тора, когда хочет просто быть чуть ближе, чем обычно, когда ни на что не намекает, а просто хочет о чем-то сказать, но не может, так что приходится показывать. И он показал мне все. Раз уж начали говорить начистоту, то пойдем дальше. Мне понравилось. Мне было приятно и хорошо. Что уж, с такой работой и состоянием сердца мне было не до дел сердечных. Прошу прощения за каламбур, наверное, нервы, не каждый день все же умираешь и сознаешь это. А теперь предельно честно: когда Локи остановился, улыбнулся и, бросив свое «всегда мечтал это сделать», ушел, я начал думать, что было бы, зайди мы дальше. Может интерес, а может Локи и правда изменил мое представление об отношениях двух однополых людей, но, заехав себе пощечину, я поклялся больше никогда не возвращаться к данному внутреннему монологу. И что? Я нахожусь в больнице, на другом от дома континенте, по венам растекается яд, и мое тело потихоньку отказывает, а я, как дурак, мусолю эту тему.