Одиночный выстрел
Шрифт:
— Страшно было? — спросил Макаров, стряхивая песок, осыпавшийся ему на плечи в недавно вырытом укрытии.
— Нет, не очень, — спокойно ответила она. — На прицельное бомбометание совсем не похоже.
— Считай, что видела первое действие спектакля. Сейчас начнется второе.
— Какое?
— Артиллерийская подготовка.
Точно в подтверждение его слов, вдали прокатился грохот, напоминающий удары грома. Однако первый залп вражеской артиллерии вышел с большим перелетом. Снаряды, прошуршав над их головой, упали где-то за холмами. Второй залп оказался с недолетом. Он поднял столбы земли на поле перед окопом. Третий, как и положено, ударил более удачно. Во второй роте первого батальона, например, перестала существовать площадка, оборудованная станковым пулеметом «максим», и весь его расчет.
Такая выходка не прошла безнаказанно. В действие вступила артиллерия 25-й стрелковой дивизии: большие 152-мм гаубицы-пушки и меньшие их сестры 122-мм гаубицы, которые состояли на вооружении двух артполков: 69-го и 99-го. Поднятые вверх стволы гаубиц посылали на неприятеля осколочно-фугасные снаряды весом по 43 с половиной и по 22 килограмма. Стреляли русские гораздо лучше румын, и контрбатарейная борьба завершилась в их пользу. Если бы наши имели хотя бы по три комплекта боеприпасов на каждое орудие, то, вероятно, наступление вражеской пехоты при поддержке легких танков чешского производства «LTvz. 35» просто-напросто захлебнулось бы в самом начале. Но снаряды приходилось экономить. Потому настал час для подвигов героических стрелковых рот из полков Чапаевской дивизии: 31-го Пугачевского имени Фурманова, 54-го имени Степана Разина, 225-го Домашкинского имени Михаила Фрунзе…
На поле, тарахтя бензиновыми моторами, ползли танки, раскрашенные желто-зелено-коричневыми разводами. За ними, прижимаясь к боевым машинам сколь можно теснее, нестройно двигалась пехота — до тысячи румынских крестьян, одетых в мундиры песочного цвета и смешные каски, смахивающие на деревенские миски для простокваши. Перед боем офицеры разъяснили рядовым, что земли между реками Прут и Днестр есть древняя Транснистрия, исконно румынская территория, вероломно захваченная северными варварами из России. Ее нужно вернуть королевству Румыния, навсегда покончив с безбожным еврейско-большевистским режимом.
— Люда, в окоп! — крикнул Макаров, хватая свою снайперскую винтовку. — Минут через десять они выйдут на линию огня.
— Слушаюсь, товарищ командир!
Они стояли в окопе, положив «трехлинейки» на бруствер, и ждали. Солнце клонилось к западу. Температура воздуха не сильно отличалась от рекомендованной для идеальной стрельбы — 20 градусов тепла по Цельсию. Слабый ветерок налетал порывами и дул снайперам в затылок. Следовательно, их пулям помех не будет, они полетят дальше и выше. Павличенко рукой еще раз проверила положение хомутика на прицельной планке: он находился на цифре «6». Именно на 600 метров они с Макаровым договорились подпустить врага. Это поворот дороги, и до него наступающим осталось совсем немного.
Только тут не выдержали нервы у наших пулеметчиков.
Во второй роте уцелел лишь один станковый «максим», по в первой и третьей ротах их батальона пулеметы пребывали в исправности. Кроме того, заработали ручные пулеметы Дягтерева, установленные на сошки. Вслед за громким треском пулеметных очередей, напоминающих собачий лай, раздалось басовито-внушительное: «В-вах! В-вах! В-вах!» Так вступила в бой полковая батарея 45-мм противотанковых пушек. Правда, из шести орудий, положенных ей по штату, до Татарбунары добрались пять, однако действовали они отлично и выпускали до десяти снарядов в минуту.
