Одиннадцать
Шрифт:
Маша приподнялась и села на борт лодки, вытирая щеки.
– Хорошо… я постараюсь.
– Ну и хорошо, – Ефим тоже поднялся. – Давай, сестренка, умоемся,… и жизнь сразу станет… лучше. Ты умывалась?
– Нет.
– Так давай умоемся.
– Давайте.
Ефим ухмыльнулся:
– «Давайте»!
Он стянул кофту вместе с рубахой, сразу став «с голым торсом» и в одном нательном крестике на шее.
– Сейчас освежимся!
Ефим наклонился к реке и стал плескать воду себе на лицо и грудь, протирая под мышками и шею. Всё это сопровождалось фырканьем и звуками: «У-а!».
– О, ништяк!.. Как говорится, кайф! – тут же добавил он.
Маша улыбнулась.
– Ну? Чего ждешь?
– А мыло есть?
– Мыла, к сожалению, нету!
– Ну, ладно.
Маша вдруг тоже стала снимать безрукавку, свитер и, подняв руки вверх, сняла через голову майку. Осталась тоже «с голым торсом». Хотя в её случае… это торсом не назовешь. Крестика, как заметил Ефим, у неё не было.
Ефим машинально отвел глаза.
– Я, имел виду, лицо сполоснуть, – сказал он, медленно поднимая глаза. – Замерзнешь.
– Не замерзну, – Машка присела к воде и стала одной рукой плескать на себя водичку. – Холодная…
– А то! Горная ведь! – Ефим вытирался рубахой, наблюдая, как откровенно, не стесняясь, моется девочка.
А девочка в дневном свете была куда как лучше, чем вчера – уставшая и заморенная. Девочка была довольно высокая – метр семьдесят – не меньше, фигурка, как на картинке, животик подтянут, ну, и естественно, груди – не большие, но симпатичные. Вчера ночью, когда она переодевалась он видел, что и где надо у неё аккуратно подстрижено. «Девочка ухаживает за собой, – подумал Ефим, – где-то, видно, ещё и тренируется – не жирная!»
Маша поднялась.
– А чем можно вытереться?
Ефим протянул ей свою рубаху:
– Только этим,… если не брезгуешь?
– Нет, конечно! – Маша взяла рубаху и принялась тщательно вытирать свое тело выше пояса.
– Мань, – обратился Ефим, – ты меня совсем не стесняешься.
От этого вопроса Мань автоматически прикрылась его рубахой.
– А надо?
– Не знаю, сама-то как?
– Я – не стесняюсь… Если Вас стесняет, то я могу…
– Ничего-ничего, – спохватился Ефим, – главное, что ты – не стесняешься… А я… Нам… Короче, Маша, делай, как считаешь нужным.
– Ой, смотрите, кто-то идет! – Машка подскочила к Ефиму и прижалась к нему. – Человек!
– Это – Вова, – сказал Ефим, морщась. (Машка была холодная, но то, что прижалась, было… Короче, Ефим поморщился… почему-то.)
– А куда это он?
– На гору пошел, дорогу посмотреть, – Ефим аккуратно, чтобы не обидеть, отодвинул Машку. – Кто знает, что нас ждет впереди?!
Маша спохватилась, поняла, что как-то не очень прижалась и отошла на шаг:
– Извиняюсь… Я автоматически… Думала,… – и она всхлипнула.
– Тихо-тихо-тихо! – остановил её Ефим. – Не начинай!
Она в ответ только мотнула головой, молча натянула майку, кофту и безрукавку.
Ефим надел свою сырую рубаху, а свитер закинул на плечо:
– Пойдем к костру?
– Да, – согласилась Маша.
– Чайковского?
– Что?
– Чаю, говорю?
– Да… Хорошо бы.
– И покушать не мешало бы тебе? Правда?
Маша улыбнулась, стесняясь.
– Не мешало бы… очень охота.
– Нормалёк, сестренка, – Ефим по-братски, но не сильно, хлопнул её по плечу. – Не грусти!
Она улыбнулась и легонько ткнула его кулачком в ответ:
– Не буду… брат, – и засмеялась.
– Во! Эт – другое дело, Маня! Молоток! Пошли!
Пока Володя бродил в гору, Машка поела и снова уснула. Ефим укутал её, как следует (по-братски), достал шило, и пошел к реке, к лодке.
На носу байдарки он нацарапал:
«Эта лодка принадлежит Алексею (потом он сделал пропуск, чтобы, когда проснется Машка, узнать фамилию и отчество). Сам Алексей похоронен километрах в 5–7 выше по течению (задрал медведь). Его подруга Маша (здесь тоже пропуск для фамилии и отчества) жива. Она с нами. Нас двое и она. Мы ушли строго на Юг! Километров через триста будет наша база. Часы Алексея у нас. Алексей живет: (он опять оставил место для адреса), а Маша: (и здесь пропуск)».
Свои координаты он пока царапать не стал – придет время, и если понадобится кому – через Машку найдут… или на базе встретят.
– Сгодится, прочитают! – решил Ефим, и отошел ещё на шаг, чтобы посмотреть, как видно. – Видно, нормально, можно лодку вообще вкапать, как столб, чтобы с воды было лучше видно…
– Ты чего тут кроишь? – Вова подошел не слышно и стоял за спиной.
– Блядь! – Ефим отпрыгнул. – Напугал! Не шути так больше!
Вова улыбнулся.
– Извини!
– Извини… Вот, черт тихий! Ты как так подошел незаметно?
– Да я нормально шел…
– Фу… – Ефим перевел дух. – Что там?
Володя понял о чем спросил Ефим. но сначала прочитал надпись.
– Правильно – нормально написал. Лодку вкопаем.
– Ну, как там дорога? – переспросил Ефим.
– Да, нормально… Лес, если прямо идти, через километр примерно кончается… может чуть больше… А там долина за ним. Лес по склону горы уходит туда, на Восток, – Вова показал рукой. – А долина, надо сказать, хуёвинькая – болотистая. Там речка петляет, вот и заболотило. Но так-то пройти, я думаю, можно: там озерки, вокруг них – кустарник, и всё больше кочкарь. Но не топь. Думаю, пройдем. От озера к озеру, потихоньку, не спеша… За болотом сразу наша гора… Довольно приличная… Скала на самом верху – поползать придется, видимо. Короче, выйдем на опушку – там сориентируемся.
– А вдоль болота, по кромке леса?
– Я же говорю, лес уходит налево… резко уходит, вдоль сопки. А болото влево тянется до горизонта почти. Посмотрим. Обходить – круг огромный… А по прямой – километров десять, максимум – пятнадцать… не больше, я думаю. Посмотрим.
– Посмотрим, нам спешить некуда. Выйдем на опушку – решим. Не хочется по болоту… Ичигам швах наступит.
– Ичигам – наступит.
– И у Машки обуви, считай, нет. Эти тапочки – только для комнаты. Сварганить бы ей чего-нибудь?