Одиночка
Шрифт:
— Всем выстроиться по баракам!
Им велели встать в колонну по четыре человека. Двор заполнили тысячи заключенных — весь лагерь. Все гадали, в чем причина происходящего.
У Блюма возникло нехорошее предчувствие. Какого черта здесь творится?
— Что-то затевается, — заметил заключенный, стоявший рядом с Блюмом. — Такое бывает нечасто.
Холодок ужаса пробежал у Блюма по спине. Он уже дважды обманул смерть. Ему удалось найти Мендля. Нужно было всего лишь затеряться в толпе и дождаться вечера, потом их здесь уже не
Если отсрочили даже начало рабочего дня, значит, тому точно была причина. Они что-то прознали.
Прошло тридцать, потом сорок минут, заключенные ждали, пока весь лагерь не выстроится рядами на огромном пространстве плаца. Затем к ним вышел темноволосый офицер в парадной форме и сапогах — было очевидно, что он здесь главный.
Начальник лагеря, подумал Блюм.
— Какого хрена сюда приперся Акерманн? — вслух удивился сосед Блюма. Он был невысокий, с густыми бровями и большими ушами, говорил по-чешски.
— И кто это с ним? Ого! У нас важный гость.
— Я не в курсе, — Блюм вытянул шею, чтобы разглядеть происходящее.
Рядом с начальником лагеря стоял полковник в серой форме, застегнутой на все пуговицы.
— Разведка, — пронеслось по рядам, словно лесной пожар. — Из Варшавы. Важняк.
— Разведка?.. — буркнул сосед Натана. — Какого черта здесь делает полковник из разведки? Чего он ищет?
Блюм начинал нервничать. Любое отклонение от обычного режима вызывало у него беспокойство, а уж такая повальная проверка всего лагеря, да еще большая шишка из Абвера… И именно сегодня. Ходит от барака к бараку, останавливается перед каждым заключенным, раппортфюрер записывает имена. Каждый барак прочесывают поименно и по номерам.
На показуху не похоже. Они точно кого-то ищут.
Блюм задрал рукав и уставился на номер, наколотый у него на предплечье. А22327. Это был номер Врбы, но как только они его сверят и поймут, кому он на самом деле принадлежал, разверзнется ад. Игра будет окончена. Они смогут проследить номер до барака, в котором находился Блюм. И вычислят, что Мирек из Гижицко — фальшивая личность и такого заключенного в лагере нет. Потеряв из виду двух офицеров, переходивших от ряда к ряду, он прислушивался к их голосам:
— Бергер, А33546.
— Пешер, Т11345.
— Переводом. Из Терезиенштадта, — пробормотал чех. — Как я.
Блюм встревожился. Стросс предупреждал его, что они не могли обеспечить ему настоящие имя и номер. В тех списках, что привезли с собой Врба и Вецлер, были только умершие.
Проверяющие были уже близко.
Блюму срочно нужно было имя. Имя, которое бы соответствовало реальному лагернику. Это даст Блюму немного времени.
На каждый барак уходило до пятнадцати минут, пока шла проверка, начальник лагеря и важный гость ходили между рядами. Прошло сорок минут. Час. Еще час. Заключенные устали стоять и переминались с ноги на ногу. Проверяющие были у девятого барака. В трех бараках от Блюма. Он настороженно огляделся вокруг.
Время от времени кто-нибудь в строю терял сознание.
Неожиданно стоявший рядом с ним чех наклонился и спросил:
— Это ведь ты вчера появился у нас?
Блюм замер. Он смотрел прямо перед собой, ничего не отвечая.
— Из двадцатого барака? Это ведь ты вчера откупился?
Блюм продолжал молчать, тревожно прислушиваясь к голосам проверяющих:
— Абрамович, А447745.
— Ашков, Т31450.
— Не беспокойся, я для тебя не опасен, — прошептал одними губами чех.
Блюм глянул на запястье. Номер мог его выдать. Имя Мирек не совпадет. Да, какого лешего, ему все равно тут подыхать. Блюм посмотрел на чеха и кивнул:
— Да.
Вероятно, он только что подписал себе смертный приговор.
— Ну, ты опередил на их один шаг, — заметил чех. — Смотри туда, место двадцатого барака сегодня пусто. — Блюм вытянул шею. Действительно, никого из обитателей барака, где он провел две ночи, не было.
— Ты, должно быть, предложил нечто особенное, если тебя отпустили.
Блюм увидел абверовского полковника. Заложив руки за спину, тот останавливался и пристально смотрел на каждого заключенного, называвшего свое имя и номер. Он точно кого-то искал. Одного из многих тысяч, содержавшихся в лагере. Того самого, которого он сразу узнает.
Его.
— Вайс.
— Фербер.
Одного за другим раппортфюрер отмечал их всех у себя на планшете.
Проверяющие приближались. У Блюма душа ушла в пятки.
— Краузе. А487193, — выкрикнул очередной заключенный. Они были у десятого барака. Оставалось два.
— Хохберг. Т14657, — назвался еще один, переведенный из другого лагеря.
Они действовали наверняка. Знали, что он тут. Прячется где-то. И планомерно выслеживали его. Но как?..
Оставался всего один барак.
— Хальберштрам. А606134.
— Ласка. В257991.
Раппортфюрер вместе с офицерами переместились дальше.
— Двенадцатый, — выкрикнул проверяющий.
Этот был барак Блюма.
— Двенадцатый… А что случилось с одиннадцатым? — спросил Блюм своего соседа.
— А одиннадцатого нет, — тот посмотрел на Натана с любопытством.
— Как нет? — Блюм нервно выдохнул. Значит, Мирек. И что дальше? До Блюма было несколько человек.
Полковник вставал перед каждым заключенным. Если чуть наклониться, то его уже можно было разглядеть. Он начинал лысеть. У него были глаза терпеливого и методичного человека, которого не собьешь, такой пойдет до конца.
— Первый ряд, — объявил раппортфюрер.
— Ашкенази, А432191.
— Курцман, — следующий произнес свое имя и предъявил руку с номером.