Одиннадцатый цикл
Шрифт:
– Хрома.
– Джаспер.
Помолчали. Он подбирал слова.
– Слышал тут, что ты сделал. – Он хлопнул меня по плечу, не глядя в глаза.
– Спасибо…
А что еще сказать?
– Знаю, мы в страже не особо добродушны, а я подавно, но один из спасенных ребятишек – мой племянник… Убежал ты, понятно, зря, но если б нет, чем бы все кончилось?
Я тупо смотрел на него, не находясь с ответом. Суровый, небритый Джаспер всегда выглядел так, словно недоспал час-другой. Тело и лицо были длинные, но отнюдь не безобразные.
Он вновь
Ураган мыслей в голове все нарастал.
– Брось, Джаспер. Любой бы бросился на помощь.
Я и правда не возносил себя, пусть моим словам недостало искренности.
Джаспер сдержал смешок.
– Нет. Нет, Хрома. В том-то и дело, что акар и пальцем не пошевелил бы…
Я стиснул зубы. До него дошло, что он ляпнул. Стражник попятился и чуть не опрокинулся.
– Что ж это я. Прости, вырвалось…
– Призывники есть? – перебил я. Помню, как тем роковым вечером мама тоже ушла из лагеря, но никакой шумихи по этому поводу не чувствовалось. Неужели ее призвали в войско?
Ужас в глазах Джаспера сменился растерянностью.
– В смысле?
– Да так, – отмахнулся я и зашагал прочь.
Лагерь, думал я, встретит меня мирной полудремой, а встретил россыпью клыкастых улыбок. Все, улюлюкая, хлынули мне навстречу. Был даже Йута. Он похлопал меня по спине. Маму я заметил в последний миг и тут же приготовился получить удар, а она лишь – я не поверил – сжала меня в крепких объятьях. Клацнули украшения в ее волосах. Как я соскучился!
– Ты меня напугал, – заговорила она.
– Прости. Я цел.
Я прижал ее в ответ, пусть и не так крепко.
– Ты чем думал, а? – Она отстранила меня за плечи, чтобы я видел ее сердитую мину.
– Ничем.
Мама тотчас оттаяла. Вдруг она встала сбоку и вскинула мою руку.
– Мой сын – воин!
Все заликовали, выбрасывали в воздух кулаки.
Губы поневоле расползлись в улыбке. Тут я высмотрел в толпе лицо Недальи. Мы весьма стыдливо переглянулись, но меня это почти не покоробило.
В груди стало тесно. Я окинул всех взглядом, и душа скандировала в один голос с толпой:
– Баатар! Баатар! Баатар!
Земля тряслась от громоподобного топота. Подумать только, я – воин! Раньше это и в голову не приходило. Считалось, что рожденным в лагере не заслужить чести назваться воином, – а я заслужил.
Всего-то стоило убить сородича.
Я поймал еще чей-то знакомый взгляд – взгляд Колота. Общего восторга в его глазах не было.
И тут единогласный клич умолк: всех отвлекло что-то за моей спиной. Я резко обернулся. Люди толкали в нашу сторону повозки с такими горами яств, что хватит попотчевать целый воинский клан.
– По распоряжению генерала Эрефиэля, сына Белого Ястреба, сегодня ночью в акарском лагере объявляется праздник! – разнесся громкий голос Джаспера.
На моей памяти у нас ни разу не случалось
С моего возвращения минуло несколько часов. Все были заняты приготовлениями. Длинные столы ломились от еды, о которой мой народ знал лишь понаслышке. Взять хотя бы «торт» – так его обыденно называла стража. Главным ингредиентом самых вкусных лакомств был сахар, из-за которого от каждого кусочка нас встряхивало, как от разряда молнии.
Даже неудобно, что мы так пируем за счет Эрефиэля. Я же только маму просил накормить, а не весь лагерь!
На ум пришла Нора. Как, должно быть, она бы взвилась при виде того, сколько угощений переводят на акар… Я про себя зубоскалил.
Над столом передавали щедрые куски мяса, которого у нас сегодня было не меньше, чем грязи под ногами.
Жаль, я на этом празднике – лишь зритель. Рад за своих, но мне никак не разделить их восторженного упоения.
Я держался на границе сумрака. У костра плясали тени моих смеющихся сородичей – растянутые ожившие плюмажи черноты. Брызгали от углей искры, как бы силясь взмыть в небо звездами, но тут же растворяясь в ночи.
Стража все так же бдела по краям лагеря, однако теперь, что любопытно, не столько враждебно надзирала за нами, сколько нас охраняла. Солдаты, в сущности, не знали, что думать: да, дети спасены, но эта гульба вызывала у них двоякие чувства.
На меня с ухмылкой поглядывал Колот. Он отвернулся и сгорбился, стал похож на валун.
Тут ко мне подсел Йута. Гигант подбирал слова, надувая и сдувая могучую грудь. Я поежился: на миг перед глазами встал Йи’сура.
– Тебе уже лучше.
– Мне уже лучше, – подтвердил он. – Зукин рассказала, как вы с шаманкой меня лечили.
Я усмехнулся.
– Она, вообще-то, не шаманка, – поправил я в едкой, столь присущей подросткам манере и сорвал былинку, принялся расщеплять на длинные равные волокна.
– Ну, лекаршей. – В хриплом голосе скользнуло недовольство. Тут великан взволнованно, будто виновато, кашлянул. – Она цела?
– Почти, – кивнул я. – Отделалась синяками, тревожиться не о чем.
– Славно. – С его исполинских плеч груз упал. И больше, чем сейчас, Йута уже не обнажит чувств.
Я не отрывал от него взгляда. Мой наставник двигал челюстью по кругу, как бы меля что-то на зубах. Акары часто так делают при тяжких раздумьях.
Мы сидели в сторонке, довольствуясь клочками света, пока у костра все вволю нежились в его сиянии.
– Молодец, что спас ребятишек. – Он лениво махнул в сторону Рощи, скрытой где-то за хижинами и частоколом. – Чему-то я, видно, да научил. – И шутя пихнул меня в бок солидным локтем, добиваясь того, чтобы я растянул поджатые губы в улыбке.
Мы помолчали.
– Убитый назвался? – посерьезнел Йута.
– Йи’сура.
– Хорошо, – кивнул он. – Имя всегда стоит знать.
И вновь я молчу.