Одиннадцать друзей Лафейсона
Шрифт:
– А что я еще мог сделать?
– Ну явно не в рогалик меня скручивать!
– Послушай, я блин нахожусь под такой программой, которая тебе и не снилась, так что упоминание…
– А моего брата все вообще считают преступником мирового масштаба, - тяжело выдохнул Одинсон и потянулся к пачке сигарет.
– Мне нельзя светиться, чувак, - повернувшись, Бартоломей отнял у Бальда сигареты и поставил перед ним кружку с чаем. – Курить на балконе будешь или у себя.
– Светиться… - протянул Одинсон. – Поэтому мне приходится тебя звать не по имени, а просто «чувак». Ощущаю себя придурком, если честно.
–
– Да потому что дебильное, - отпив из кружки, Бальдр поморщился. – Твое реальное гораздо круче.
– Вообще-то и это мое реальное, просто второе, - от данной новости Одинсон открыл рот. – Друг еще называется.
– Ты мне о себе ничего не говоришь! Откуда мне знать?
– Тоже верно, - облокотившись руками на кухонный стол, Бальдар уставился в темное окно. – Может, пойдем, прошвырнемся? Пиццы поедим, может опять те ребятки в парке играть будут, так я с ними немного поиграю.
– А мой диплом? – напомнил Одинсон.
– Да черт с ним! Он уже и так идеален. К тому же, перед смертью не надышишься.
– Тогда с тебя пицца, - Бальдр отставил от себя кружку и встал.
– Да хоть десять. Ты не будешь? – кивнув на чай, спросил Бартоломей.
– Это твое пойло? Ну уж нет.
– Как знаешь, - пожал плечами Барст и залпом осушил внушительных размеров кружку.
Бартоломей никогда особо не думал, куда он будет поступать, где будет учиться и как сложится его дальнейшая жизнь. Он знал об этом наперед. Жизнь в Испании, куда завели их с матерью и сестрой нелегкие обстоятельства, не особо нравилась Бартсу, но выбирать не приходилось. Однако парень знал, что как только начнется время колледжа, он будет на свободе. Проблемы с жильем, оплаты учебы и квартиры никогда не было, ибо отец, как сам Бартс научился с гордостью называть Локи после всех событий во Франции, оставил ему неплохое состояние, плюс квартира в Филадельфии. Да, приходилось каждый день ездить по два часа на занятия, но покидать этот дом в погоне за удобством, Бартоломей не желал, к тому же обычная жизнь студента его не особо прельщала. У него было несколько друзей, неугомонный сосед и возможность заниматься любимым делом, а большего Бартсу и не надо было. Однако каким было удивление парня, когда в первый же месяц после жизни в Филадельфии, он встретился в коридоре с человеком, который тут же стал пялиться на него, словно на призрака, а потом выдал: «А ты не Лафейсон, случаем?». Драка была короткой, но со своими последствиями в виде фингала под глазом Бальдра и огромного синяка на щеке Бартса, но с тех пор, так уж вышло, они стали друзьями.
– Чую, после завтрашнего мой контракт провалится с таким треском…
– Зато, как феерично будет! – накинув на голову капюшон, Бартс начал идти спиной вперед, чтобы видеть перед собой Бальдра. – Парень, ты талантлив. Один мой «рукав» чего стоит! – для доказательства своих слов, Бартоломей закатал правый рукав толстовки и продемонстрировал другу набор из цветных, переходящих друг в друга рисунков, который Бальдр видел уже не раз. Более того: он же сам их и рисовал. – Такая штука! Я все наглядеться не могу!
– Рассказывает он мне! – в ответ Одинсон закатал левый рукав. – От меня отец отрекся из-за этого, знаете ли.
– Ну, моя мать меня бы вообще четвертовала, но ей не до этого, - выдохнул Бартс и, повернувшись обратно, пошел рядом с другом.
– Плодовитая она у тебя.
– Да не говори. Благо, что я ноги унес вовремя, - засунув руки в карманы джинс, Бартоломей ссутулился и начал напевать себе под нос одну из знаменитых современных мелодий.
– Прекрати и выпрямись, - тут же одернул его Бальдр.
– Чувак, это джаз! Джаз не может быть плохим, особенно в моем исполнении.
– С учетом твоего прикида, очень даже может.
– Ой, замолчи ты уже, - кинул Бартс и толкнул Бальдра, чтобы тот свернул. – Тут короче.
– Все-то мы знаем, - не прошло и нескольких секунд, как Бартоломей вновь начал петь, на этот раз громче. – Подскажи, кем ты будешь, когда выучишься?
– Дирижёром симфонического оркестра, - на автомате выпалил Бартс.
– Вот и дирижируй, а не ной!
– Как скажешь, - пожал плечами парень.
– Ой, ну перестань!
– Что «перестань»? – наигранно удивился Бартс.
– Делать такой вид, словно тебя в сточную канаву опустили. Я нервничаю, это нормально. Я же отплатил тебе миди-контроллером, так что мы в расчете.
– Да не контроллер мне важен, чувак! Я хочу отыграть завтра так, чтобы все охренели!
– То, что все охренеют – факт, - выдохнул Бальдр. – А вот что нас ждет после всего этого…
– Ты меня успеешь со свету сжить до завтра, я тебе обещаю, - проскулил Бартоломей и потер ладонями уставшие глаза. – Я тоже туда вложился…
– Да ты больше сделал, чем я.
– Нифига подобного! История, прошу заметить, не наша, мы лишь завернули ее в красивую обертку.
– История, прошу заметить, запрещенная, - не уступал Бальдр.
– Зато правдивая.
– Зато по репе мне неслабо надают.
– Мне кажется, что ты успокоишься только тогда, когда тебе по этой самой репе и надают.
– Правду глаголешь, - наконец, отпустил Одинсон. – Гулять, так на полную. Если что, то потом напьюсь и замучу что-то грязное и пошлое.
– Художники, - фыркнул Барст и открыл дверь в пиццерию. – Дети порока.
– А ты у нас святой! – Бальдр задумался. – Хотя чего это я? Святой!
– Я просто не люблю, когда меня кто-то трогает.
– А эта? Шатеночка? Как ее? – приметив свободный стол у окна, Одинсон быстро зашагал к нему. – Ну как ее?!
– Тупа, как пробка, да еще…
– Еще и что?
– Она жует жвачку и чавкает.
– А… Ну тогда да, - плюхнувшись на стул, Бальдр махнул официанту. – Гиблый вариант.
– А я тебе о чем?
– Знаешь, парень, не важно. Вот серьезно. Ты только завтра не лажани и отыграй, как в последний раз, - на лице Бальда появилась серьезность. – Для меня это важно.
– Мне, если что, тоже не наплевать, - откинувшись на спинку стула, Баротоломей вновь устремил взгляд в окно. – Хотя бы, чтобы сказать «спасибо».
– Чего? – Бальдр, изучавший меню, пропустил последние слова мимо ушей.
– Ничего. С грибами и сыром мне возьми, говорю, - отогнав от себя тяжелые мысли, Бартоломей уставился на друга. – А завтра мы с тобой покажем этой кучке доморощенных ублюдков, как нужно делать шикарный перфоманс.