Под огненным дождем вражеская пехота сначала бросилась вперед, потом залегла. Танки начали маневрировать, ведя огонь из пушек и пулеметов. Одно желто-зелено-коричневое чудовище очутилось прямо напротив Людмилы. Расстояние сокращалось крайне медленно. Но вскоре она смогла рассмотреть ряды крупных заклепок на передней части корпуса, прямоугольные ребра башни, также проклепанные с двух сторон, одну фару под башней посредине и антенну сбоку, короткий ствол 37-мм пушки, пулемет в башне, еще один пулемет в шаровой опоре в лобовом листе подбашенного корпуса слева, где сидел стрелок-радист. Справа виднелся прямоугольный броневой щиток размером 390x90 мм со смотровым окном, изрядно помятый. За ним находился механик-водитель.
Была у них в Снайперской школе игра. Она называлась «Донышко». Практиковал ее неугомонный Потапов. Они иногда выезжали в пригород, чтобы устроить занятие по предмету «Приемы маскировки». Курсанты расстилали скатерть на поляне, ставили бутылки с лимонадом и какую-нибудь снедь. Старший инструктор читал им лекцию и демонстрировал на живой природе, как надо прятаться. Когда бутылки пустели, он брал одну, укреплял ее в рогатине боком и горлышком вперед и относил мишень метров на тридцать-сорок. Затем предлагал выбить в ней дно. При удачном выстреле пуля проходила в горловину бутылки, не касаясь ее боков, достигала дна и разбивала его. Стеклянный сосуд при этом оставался невредимым.
Первую бутылку обычно выбивал сам «Потапыч». Затем он передавал винтовку лучшему из учеников, и тогда начиналось соревнование в меткости и сноровке. Павличенко не сразу решилась участвовать в нем. Во-первых, стрелять приходилось с колена, то есть опираясь коленом правой ноги в землю и сидя на каблуке. Во-вторых, удерживать ружье с помощью ремня, который пропускался под согнутый локоть левой руки. Ею стрелок опирался в левое колено и держал цевье винтовки, сдвинув кисть ближе к дульному срезу. Все это требовало силы, устойчивости, хорошего баланса.
Но однажды она выбила три бутылки подряд. Именно после такового деяния старший инструктор подарил ей свою книгу «Наставление для метких стрелков» с собственноручным автографом.
Механик-водитель машины под номером 127, нарисованным сбоку на башне, Ион Думитреску, ефрейтор Первого моторизованного батальона, ни о чем подобном не подозревал. Держа руки на двух рычагах, он вел танк «LTvz. 35» прямо на окоп со снайперами, но русских, зарывшихся в землю, не видел. Он вслушивался в гул мотора за спиной. Четыре цилиндра яростно стучали, вращая коленчатый вал. Зубчатые колеса планетарной коробки передач скрежетали, передавая усилие ходовой части.
Бронированный корпус машины, переваливающейся по неровностям поля, мелко подрагивал. Ведь совсем не новым был «127-й». Изготовленный на заводе чешской фирмы «Шкода» в 1936 году, он уже участвовал в сражениях. Чехи воевали с немцами за Судетскую область весной 1938 года, и там танк попал под сильную бомбежку. Германцы победили. Они конфисковали 250 таких чешских машин. Поврежденные отремонтировали, затем несколько штук передали своим союзникам по антисоветскому блоку румынам.
Наступая вместе с пехотными дивизиями Четвертой армии по молдавским дорогам, Первый моторизованный батальон испытал на себе мощь русской артиллерии. Башню «127-го» посекли крупные осколки фугасных снарядов. Подбашенная коробка корпуса спереди получила вмятину, из-за которой броневой щиток, прикрывавший смотровую щель механика-водителя, теперь держался плохо. Смотровые окна со склеенными трехслойными триплексами в чешских танках, к 1941 году технически устаревших, вообще имели ряд существенных недостатков. Но об этом житель Бухареста стал размышлять уже в плену…