Одинокая звезда
Шрифт:
– Можно, я возьму сразу три?
– А не много? Тебе не будет плохо? – заботливо спросил он.
– Ничего, я всегда так пью. Зато потом можно ничего не чувствовать и жить дальше.
Она проглотила таблетки и встала.
– Я пойду, Димочка. Еще раз – прости меня. Я люблю тебя очень сильно! И наверно, это навсегда. Но докучать тебе больше не буду. Помни: если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь – только позови! Прости, что я обманула тебя. Нет никакого Стаса – мне никто не нужен, кроме тебя. Я давно с ним порвала.
Да, она отняла тебя у меня. Но
Дима закрыл за ней дверь и долго сидел, потрясенный. Чувство сострадания и бесконечной жалости к этой чудесной девушке, так преданной ему, овладело им. Только теперь до него дошло, как она страдала все это время. Как же он виноват перед ней! Он только сейчас это понял.
Что он может сделать, чтобы искупить свою вину? Не отталкивать ее – ни в коем случае. Быть внимательным, заботливым, не подавая при этом надежды на возобновление прежних отношений. Это очень трудно, но надо постараться. Может, ее рана постепенно затянется?
«Как Лена чувствовала Марину! – думал он. – Конечно, они всю жизнь дружили, знают друг друга с детства и понимают с полуслова. А я, чурбан неотесанный, позволил себе так лопухнуться!»
И желая испытать хотя бы частицу ее боли, он попытался представить себе, что бы он чувствовал, если бы Лена поступила с ним так же, как он с Мариной.
И содрогнулся.
Нет, нет, не надо! – в отчаянии взмолился он. Марина – женщина, она сильная, она выдержит. А я – я бы не смог, я же дышу Леночкой! Без нее я просто вымру, как мамонт. Но она никогда не покинет меня – она же любит меня по-настоящему. А когда любишь по-настоящему, разлюбить невозможно.
Почему, почему любовь так прекрасна и так жестока? Почему люди до сих пор не придумали от нее лекарства? И как жаль, что нигде в мире нет врачей, которые излечивали бы от несчастной любви! Им бы цены не было.
«Не буду рассказывать Лене о случившемся, – решил он. – А то расстрою ее еще больше. Но как же вести себя с Мариной в школе? Вдруг она опять разрыдается? Хоть бы этот год поскорее заканчивался, чтобы они перестали ежедневно встречаться».
Но он напрасно волновался. Выпивая по утрам одну-две таблетки, Маринка приходила в школу бледная, но спокойная. Она приветливо кивала им и садилась за свой стол у окна, где прежде сидели Гена с Леной. Ни взглядом, ни вздохом Маринка не выдавала своих чувств. И Дима постепенно успокоился.
«Может, на нее просто нашло? – начал думать он. – Попала в прежнюю обстановку, где мы с ней столько обнимались и целовались, – вот и подступило. Нет, больше ее приглашать к себе не буду».
Погода в начале мая установилась великолепная. Дожди, так донимавшие их ежедневно в конце апреля, прекратились, и земля под ласковыми лучами солнышка быстро просохла. Белые цветы вишен сменились зелеными шариками на тонких ножках. Персиковое деревце оделось в пунцовый наряд, и кусты шиповника зажгли свои розовые свечки, а из бутончиков жасмина проклюнулись жемчужные клювики. Скоро-скоро они должны были превратиться в фарфоровые звездочки, так дивно пахнувшие по вечерам.
Выпускники одиннадцатых
На последнем уроке перед походом физрук напомнил всем правила поведения на природе и еще раз перечислил, что они должны взять с собой в поход.
– Мальчики, – объявил он, – берут палатки на двоих.
– Здесь нет мальчиков! – сурово заметил Саша Оленин. – Здесь все – мужчины.
– Мужчины, – терпеливо повторил физрук, – берут палатки в расчете на себя и на девочку, ведь вас в классе поровну. А девочки будут готовить еду на всех, поэтому им следует позаботиться о продуктах.
– А как будем девочек делить? – выкрикнул Венька. – По выбору или в алфавитном порядке?
– Я имел в виду, что мест в палатках должно хватить на всех, – улыбнулся физрук. – Это совсем не значит, что в твоей палатке будет спать девочка. Лично к тебе мы подселим Степанова Мишу, а в его палатку – двух девочек.
– Но у меня нормальная ориентация! – не унимался Венька под гогот мужской половины класса. – Зачем мне какой-то Степанов?
– Вениамин, прекрати или я тебя сейчас ориентирую за дверь! – не выдержала присутствовавшая при сем Мария Степановна. – Совсем разболтался! В последнем диктанте десять ошибок. Вот поставлю пару в четверти – враз забудешь про свою ориентацию.
– Эх, Марь Степанна, не понимаете вы мою мужскую душу, – вздохнул Венька. – Все у вас к грамматическим ошибкам сводится. Вся литература по сути на любви построена – а как до настоящей любви дело доходит, так вы сразу: за дверь, пару поставлю! Все, все, молчу!
– Вечером будет костер, – продолжил физрук. – Без меня спичками не чиркать – «поджигателей» назначу сам. Рокотов, не забудь гитару, в вашем классе больше гитаристов нет.
Идем в сосновую рощу. Дорога длинная, поэтому обувь должна быть соответствующая. Лучше – кроссовки. Там есть речка, но вода в ней еще холодная, поэтому никакого купания. Можете загорать, но если кто полезет в воду – пусть потом не обижается. Отравлю жизнь до выпускного. А увижу спиртное – убью!
– А пиво? – спросил Саша. – Что – и его нельзя?
– Я тебе покажу пиво! – обозлился физрук. – Сказано ничего – разве не ясно?
– Чего мне его показывать? – недовольно буркнул Саша, – А то я его не видел. Детский сад какой-то!
В поход отправились рано утром. В семь часов собрались возле школы, сели в автобус, довезший их до городской окраины, и потопали вслед за физруком мимо зеленевших полей и рощиц. Через два часа сделали привал, наскоро перекусили и отправились дальше. До места добрались к полудню.
Роща встретила их ковром сухих опилок, пружинивших под ногами, гомоном птиц и густым сосновым запахом. Быстро поставили палатки, расчистили место для костра, и девочки принялись готовить в большом котелке обед, Они сварили густой вкусный суп из тушенки, напекли картошки, открыли консервы и устроили грандиозный пир.